Когда ангелы плачут…

«Я чувствую, что моя жизнь мне не принадлежит. Я не ощущаю себя целым человеком. С утра я встаю ничтожным жуком. Когда я слышу ее голос, я снова чувствую себя тем малышом, который бился в истерике в темной комнате. «Мама, мама, выпусти меня! Мне страшно»! И этот голос за запертой дверью: «Ты должен меня слушаться! Ты никто! Бездарь! Плохой мальчик! Плохие мальчики сидят в темной комнате». Тонкая щелочка света разрезает темноту. «Ты будешь слушаться»? – спрашивает мать. Я киваю и выхожу к свету.

Я всегда ее слушаюсь. Плохие мальчики сидят в темной комнате.

Но когда я выбираюсь в школу, где у нее нет власти надо мной, туда, где нет темной комнаты, я чувствую себя свободным человеком. Мне никто не говорит, что я ничтожество. Никто не командует. Наоборот, все слушают меня. Самая красивая девочка класса – моя девушка. Я могу решать, кто сегодня в опале. Я вершу судьбы в этом маленьком мирке. Мне это нравится!

Я не люблю неудачников и аутсайдеров. Они мне напоминают меня. Эта же Катька… Я вижу в ней себя. Возможно, она неплохая девчонка, как и все остальные, кому достается от меня… Но ведь и я был не плохой! Почему мне досталось всё это? Мне остается только одно – показывать силу, чтобы мир не проглотил меня. Такова жизнь.

Когда я прихожу домой, едва я сменю свой школьный наряд на скучную одежду хорошего мальчика, которую выбирает мне мать, я снова превращаюсь в сгорбленного правильного Сережу. Как я ненавижу это имя! Так меня называют все! Даже в школе.

Я чувствую такую злобу! Иногда я пугаюсь своих мыслей.

Почему я не могу дать ей отпор? Постоять за себя так, как я это делаю в школе. Я не знаю. Мне иногда кажется, что я жалкий червяк, который ползет в полной темноте, натыкаясь лишь на грязь и черноту. У меня нет глаз, но я живуч. Меня разрубили надвое. И я стал двумя людьми одновременно».

История четвертая. Ирина Викторовна

День первый

Ирина Викторовна, она же Ира, встала рано утром. Надо было успеть приготовить завтрак для Саши, погладить рубашку, приготовить ланч-бокс на работу.

Тихонько, на цыпочках, она вышла из комнаты, где, издавая звук ракетного двигателя, храпел ее муж.

По скрипучему паркету, нащупав тапочки в темноте, Ира на ощупь шла к кухне. Вдруг половица предательски скрипнула, и Ира зажмурилась в ужасе, но муж лишь перевернулся на другой бок.

Она облегченно вздохнула. Ведь иначе пришлось бы выслушивать претензии, что она не дала законно поспать человеку, который так устает на работе, корова она этакая.

Сашка имел удивительную способность заводиться по пустякам. Его глаза мгновенно наливались кровью. Взгляд становился безумным и пугающим. Если Ира не соглашалась с ним, а еще хуже, начинала перечить, то в стену летели стулья, телефоны, тарелки. Да и не только в стену. В такие моменты Саша не чувствовал реальность и мог легко приложить саму Ирину. В такие дни она не выходила на работу, сославшись на ужасную мигрень или давление. В конце концов, она была директором и могла себе позволить такие вольности.