В Петербург за счастьем

– Не говори ерунды! Мы знакомы всего ничего. Даже если у него и есть какая-то симпатия, нам все равно ничего не светит. Не пара я ему. У меня столько проблем и тайн, такое прошлое… Зачем ему взваливать на себя мои проблемы? – сама не заметила, как перешла на крик. – Не выдумывай, я поеду и разберусь во всем сама, не нужно ему ничего говорить!

– Агата, Агата, послушай! – Мила затрясла ее за плечи, приводя в чувство. – Ехать туда одной очень опасно! Ты уже не вернешься назад, все потеряешь. Он же тебя не отпустит! Заманит в свои сети, поймает и снова вернет в тот ад, из которого ты только-только вырвалась!

– Я все понимаю, Мила, – сказала обреченно, – но звать с собой Яна – нет, это плохая идея. Ты не представляешь, насколько опасен мой муж.

– Я представляю. Именно поэтому и не позволю тебе ехать туда одной.

И, игнорируя пламенные возражения, подруга набрала номер Яна. Устав спорить, Агата обхватила руками колени и сжалась в комок. По щекам текли холодные слезы, а в голове стучала лишь одна мысль: «Это плохая идея, это плохая идея…»

– Алло, Ян? Привет, это Мила, – защебетала подруга, а у Агаты сердце ушло в пятки. – Слушай, тут такое дело, не знаю, как объяснить… В общем, Агата должна вернуться в родной город, потому что бывший муж ей угрожает, – она сделала паузу, чтобы перевести дыхание. На том конце провода висело молчание, противно бьющее по нервам. – Мне страшно отпускать ее одну. Ты не мог бы… э-э-э… сопровождать ее?

Секунды, пока он думал над ответом, показались вечностью.

– Когда она уезжает?

По телефону было трудно определить, что он почувствовал: смятение, безразличие, тревогу… Агата максимально близко придвинулась к подруге, чтобы слышать, что он говорит, но интонация его голоса мало о чем могла рассказать.

– В самое ближайшее время. Я ее тут силой держу, не пускаю на вокзал без тебя!

Уверенности Милы можно было только позавидовать. Она говорила так, словно знала на все сто процентов: Ян примчится по первому зову. Агата же в этом сомневалась. Он поддержал ее, помог получить работу, и теперь вместо благодарности позвать его с собой, туда, где ждет опасный псих – это как-то несправедливо. Да и не настолько он влюблен в нее, чтобы так рисковать и искать неприятности.

Но Ян ответил:

– Диктуй адрес.

И в голосе такая твердость проступила, что никаких сомнений не осталось: он приедет и будет оберегать ее, даже если придется защищаться от всех демонов преисподней.

Мила сбросила звонок, а Агата всхлипнула и размазала слезы по щекам.

– Эй, ты чего? – подруга обняла ее за плечи. – Переживаешь? Зря. Все хорошо будет, вот увидишь! Ничего это ничтожество тебе не сделает. Только пусть попробует руку поднять, Ян быстро его на место поставит! Так поставит, что десятой дорогой тебя обходить станет!

– Ты неисправимая оптимистка, – усмехнулась сквозь слезы.

– А чего плакать-то? Ты от него больше не зависишь! Ну позлится он, ну поскрипит зубами от злости, но рано или поздно все равно отстанет, никуда не денется! А если Ян еще и в челюсть кулаком ему съездит, то желание тебя доставать исчезнет насовсем.

– Ох, Мила, многого ты не знаешь…

– Чего же?

– Если бы все было так просто… – как Агата ни пыталась, не могла остановить поток слез. Они все лились и лились, словно копились годами и только теперь нашли выход. – Он не отстанет. А теперь еще и в политику полез… А развод ему имидж испортит. И у него везде связи: если захочет, может раздавить меня, как букашку!

– А ты себя не накручивай! Все хорошо будет, слышишь! – Мила упрямо тряхнула волосами, и несколько прядей упали ей на лоб. Она сердито их сдула. – Вот подожди, я твоего благоверного ка-а-а-к сделаю прототипом своей книги! Самым гадким злодеем. И убью в конце. Нет, сначала хорошенько его помучаю, заставлю страдать, а потом уже прикончу – медленно и хладнокровно.

– Опасная ты женщина, Мила Чернова! – рассмеялась Агата и на душе стало чуточку легче. Слезы наконец-то перестали катиться из глаз, дыхание выровнялось. Хоть и слышала, что сказал Ян, а все равно не верилось, что он приедет. Неужели она настолько небезразлична ему? Ох, все как будто во сне происходит! Так хочется поговорить с ним, поделиться своими страхами, но что-то мешает, словно преграда невидимая. Сердцем хочется доверять, а ум предостерегает. Может быть, потом, как-нибудь, она и откроет Яну всю правду. Если хватит решимости…

Мила чуть ли не силой потащила Агату на кухню. Отняла телефон, чтобы та каждую минуту не проверяла время, пыталась развлечь разговорами. А в голове все равно только и крутились мысли о Яне и о предстоящей поездке. Тело пронзала дрожь, когда представляла встречу с мужем. Что он скажет? Что сделает? Не навредит ли Кате? Конечно, понятно, почему Мила ни за какие коврижки не хочет отпускать ее одну. Если поедет на встречу в одиночку – вряд ли уже вернется.

– Знаешь, что удивительно? – Агата решила озвучить свои мысли. Поставила стакан с соком на стол и посмотрела на подругу. – Мы с тобой так мало знакомы, а ты для меня сделала больше, чем любой другой за всю мою жизнь. Разве так бывает?

– Бывает-бывает, – улыбнулась Мила. – Это называется «женская дружба».

– А она существует?

– Конечно! Ты не замечаешь?

– Мне казалось, что бескорыстная, искренняя дружба существует только на страницах книг и в кино.

– Глупости! Она существует, но люди не замечают и не дорожат. Человек порой живет и не понимает, что он счастлив. Только когда теряет все, начинает что-то осознавать. Ну, знаешь, в голове щелкает, а изменить уже ничего нельзя, потому что потеряно… Я рада, Агата, что мы с тобой встретились в реальности и так подружились. Я очень это ценю.

– Я тоже! – Агата искренне улыбнулась.

– А вообще, я очень закрытый человек.

– Да?

– Ну, это рядом с тобой я не боюсь открывать свою душу. А других остерегаюсь близко подпускать. Стараюсь не показывать, как больно и грустно мне на самом деле.

Мила изменилась в лице. Взгляд мгновенно потускнел, со щек исчез румянец. Агата встревожилась:

– Почему тебе больно и грустно?

– Когда ты сказала, что тебя шантажирует муж, и что ты поедешь к нему на встречу, мне стало страшно. Ко мне снова вернулось чувство, острое такое, изматывающее, чувство безвозвратной потери, как будто зияющая дыра в душе. Я ее залатала, но она опять открылась. Я боюсь тебя отпускать, потому что ты можешь не вернуться. Он или заставит тебя с ним жить, или покалечит, или…

– Подожди. Чувство потери? Однажды ты говорила мне об этом…

Мила опустила глаза. Агата поняла, что она не хочет рассказывать о своих тайнах. Но долго держать боль в себе – опасно. Поэтому решила все-таки вызвать ее на откровенность:

– Расскажи мне, что у тебя случилось, из-за чего это чувство потери?

Подруга встала и нервно заходила из угла в угол. В наступившей тишине было слышно, как тяжело она вздыхает, как нервно постукивает пальцами то по подоконнику, то по столу, то по холодильнику. Агата следила за ней глазами, но не торопила. Пусть настроится, пусть соберет всю свою печаль и выплеснет наконец, пусть ей станет легче.

– Помнишь, я говорила тебе, что у меня тоже есть фотография, которую прячу? – наконец заговорила Мила.

– Ну да, какие-то расплывчатые фразы…

– Сейчас все расскажу. Если, конечно, смогу подобрать слова…

Агата ковырнула вилкой в салате. Руки дрожали, а повисшая пауза усиливала напряжение. Очевидно, что разговор будет непростой, поэтому она терпеливо ждала. Смотрела на город, окутанный пеленой дождя, на железные хребты крыш, подернутые красной ржавчиной, и на какой-то миг забыла, где находится. Воображение уже нарисовало завораживающую картинку: вот она ходит по пустынной набережной, подставляет лицо холодным каплям, вдыхает свежий густой воздух и становится частью этого удивительного мира… Но стоило тряхнуть головой, как видение развеялось, и ей осталось лишь пообещать себе, что когда-нибудь она наяву повторит то, что увидела сейчас в мыслях. Отправится гулять под дождем, капли будут стучать по зонтику, а сердце – биться быстрее от ощущения счастья… Но хватит мечтать. В эту минуту она нужна Миле. Перевела взгляд на подругу и заметила, что та, обычно радостная и позитивная, сейчас выглядела удрученной, а ее тоска была такой сильной, что чувствовалась в каждой молекуле воздуха.

– Когда-то у меня была сестра, – наконец начала Мила, нервно заправив локон за ухо. Агата не сразу поняла, что она говорит о сестре в прошедшем времени. – Мы жили здесь вместе, она – в моей теперешней комнате, а я – там, где сейчас ты. Она с детства мечтала стать писательницей. Ну, не такой, как я, не автором самиздата, а издающимся писателем, с именем. Знаешь, она писала замечательные книги. Она была умной, красивой, она была как… как… как солнце в ненастную погоду, – Мила с грустью посмотрела в окно и поднесла пустую вилку ко рту. Потом, опомнившись, бросила ее в тарелку.

Агата слушала молча. По коже холодок прошел, когда встретилась взглядом с подругой. В глазах стояла такая невыразимая тоска, такая глубокая, укоренившаяся боль, что стало не по себе.

– Ее мечта сбылась: она заключила договор с одним крупным издательством и успела увидеть, что ее роман раскупили за три дня. Представляешь? Все экземпляры. За три дня! А через месяц она умерла.

Дождь швырнул в стекло пригоршню капель, и Агата вздрогнула.

– Как – «умерла»? – вырвалось само собой.