Звёздный час

Случаев понаблюдать Вире представлялось более чем достаточно. Космический звездолёт – необычные условия для существования Лёлия, ежечасно преподносящие ему непривычные, даже опасные или, наоборот, комические ситуации. Он то оказывался в самых неподходящих местах, чем немало затруднял работу экипажа, то терял точки опоры и проваливался куда-нибудь, попадал в "лапы" автоматов, как рыба на крючок, откуда приходилось его освобождать.

Однажды Александр проверял работу двигателей корабля по экрану-схеме, где за прозрачным стеклом находился в уменьшенном масштабе весь настоящий рабочий узел со всеми механизмами и приборами. А на стекле условными линиями обозначались существующие между ними соединения и коммуникации. Видно было, как работал каждый агрегат и как осуществлялась связь его с соседним. По этой схеме легко можно было определить, в каком состоянии двигатели, и легко обнаруживалась любая неисправность без доступа к рабочей зоне.

Вдруг навигатору показалось, что в правом отсеке реактора зажёгся красный свет. Вспыхнула сигнальная лампочка аварийной ситуации.

– Внимание! Правый двигательный отсек! Авария! – моментально среагировал он.

Экипаж кинулся к двигателю. И что обнаружилось? Рядом со спокойно работающим реактором самодовольно расположился любопытный Лёлик и с наслаждением вдыхал отравленный ядовитыми парами, смертельный для всего живого воздух, источая всеми своими кольцами красноватый пульсирующий свет. Все остолбенели от неожиданности. Понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя.

– Лёличек, а синильную кислоту не хочешь попробовать? – участливо предложил Шурик.

Никак не могли понять, каким образом ему удалось проникнуть в абсолютно герметичную зону, пока он сам кое-как всё не объяснил. Оказалось. что Лёлий увязался за Вирой и Шуриком, когда те направлялись в помещение обслуживания двигателей. Они сняли защиту,

вошли и просто захлопнули дверь на автоматический замок. А Лёлик не согласился с тем, что его оставили на другой стороне и, не долго думая, протиснулся в щель шириной миллиметра в два. Незаметно он оказался в реакторном отсеке и задержался там, увлечённый

грандиозным зрелищем. Навигатор и контактёр не могли даже предположить ничего подобного и, выходя, спокойно включили герметизацию.

Так что Лёлику не удалось вернуться назад тем же путём. Просидел он там не так уж и долго, но ему вдруг захотелось подышать. В это время его и заметил на экране-схеме Александр.

Для всех явилась более чем неожиданной такая способность жителя Феллы спокойно существовать в любой, абсолютно любой атмосфере. Фелляне не могли жить только в вакууме. И ещё одно свойство организма Лёлика открылось в этом полёте во время одного забавного случая, который произошёл на глазах экипажа и заставил всех изрядно поволноваться за пассажира.

Как-то раз Лёлий двигался вдоль отсека, по-своему обыкновению касаясь стен. И вдруг с одной стороны он не ощутил опоры. Нет, стена была на месте, как и раньше, но для бедного Лёлика она оказалась неосязаемой. Как раз там, где он очутился, в нише находился

блок аварийной подстанции очень высокого напряжения, и стена представляла собой своеобразную ширму, которую при необходимости легко можно было разрушить, чтобы подобраться к блоку. Эта самая ширма была совсем невесомой и незаметной на ощупь. И Лёлий, пытаясь нащупать стену, стал вытягивать свои кольца, сломал ширму и тянулся всё дальше и дальше вглубь ниши, к блоку. Никто не успел ни о чём догадаться, как он коснулся клемм на щитке. В эту же секунду всем показалось, что сейчас должна возникнуть гигантская вспышка короткого замыкания. Блестящие кольца вызывали ассоциацию прикосновения к щитку металлического предмета. Несчастному Лёлику пришёл конец. Ни одно живое существо не способно выдержать такого электроудара. Но шли секунды, Лёлий как ни в чём не бывало выкарабкался из ниши на ровную стенку и двигался дальше, оставив позади изумлённых астронавтов.

Вире пришлось заняться и этим случаем, провести кое-какие опыты с электрическим током. Непонятный организм жителя Феллы был абсолютно лишён электропроводности.

После подобных курьёзов Лёлика на всякий случай стали опасаться оставлять одного и ограничили ему свободу разгуливания по отсекам "Клёна". Только вчера Вирия весь день продержала гостя в консервационном отсеке, наблюдая за его реакцией на резкое

искусственно созданное изменение окружающей среды. А сегодня с утра анализировала итоги и готовила материал к Звёздному Часу для передачи на Землю. Теперь она, перед свиданием с родными, вместе с командиром отчитывалась о прожитом дне. К каждому вечеру ей приходилось составлять чёткую сводку сведений. Это отнимало у неё немало времени. Она делала и переделывала снова, пока сообщение не принимало нужную форму, зачастую не без помощи Далинского.

Вира торопилась закончить и немного отдохнуть.

"Александр наверняка сейчас дрыхнет в своём отсеке и видит во сне какую-нибудь таинственную планету, вроде тех, которые у него в коллекции на фотографиях. Где он только их насобирал? Целый фотоблокнот. Я о таких никогда и не слышала."

Но Шурик не спал. Его мысли были всецело погружены в нелёгкую творческую работу. Он сочинял. Александр решил написать поэму об этом их полёте, о "Клёне" и его экипаже, О Лёлике. Ему понравилось предложение командира вести в стихах летопись их путешествий и

работы. Уже довольно долго он мучился над началом. У него ничего не получалось, вернее, получалось не так, как он хотел.

Всё, что было написано – не нравилось.

Шурик недовольно отодвинулся от стола и уставился в экран переднего обзора. Прямо по курсу сиял Алансолярий. Он уже сильно увеличился в своих размерах. Шурик некоторое время тупо смотрел на него. Тут ему показалось, что Алансолярий стал каким-то не

таким, немного странным на вид.

"Что это с ним?" – удивлённо подумал он.

Круглый диск звезды смотрел в правый верхний угол Шуриного экрана не голубым, как прежде, а ярко-фиолетовым глазом. Да и все звёзды вокруг тоже начали принимать тот же оттенок.

"Покраснели от смущения", – усмехнулся Александр и снова принялся за поэму.

Вира в это время тоже заметила изменение цвета звёздного ландшафта.

"Какие-нибудь вихревые потоки заслонили Алансолярий от звездолёта, – подумала она. – А может это новая интересная особенность звезды? Надо спросить у Лёлика. Бедному Лёлику начинает надоедать наше пристальное внимание, скоро он начнёт сопротивляться. Это точно, – улыбнувшись, Вира вздохнула, глядя на свой незаконченный отчёт. – Нет, всё-таки придётся идти за помощью к Герману."

– Что за чёрт! – пытался разобраться в странном поведении звёзд дежуривший на пульте Далинский.

Вот уже скоро час, как Алансолярий начал менять цвет. Герман внимательно следил за приборами, которые непременно должны чутко отмечать все изменения космического пространства вокруг "Клёна", но не находил ничего, что заслуживало бы внимания. Теперь звёзды приняли явно ярко-фиолетовый цвет, а приборы по-прежнему молчали. Герман пытался понять, что бы это такое могло быть. Он перебирал в памяти все известные ему случаи, которые в состоянии хоть как-то прояснить дело.

"Скорее всего тут одно из бесчисленных космических излучений. Но почему не реагируют приборы? А, в конце концов, у корабля надёжная внешняя защита. Может быть именно из-за неё на приборах нет реакции на какие-нибудь очень слабые лучи. Как нужны бы сейчас

датчики на наружной стороне защиты. Несправедливо, что их нет на транспортниках "Зодиака". Вводятся они пока только на новейших исследовательских звездолётах дальнего следования."

Он ещё раз внимательно пробежал глазами по всем приборам. И всё-таки ему не давал покоя этот странный очень красивый фиолетовый оттенок светил в центральном экране. Для собственного успокоения, желая взглянуть на нормальный, естественный блеск звёзд, Герман

повернулся к экрану заднего обзора, где должно было сиять среди звёздной дали далёкое родное Солнце, и вдруг обнаружил, что и там всё пространство также затягивалось фиолетовой пеленой. Солнце, такое привычное, знакомое стало совсем непохожим. Тоже самое было и в экранах бокового обзора. Калейдоскоп разноцветных огоньков звёзд на фоне непроницаемой черноты сменился одним невыносимо ярким цветом. Всё это создавало жуткое впечатление. Сверкающий нос "Клёна" тоже неотвратимо начал излучать пресловутый фиолетовый свет. Герман понял, что они сейчас находятся в центре каких-то лучевых межзвёздных потоков.

Прошло ещё несколько томительных минут. "Почему молчат приборы?!" – едва успел подумать в сильном возбуждении Далинский, как индикаторы сдвинулись с нулевой отметки. Ещё мгновение, и с приборами вдруг произошло что-то неладное. Стрелки, молниеносно

перескочив красную черту предела безопасности, дико заплясали у верхней границы шкал, а затем, наглухо зашкалив, замерли, показывая смертельные дозы излучения, проникшие внутрь звездолёта.

– Членам экипажа немедленно включить общую защиту помещений корабля и быстро явиться на пульт управления, захватив с собой автономные защитные аппараты и скафандры, – мгновенно передал Герман по внутренней связи, подсознательно оценив ситуацию, хотя не

успел ещё ничего толком решить для себя.

Услышав такое сообщение командира, Вира и Александр выскочили из отсеков. Шурик, замкнув рубильники на щитках, кинулся на пульт. По узкому пространству коридора, растянувшись от стенки к стенке, медленно перекатывался Лёлик.

– Только тебя тут не хватало! – навигатор с разбега перепрыгнул через феллянина. – Уж прости, друг! Вира, скорее его в отсек… запри… включи необходимые параметры!

Стрелки индикаторов больше не шевелились, угрожающе поблёскивая светящимися контурами. Это означало, что странное излучение, так внезапно встретившееся на пути "Клёна" и окрасившее пространство в фиолетовый цвет – неизвестное до сих пор порождение космоса, очень сильное – было убийственным для всего живого. Против него оказалась слабой даже практически непроницаемая внешняя защита.

"Всё чаще и чаще мы сталкиваемся в космосе с такими явлениями, от которых эта, считающаяся универсальной, созданная гениальными учёными, система не в силах спасти. Надо, непременно надо что-то менять в ней, и в самом скором времени. Космос всё чаще

преподносит сюрпризы", – как-то отвлечённо подумал Герман. Он не мог отвести глаз от дурацкой стрелки, упрямо впившейся в ограничитель шкалы, и никакой силой, казалось, нельзя было сдвинуть её с места.

"Значит мы уже несколько минут подвергаемся воздействию лучей, даже мгновенное соприкосновение с которыми вызовет смерть. Мы беззащитны перед ними. Все меры, какие бы мы теперь ни предприняли, уже бесполезны. "Клён" насквозь пропитан гибельным ядом. Наши организмы безвозвратно поражены. Это конец."

Холодный пот выступил на лбу Германа. Удушливая волна перехватила дыхание. Бледное лицо его стало совсем белым, как мел. В оцепенении он с трудом повернул голову на донёсшийся до его сознания звук сигнального звонка, который уже давно дребезжал у входа в

отсек, мигая красными лампочками и запоздало предупреждая об опасности.

"Что же теперь делать?.. Что будет дальше?.. Всё уже не имеет смысла!.. Нет, надо что-то предпринять. Сейчас "Клён" представляет собой такую же смертельную опасность для всего живого как сама полоса излучения. Продолжая свой путь, он понесёт дальше в космос лучи, которые будут теперь исходить от него самого. Он будет заражать всё на своём пути, а наши корабли не смогут даже вовремя определить опасность, их подстерегающую… Остановить звездолёт. Немедленно остановиться и уничтожить себя, – рука Германа легла на ключ тормозного устройства. – А Лёлик? Ведь он-то не подвергнулся излучению, вернее, оно на него не повлияло! – вдруг вспомнил Далинский. – Он имеет полное право вернуться на свою планету. И мы должны его доставить туда. У нас нет никаких прав лишать его жизни."