Дом у скалы. Ангел, который меня оберегает
– Не обязательно хамить. – Нравоучительным тоном сказала она. – Мне следователь намекал, что, возможно, ты замешан…
– А ты больше верь ментам, – проворчал Северцев. – Че не знаешь, мы же с ними лучшие друзья? Твой следователь тебе еще не на то намекнет, – помолчав, он твердо сказал: – Я не при чем, ясно?
– Я поняла.
– Ну! Рассказывай…
Ольга рассказала обо всех странных событиях, произошедших в поселке, с того самого момента, когда она обнаружила труп на ферме. Северцев не перебивал. Когда она закончила, он потребовал пояснить некоторые моменты в подробностях.
– Все. Больше я ничего не знаю, – наконец сказала Ольга.
– Как дети? – неожиданно спросил Северцев.
– Хорошо. Правда, мальчишек сегодня наказала. Перевернули мне все в кабинете и еще и врут, что ничего не делали, – сомневаясь, что Северцева интересуют подобные подробности про ее отпрысков, все же сказала Ольга. Просто хотелось с кем-то поделиться, пусть даже и с ним.
– А как ты узнал, что здесь что-то случилось? – поинтересовалась она.
– Узнал, – буркнул Северцев. Но все же снизошел до пояснений: – Твой мент ходил к моему юристу, вынюхивал.
Повисло молчание. Ольга думала, о чем можно еще поговорить с тем, кого она и так-то не особо знала, да еще и не слышала, уже бог знает, сколько времени. С тем, в чьем доме она живет. О чем говорить с чужим и в то же время очень близким человеком? Он заговорил сам:
– Оль, тебе нужно, вместе с детьми уехать, пока вся эта х… не закончится, – в своей излюбленной манере, говорить и делать все неожиданно, сказал Северцев.
– Я не знаю… – протянула она, собираясь с мыслями, как объяснить, что она не может, вот так взять и уехать прямо сейчас. У нее дела на работе, которые нужно закончить. А потом, кто знает, сколько времени продлится вся эта история? Что мало так и не раскрытых преступлений?
– Я знаю!!! – проорал Северцев, так, что она едва не выронила телефон. – Бери детей и уезжай. Скоро праздники. Вот и отдохнете все вместе, где-нибудь. А там, глядишь все и решится. Не будь идиоткой!
Ольга молчала, раздумывая не пора ли нажать на отбой. Только его хамства ей сейчас не хватает.
– Оль! Пообещай, что уедешь, – почти просительно сказал он. Это подействовало лучше, чем крик. Уж, если он снизошел до просьбы, может правда все серьезнее, чем ей представляется. Она-то считает, что раз она к этой истории отношения не имеет, ну почти не имеет, найденный ею труп – случайность, то значит, происходящее ее не касается. Просто трагедия, разыгравшаяся в непосредственной близости. А, вдруг, это не так? Вдруг, она и впрямь может показаться кому-то опасным свидетелем? И, главное, дети. Она, как мать, должна оберегать их от любой опасности, как от реальной, так и от кажущейся призрачной, но, возможно тоже вполне настоящей.
– Хорошо. Завтра закончу дела, и мы уедем.
– Ладно. Хорошо отдохнуть, – сказал Северцев вполне любезно, и на всякий случай напомнил: – Ты дала слово!
– Да, я помню, – улыбнулась Ольга. – Тебе тоже хорошего Нового года…
Но в трубке уже была тишина, собеседник отключился.
Ольга подошла к окну, за которым было почти совсем темно. Только луна и звезды, освещали усыпанную снегом землю.
Однажды, еще, будучи в Москве, Северцев позвонил поздно ночью. Взяв спросонья телефон, она даже не разобрала, кто звонит. Северцев был абсолютно пьян. Начал что-то нести, про то, как и где он сегодня развлекался. Немного послушав невнятный пьяный бред, Ольга намекнула, что вообще-то ночь, и она спала, а с утра ей нужно на работу. «Только не клади трубку! – неожиданно сказал он. – Пожалуйста, не клади трубку. Мне нужно знать, что ты там, что ты меня слышишь». Лежа в темноте, с закрытыми глазами, она еще долго слушала, то, что рассказывал ей ее странный, не слишком близкий, знакомый. Ощущая в тот момент, как сжимает сердце болезненная, щемящая жалость, и остро чувствуя одиночество человека говорившего с ней и, заодно, свое собственное. Северцев то ли забыл об этом своем ночном звонке, то ли просто решил не поднимать эту тему, но при следующей их встрече он не упоминал об этом. Больше подобных попыток ночного общения с его стороны не было.
* * *Ольга вглядывалась в черноту ночи. От случайно всплывшего в памяти воспоминания стало немного грустно. Внезапно, ее как будто током ударило. Кабинет. А, если, это, правда, не дети?
Она вышла в коридор и, дойдя до лестницы, посмотрела вниз. Мальчишки мирно сидели на диване посреди гостиной и играли в какую-то настольную игру. Ольга тихонько прошла обратно к себе в спальню. Позвонить следователю? Нет уж. Ну его. Рогозину? Ну, он прилетит, но перед этим сообщит следователю. Ольга позвонила дочери.
– Привет! – прощебетала Инна.
– Завтра мы уезжаем с ребятами в Питер, на праздники. Мне бы хотелось, что бы ты поехала с нами.
– Ммм… а, что за спешка? – в голосе дочери слышалось удивление и любопытство. И естественно отсутствие радостного энтузиазма, по поводу предложенной матерью совместной поездки.
Инне уже не пять лет. Можно и рассказать. Она хочет обезопасить детей. И она не представляет, кто за всем этим стоит и как он или они, готовы далеко зайти, непонятно, правда, ради чего. Но это не важно. С этим пусть полиция разбирается. Она хочет только что бы ее детям ничего не угрожало. Всем и маленьким, и взрослым и самостоятельным. Ольга рассказала про кабинет, про звонок Северцева.
– Жесть! – четко и емко подвела итог материнского рассказа дочь. – Ужас!
Ольга улыбнулась.
– Ты прямо как Мария Игнатьевна, наша местная хочу-все-знать. У нее тоже все – ужас. Нужно подкинуть ей новое словечко – жесть.
– Помню, эту противную старушенцию, вечно сующую во все свой нос. Любопытная, приставучая. «Ой, Инночка, а откуда ж ты такая нарядная? Со свидания, наверное? Дело-то молодое. Да, да, а кавалер-то, наверное, не из наших? Из Москвы, небось? Наши-то тебе не пара», – очень похоже передразнила дочь любознательную соседку.
В другое время, Ольга от души посмеялась бы, над способностью дочери к пародированию, но сейчас ей было не до того.
– У тебя прямо талант, – торопливо сказала она, и перешла к главному. – Я хочу прямо сейчас уехать. И если, ты не против мы сегодня переночуем у тебя.
– Конечно, – как показалось Ольге, с легким вздохом ответила Инна. Но, будучи и впрямь уже взрослой и даже ответственной девочкой, по крайней мере, в том, что касалось семейных дел, она добавила с волнением и искренней заботой в голосе, героически задавив эгоизм «собственницы охраняющей свою территорию» на корню: – Конечно, мам. Осторожно там. Жду Вас. Целую, до встречи.
– Не рассказывай своему новому поклоннику. Не хочу, что бы его начальник опять вцепился в меня как клещ, со своими расспросами, – попросила Ольга.
* * *Она спустилась на первый этаж. Дети с несчастными лицами смотрели на нее, взывая к состраданию, в надежде, растопить лед материнского сердца, достучаться до нее, что бы она поняла, что наказала их чрезвычайно сурово, можно сказать даже страшно, почти лишила детства. Долго они могут не выдержать. Без компьютерных игр жизнь ребенка практически невозможна. Они непременно заболеют, зачахнут. В двух парах глаз застыло сплошное страдание. Ольга, хоть и была встревожена, с трудом подавила желание засмеяться.
– Думаю, я несколько погорячилась, – сказала она.
Дети, разом «ожили», застыв в ожидании, они неотрывно смотрели на мать.
– Возможно, окно распахнулось, и бумаги разлетелись от сквозняка, – довольно неуклюже соврала Ольга. Но для восьми и одиннадцати лет, ложь была вполне приемлемая. К тому же мальчикам, как она подозревала, пусть будут виноваты хоть пришельцы из космоса, лишь бы с них обвинения были сняты.
– Теперь мы можем играть? – задал Ярик самый главный вопрос волнующий их с братом больше всего.
– Можно. Постой, – ухватив, моментально ринувшегося компенсировать потерю игрового времени, младшего сына за руку, сказала Ольга. – У меня для вас есть новость.
Дети замерли на месте.
– Завтра мы едем в Санкт-Петербург. Навестим Антона. А сегодня переночуем в московской квартире. Инна нас уже ждет. По дороге купим вкусняшек.
– Ура!!! – одновременно завопили две на удивление звонкие и горластые детские глотки.
– Собирайте, то, что вам нужно в поездку. – Мать строго посмотрела на сыновей, представив по какой горе игр, приставок, игрушек и прочей дребедени, сейчас каждый из них приготовит. – Только самое необходимое. Даю полчаса на сборы. И не забыть зубные щетки и пижамы!
Провозились, естественно больше часа. Ни один из братьев, не соглашался оставить дома хотя бы одно, из целого вороха сокровищ, приготовленных в дорогу. В конце концов, путем уговоров, угроз и категоричных требований, часть вещей все же осталась дома, а остальное было распихано в две дорожные сумки и два детских рюкзака, едва не лопающихся от того, сколько в них затолкали вещей их обладатели.
– Можно подумать, мы месяца на три уезжаем, – сердито сказала Ольга, укладывая вещи в багажник машины. «Ладно, половину всякой мути, у Инки выложу. Никто даже не заметит», – коварно решила жестокосердная мать.
– Все, Айк, прыгай в машину. Поехали. Слава богу, хоть тебе не нужно два чемодана вещей, что бы спокойно прожить несколько дней. – нежно потрепала Ольга собаку по голове.
Сделав небольшой крюк, «путешественники» заехали в поселок к Диме Рогозину. Ольга попросила участкового присмотреть за Айком. Пес радостно напрыгнул, на коварно обманутого и брошенного, одной из его хозяек, полицейского и вполне довольная парочка помахала вслед отъезжающей машине, кто рукой, а кто хвостом.
Глава 13
С самого утра, Прохоров насел на начальство по поводу запроса в полицию Латвии. Он развел такую активность и так горячо убеждал начальника управления, что это имеет первостепеннейшее значение для продвижения в расследовании, что начальник решил, что ради пользы дела можно иногда пойти в обход правил, и позвонил знакомому из Министерства иностранных дел. Спустя два часа, вопрос был решен.
Призвав к себе Боброва, богатые родители которого, позаботились, что бы их отпрыск овладел двумя иностранными языками – английским и немецким, Прохоров поручил юному коллеге вести переговоры с латышами. Прохоров в английском был не силен, о чем бойко трещит Бобров, он не понимал, но по интонации и по тому, как время от времени, молодой следователь заливался задорным смехом, понял, что собеседник юного коллеги-полиглота – женщина.
– Ну, чего? Дельное-то, что-нибудь тебе, там сказали? Или ты так, чисто поржал? – поинтересовался Прохоров. Все еще широко улыбаясь, Боря сообщил:
– Обещали в течение пары часов отправить по почте, все, что есть.
* * *Очевидно, таланты Боброва вновь, оказали на собеседника, а в данном случае собеседницу нужное действие. Уже через час перед Прохоровым лежали распечатки материалов, присланных латышами. Естественно, переведенные на русский.
Петер Данионитас, был вполне законопослушным гражданином. Буквально с рождения и до своего отъезда из Латвии никогда ни в чем таком не замечен. Даже штрафов за неправильную парковку или за превышение скорости у этого примерного господина не было. На родине он занимался тем же бизнесом, что и в России. Из родственников у него была только престарелая тетка, проживающая в Риге. За несколько лет до отъезда в Россию Данионитас получил совсем небольшое наследство от еще одной тетки. Все. Ничего интересного. Единственное упоминание в полицейской базе, связано не с правонарушением, а скорее с благородным поступком. Данионитас стал свидетелем дорожной аварии. Две машины столкнулись. Водитель одной погиб. А второй был еще жив, когда добропорядочный, весь из себя положительный латыш подъехал к месту и бросился на помощь. Он оставался на месте до приезда скорой и полиции. Водитель умер, можно сказать у него на руках. И ничего бы примечательного и необычного не было и в этом событии, если бы, во-первых, умерший водитель не был русским, имеющим двойное гражданство. А, во-вторых, сразу после этого события, а точнее на следующий день, Данионитас свернул свою лавочку в Риге, и уехал. Нет не в Россию, а сначала в Литву, в Каунас. А полгода спустя переехал уже в Россию.
– Так, узнайте все про этого погибшего российско-латышского подданного, – распорядился Прохоров. – Ты, Бобров, как главный покоритель женских сердец на международном уровне, позвони родственнице Данионитаса. Может божий одуванчик тоже не останется равнодушна к твоим чарам и поведает, что-нибудь интересное о племяннике.
* * *Разговор с теткой убитого латыша, которая, кстати, прекрасно говорила по-русски, не дал никаких результатов, кроме того, что Бобров, едва не сорвал голос. Старуха была абсолютно глуха, и Боре приходилось орать на все управление. Сотрудники посмеивались, слыша, как надрывается их коллега, пытаясь добиться того, что бы девяностодвухлетняя дама поняла, что он ей говорит.
Она сообщила, что Петер всегда был очень хорошим мальчиком. Часто ее навещал. Очень жаль, что он уехал. И, что умер, конечно, тоже очень-очень жаль. Она ведь еще прекрасно помнит, как держала его на руках, совсем маленьким. Спустя двадцать минут бесполезного разговора, когда Боря уже мечтал только о том, как поскорее распрощаться со своей собеседницей, которая оказалась весьма разговорчивой и успела, заодно, сообщить обо всех своих родственниках, а не только о дорогом племяннике Петере, старушка вдруг спросила: «А, Вас не затруднит передать Петеру, что бы он как-нибудь навестил меня. Мы очень давно не виделись. Он, наверное, уже совсем большой». Боря, заверил, что непременно постарается выполнить ее просьбу и быстренько распрощался со старушкой.
В следующие двадцать минут, только ленивый не отпустил, какую-нибудь шуточку, по поводу удачных переговоров с выжившей из ума родственницей жертвы.
* * *Погибший в аварии гражданин сразу двух государств, Артемов Вячеслв Игоревич до переезда в Латвию, ровно за полгода до своей гибели, проживал в одном дворе с Виктором Комаровским. С самого детства. Прохоров почувствовал, как в голове застучали молоточки, задвигались невидимые шестеренки. Мысли проносились с невероятной быстротой, и расплывчатая картина начала, наконец, складываться в нечто вполне конкретное. Не хватало всего нескольких отдельных кусочков.
Дав распоряжение выяснить информацию насчет одного из таких недостающих кусочков, Прохоров закурил, прокручивая в голове все еще раз.
– Иван Степаныч, – Валера Шерстюк заглянул в кабинет и улыбнулся. – Не знаю, как Вы догадались, но Комаровский в это время действительно был в Латвии. Приехал за три дня до аварии.
– Позови ко мне нашего великого переговорщика, срочно, – приказал Прохоров.
– Звони своей приятельнице из латвийской полиции. Нужно еще кое-что узнать, – сказал Прохоров, явившемуся через пару минут Боброву.
– Честно говоря, я подозреваю, что она прекрасно понимает русский, – ухмыльнулся Боря. – Просто из вредности делает вид…
– Да хоть на эфиопском, пусть разговаривает, лишь бы информацию сообщила, – буркнул Прохоров. Не время было обижаться за нежелание общаться на «великом и могучем». – Звони Казанова-международник.
«Почирикав», с явно обрадованной очередным звонком обаятельного русского, латышской полицейской, Бобров получил всю необходимую информацию.
Накануне того дня, когда произошла авария на дороге в пригороде Риги, в самой столице было совершено ограбление и убийство. В своем доме был убит ювелир, работавший над огранкой партии бриллиантов, принадлежавших какому-то богачу, имя которого латышка не пожелала открыть даже очаровавшему ее Боре. И не просто каких-нибудь там бриллиантов, а крупных и очень-очень дорогих. Преступников не нашли, камни, естественно, тоже. Латвийская коллега неприминула напомнить, что если у российской полиции появится какая-то информация по этому делу, то камушки латвийские и российские коллеги, сразу должны поставить, обо всем, что удастся узнать, латвийскую сторону в известность.
Еще Бобров, по указанию Прохорова, попросил прислать заключение о смерти российского гражданина и отчеты, составленные на месте аварии и полицией и медиками. Естественно заверив, что со своей стороны он и его коллеги приложат все силы и будут сообщать любую информацию, касающуюся бриллиантов, если таковая появится.
– Еще пару раз побеседуешь, и придется тебе на ней жениться, – ухмыльнулся Прохоров. – А баба не промах. То нам ничего говорить не хотели, а как у них свой интерес появился, так сразу вспомнили, что мы коллеги и, что обязаны их в курсе дела держать, капиталисты несчастные.
Спустя полчаса пришло свидетельство о смерти, полицейский протокол и отчет медиков со скорой. Когда с помощью очередной хитроумной программы полученные документы были переведены на русский, Прохоров отправился в лабораторию.
– Иван, сегодня не получилось закончить… – развел руками Таладзе. Но Прохоров, даже не обратив внимания на слова грузина, протянул ему принесенные бумажки.
– Вахтанг, это крайне важно. Посмотри. Что ты можешь сказать?
Таладзе пробежал документы.
– Человек умер. Что ты хочешь услышать? – немного удивленно спросил он.
– Получивший, такие травмы мог выжить? – Спросил Прохоров.
Таладзе пожал плечами.
– Теоретически мог. Но не выжил. Организм не выдержал. У него легкие перестали работать. Асфиксия.
– А такое может быть в результате аварии?
– Конечно. Получил серьезные травмы. Организм не справился с нагрузкой.
– А ему могли помочь умереть? К примеру, могли задушить, так, чтобы никто не догадался?
Завлабораторией внимательно посмотрел на следователя.
– Если он, был совсем слаб или без сознания, то да. Довольно легко можно было просто не давать доступа кислорода. Он бы даже не сопротивлялся. И все выглядело бы естественно. Но, точно также, смерть могла быть и в самом деле естественной. Не везде присутствует злой умысел, – улыбнулся грузин.
– Спасибо, Вахтанг! – поблагодарил Прохоров, уже направляясь к двери.
– Да не за, что, – крикнул Таладзе. – Рад, что ты сегодня с бумажками, без самого трупа.
* * *Прохоров был уверен, что находится на верном пути. Он не знал всех подробностей, но картина, практически сложилась. Он достал мобильный и набрал номер.
– Ольга Сергеевна, здравствуйте.
– Здравствуйте, – довольно холодно поздоровалась она.
– Мне бы хотелось с Вами поговорить. Мы можем встретиться?
– Нет. Я сегодня уезжаю. Вернусь после праздников.
Прохоров помолчал.
– Надеюсь, я могу уехать? – как показалось следователю, насмешливо спросила собеседница.
– Разумеется. Отдыхать с детьми едете?
Она немного помолчала. Очевидно, справляясь с желанием ответить, что это не его дело. Ну, что ж. Прохоров ее не винил. Имеет право злиться. Она не обязана быть снисходительной из-за того, что это его работа, задавать неприятные вопросы и выводить людей из себя.
– Да, – наконец сказала она. – Отдыхать с детьми. Так, о чем Вы хотели поговорить? Можете спросить сейчас, мы же все равно разговариваем.
– Да, собственно ни о чем, – странно бодрым голосом сказал следователь. – Ничего важного. Извините, что побеспокоил. Хороших праздников, хорошо отдохнуть.
– Всего доброго! – чуть ли не возмущенно сказала она и отключилась.
Ну и ладно. Пусть считает его наглым, лезущим не в свое дело, да к тому же еще и идиотом. Главное, что она уезжает, а то он уже представлял бурную сцену. Он совсем не был уверен, что сможет ее уговорить уехать. А, то, что она в опасности, он теперь знал наверняка. Человек, совершивший два убийства и причастный к третьему, пойдет на все, что бы получить то, что ему нужно. Ему нечего терять. И он вот-вот сделает следующий шаг.
Глава 14
Женщина вышла из лифта и пошла к своей машине. Стук каблуков звонким эхом отдавался от стен подземной парковки. Ему уже не было жаль ее. Из-за этой суки он вчера напрасно испытал все муки ада. Он чуть не умер, пока добрался до места. Машину пришлось оставить далеко, чтобы никто не заметил, а потом тащиться пешком, испытывая боль и рискуя лишиться сознания из-за головокружения и слабости. А в результате ничего. У него даже не хватило сил привести все в порядок. Нужно разобраться с ней сейчас. Осталось всего два дня. А потом… Он даже не хотел думать, о том, что будет, если, что-то пойдет не так. Он должен это сделать. Все должно получиться.
Мужчина сделал шаг вперед. В слегка дрожащей, от волнения и слабости, руке он сжимал пистолет с навинченным на дуло глушителем.
– Оль! Подожди! – молодой парень выскочил из лифта и побежал по направлению к женщине. Мужчина замер. Можно конечно застрелить этого придурка, но она может кинуться бежать, а он не был уверен, что сможет поймать ее, в таком состоянии. Да еще начнет орать. Нужно подождать. Может быть он уйдет.
– Оль, ты забыла бумаги подписать, для бухгалтерии, – потрясая, какими-то бумажками, сообщил запыхавшийся парень. – Ты же знаешь, конец года. Обязательно прицепятся.
– Извини, голова не тем занята, – сказала она.
Парень улыбнулся. Положив бумаги на капот, женщина поставила несколько подписей и отдала их обратно.
– С наступающим! – сказал парень. – Жаль, что тебя не будет на корпоративе. Но, зато, съездишь в Питер, развеешься.
– Да, с моим зверинцем развеешься, – засмеялась она. – Тебе тоже хорошо отметить. Пока, у меня поезд скоро, нужно бежать.
Парень пошел к лифту. В это время на стоянку въехали одна за другой, две машины.
«Проклятье!» – мужчина с раздражением наблюдал, как женщина села в свой автомобиль. Все. Момент упущен. Надо было припереться не вовремя этому юнцу. Ну ладно, не все так страшно. Она уезжает. Может это и к лучшему. Лишнее убийство – лишний риск. Он отступил подальше в тень, провожая взглядом ее машину.
Спустя некоторое время владельцы машин потянулись на парковку один за другим. Рабочий день был окончен. Люди спешили домой. Выждав, из предосторожности, еще час, мужчина поднялся на лифте на этаж, где, как он уже выяснил, перед тем, как отправиться сюда, находилась фирма, в которой работала женщина.
На этаже было тихо. Все давно разошлись. Повозившись немного с замком, он прошел в темное помещение. Посветив маленьким фонариком, он нашел дверь, на которой была табличка с затейливыми буквами Андреева О. С.
В кабинете он опустил жалюзи, и включил свет. В темноте слишком долго возиться. Возле стен, стояли картины. На столе стопки журналов. Какие-то бумаги. Верхний ящик стола заперт. Не тратя времени, он выломал замок. В ящике лежала всякая дребедень.
Спустя час, он покинул здание. Того, что ему было нужно, он не нашел. Но он приказал себе успокоиться. Паника не поможет. Ничего. Просто придется снова съездить в то проклятое место. Возможно, он плохо искал. Времени было мало, и он вообще очень плохо соображал, мог просто не заметить, у него все плыло перед глазами. Сегодня ему намного лучше. Рука болит, но терпимо. И температура уже ниже.
Мужчина сел в машину. Сегодня все решится. Все будет нормально. А потом все закончится. И все будет хорошо. Всегда. Все это останется в прошлом. Забудется, как будто никогда и не случалось.
* * *Поезд Москва – Санкт-Петербург медленно начал отъезжать от платформы. Человек, стоявший в сторонке, прислонившись массивным телом к фонарю, и внимательно наблюдавший за посадкой пассажиров девятого, купейного вагона, достал телефон.
– Да, все нормально, – сказал он. Смачно сплюнув на перрон, человек пошел по направлению к выходу из вокзала, расталкивая попадавшихся на пути людей, грубо окорачивая тех, кто начинал возмущаться. Нечего под ногами болтаться. Таскаются тут со своими чемоданами.
* * *Неприметная «Нива» подъехала к заброшенной ферме. Автомобиль аккуратно протиснулся в дверной проем одного из сараев. Через минуту, водитель машины появился из царившей внутри темноты и пошел по направлению к «Дому у скалы».
Обойдя дом, мужчина подошел к небольшому подвальному окошечку и решительно ударил по нему локтем, обтянутым рукавом кожаной куртки. Стекло звякнуло и осыпалось внутрь мелкими осколками. Просунув руку в образовавшуюся дыру, мужчина убедился, что окошко заперто изнутри на маленький висячий замочек. Ухмыльнувшись, мужчина стукнул, по окошку, на этот раз, ногой. Еще пара ударов и деревянный «переплет» не выдержал и тоже провалился в темноту подвала. Мужчина, несмотря на достаточно высокий рост и крупное сложение, ловко протиснулся в образовавшееся отверстие и исчез в темноте.
* * *Прохоров доехал до места, где от дороги, в сторону леса шла относительно широкая тропа, сейчас едва заметная, занесенная снегом. Он, съехал с дороги и начал осторожно продвигаться вперед. Машина, едва-едва проходила между деревьями и кустами, росшими вдоль тропинки. Далеко заезжать он не стал. В темноте с дороги машину никто не заметит, даже за редкими кустами. Заглушив двигатель, он вылез и пошел пешком в обратном направлении, в сторону дороги. «Надышусь свежим воздухом, на год вперед хватит, с этим делом», – чуть слышно проворчал он, шагая по снегу.
