Конкурс песочных фигур

– Слава богу! А я сначала думала, что ты на улице, потом – что ты ушла сюда со Светой раньше нас… Наконец-то подъехал этот Борис Иваныч! Давай распрощаемся да и пойдем уже, что ли!

Аня, поняв, что потеряла подругу, кинулась ей звонить. Вся компания наконец добралась до того самого дома, но ей было уже не до этого. Что за затмение на нее нашло? Что за дурацкие идеи иногда приходят ей в голову? Пригласить бездомного человека смотреть на чужие дома! Одинокую женщину, оставленную беспутным дружком, – любоваться чужим счастьем и полнотой жизни, беременными женщинами с мужьями. Бедная Карина! Развеялась, называется! Наверное, десять раз пожалела, что поехала. Лучше бы выспалась как следует…

Но Карина быстро нашлась и совсем не выглядела ни печальной, ни обиженной.

– Да ладно тебе, Анька! Как же это мы уйдем и не увидим легендарного дома? Слышишь, как там весело? – Она оглянулась – Володи уже нет, и первая поспешила к дверям.

Ну да, как можно ее увести – она ведь совсем лишена человеческого общения, тут же снова упрекнула себя Аня. Там, в этой Москве, на работе все только работают, и никто друг другом не интересуется. Все экономят время и энергию, разрываются на подработки, а транспорт выматывает окончательно. Карина за год жизни в столице завела меньше знакомств, чем за три месяца работы в их провинциальном музее. И с таким удовольствием всегда слушает последние новости! Она такая коммуникабельная, вот и здесь тут же со всеми перезнакомилась, и с девочками щебечет, и кавалеры вокруг нее уже вьются – и Борька Лончинский, и его друг, красавчик Пашка, который его так долго и мучительно сюда вез.

Аня наконец успокоилась. Кажется, она не виновата. Выходной все-таки состоялся, Карина в самом деле развеялась. Компания, совсем сплотившись, затянула «Подмосковные вечера», потом «Дорожкой длинною», потом еще что-то из народного репертуара.

Провожать себя на электричку Карина запретила, чтобы Аня могла вернуться домой с Королевыми, на машине, без лишних хлопот.

Но проводы состоялись.

На платформе стоял Володя с букетом сирени.

– Где это вы ее нашли?! – изумилась Карина.

– В городском парке нарвал, – был ответ.

Карина, закрывшись букетом, вошла в вагон. Обернулась – двери закрылись, а ее провожатый все стоит, не отводит взгляда – и ее собственный взгляд неожиданно дрогнул.

– Я позвоню, – сказал Володя, так же поспешно и успокаивающе, как перед дебрями.

Поезд тронулся. Телефона она ему, конечно, не давала.

СВЕЖИЙ КАВАЛЕР

Конечно, Володя позвонил. В ближайшую пятницу, в конце рабочего дня.

Карина была в двух шагах от Тверского бульвара, где он предложил встретиться, и тут же согласилась – не дав себе труда подумать, а зачем ей, собственно, встречаться с «Володей из Белогорска». Что ж, душа моя, вот на тебя и начали обращать внимание мужчины постарше! Интересно, какие они – в отличие от бывшего мужа-ровесника и салаги Плотникова…

А Володя ее не узнал. Карина уже стояла перед ним, а он все всматривался в толпу – а когда, наконец, увидел, то растерялся – и повисла пауза. Карина сообразила, что его могли сбить с толку ее строгий рабочий костюм и строгая прическа – ничего общего с тогдашним походным внешним видом.

– Я сегодня училка, – пояснила она. – Терпеть не могу пиджаки, но дресс-код, ничего не поделаешь. А детишки – в форме, такая школа строгая.

Самого Володю – все в тех же джинсах и простенькой серой курточке – нельзя было не узнать. А вот букет, который он достал из-за спины, оказался роскошным, вряд ли надранным в городском парке. Карина обрадовалась и на предложение пойти поужинать предложила лучше погулять:

– Я всю неделю просидела в духоте. А с такими розами хочется идти, идти – и чтобы все прохожие глядели!

И они медленно двинулись по Тверскому. Карина незаметно сняла с волос заколку и расстегнула пиджак, чтобы чуть-чуть изменить угрожающе официальный облик. Володя так легко согласился остаться без ужина, что ей только дома пришло в голову: а может, человек не ел весь день. Он же обмолвился, что приехал по делам, – а когда приезжаешь в Москву и дел больше одного, то оглянуться не успеваешь, как день пролетел, и ты голодный как бобик.

Поэтому, когда Володя приехал по делам в следующий раз, Карина от ужина уже не отказалась. Был только немного неприятный момент перед входом в ресторан – ей вдруг пришло в голову, что их не пустят из-за не совсем цивильной Володиной курточки, но все прошло спокойно. Володя был здесь как дома, показывал ей в меню, что нравится ему самому, и она решила, что здесь, наверное, работает кто-нибудь из его знакомых.

– И по Тверскому, если хочешь, погуляем.

Надо же, запомнил, что ей нравится!

Карина ощущала те же равновесие, уют и защищенность, как тогда, на Белой Горке. Значит, это не атмосфера чудесного источника и дома-корабля? Значит, это сам Володя?

В театре, куда они отправились в следующий раз, он был все в той же серой куртке, наверное любимой, и Карина уже не обращала на это внимания. Сейчас никто не расфуфыривается на спектакли, как на бал. А она, в отличие от многих женщин, не считала, что ее лучшее украшение – это мужчина, скорее наоборот. Собственное отражение в огромных театральных зеркалах было куда интереснее.

А в модном белогорском кафе «Три пескаря», где публика по вечерам как раз демонстрировала свои гардеробы, их и вовсе встретили как дорогих гостей – и хозяин, Аркадий Королев, муж Аниной кузины, и многочисленные Володины знакомые. Здороваясь, некоторые называли его по имени-отчеству – еще одна особенность мужчин постарше, – но не навязывались с разговорами, не пытались подсесть, а деликатно оставляли их в покое. А в этой харчевне и правда было так спокойно – музыка не била по ушам, мерцали зеленоватым светом большие аквариумы с молчаливыми обитателями, которые бесстрастно обозревали гостей. Три большие пираньи, нарядные рыбки-клоуны, пятнистая мурена, затаившаяся в обломках затонувшего корабля. Карина поинтересовалась у Аркадия, не их ли, выловив сачком, кладут на сковородку, – а тот загадочно отвечал, что это секрет заведения.

И она начала привыкать к Володиным звонкам и приглашениям – то на спектакль, то на книжную ярмарку, то просто поужинать среди недели. А планы на выходные Карина строила уже с учетом Володи из Белогорска – наверняка возникнет и предложит что-нибудь такое заманчивое, что не откажешься. Если же у Карины был свой вариант, он сразу соглашался, как тогда, с прогулкой по Тверскому. Это было так непривычно – Илья всегда плыл собственным курсом, и можно было к нему пристраиваться либо оставаться куковать в одиночестве, а для бывшего мужа собственные намерения вообще были священны. Выходные он проводил в пивной с дружбанами, и Карина, если присоединялась к ним, не столько пила пиво, сколько ела раков – и что тут такого? Она была своим парнем и долго этим гордилась.

И только теперь обнаружила, что к ее собственным желаниям, оказывается, никто никогда не прислушивался, кроме этого случайного Володи. И это было непривычно – так же как букет.

Володя неизменно появлялся с цветами.

Взбалмошный Илья о цветах вспоминал только Восьмого марта. Они с Кариной провели вместе меньше года – таким образом, ей был подарен один-единственный, уникальный букет.

Бывший муж заявил сразу после знакомства, что цветов дарить не будет. Он предыдущей девушке чуть ли не каждый день их дарил, а она вышла замуж за другого, да еще сказала презрительно: «Подумаешь, ты мне цветы таскал, а он мне дал все!» Поэтому он больше никому таскать цветы не будет. А вот шоколад может. Какое дело было Карине, черт возьми, до всяких бывших девушек! Но все это, в конечном счете, условности, и над этим можно было если не посмеяться, то поиронизировать. К тому же Карина любила шоколад.

А теперь вдруг оказалось, что она любит и цветы и рада их наполучать за все прошлое и настоящее. И чтобы весь Тверской бульвар это видел!

К концу теплого, головокружительного сентября Карина спохватилась и, хотя Володя не торопил события, решила осторожно прояснить, к чему все эти культпоходы, прогулки, обеды и ужины. До дома кавалер провожает – кстати, у него очень хороший БМВ – и любят же мужчины эти игрушки, лучше крутую тачку себе купит, чем приличные штаны! – а дальше не навязывается. Как в компьютерной игре – прошел очередной уровень, а на следующий почему-то не спешит. Конечно, это могут быть издержки воспитанности, все-таки в таком культурном доме вырос. Или ждет более удобного момента?

Володя неопределенно улыбнулся и пояснил, что друзья, коллеги, родственники – в общем, весь Белогорск – азартно желают вторично его женить и постоянно подсовывают разные кандидатуры. Это настоящая многолетняя осада, страшно оказаться в гостях или просто в компании – где бы он ни появился, начинают деятельно устраивать его судьбу.

– А теперь все отстали. Ты тогда была у меня дома, и одни это видели своими глазами, а остальные тут же узнали от них. И решили, что ты моя девушка. И оставили наконец в покое!

Последняя фраза была сказана так радостно, что Карина, которой до этого смутно казалось, что ей скармливают сказочку про белого бычка, тут же в нее поверила. Невестам, наверное, виднее, сколько там ему денег от папы осталось. Конечно, художники все больше нищие, особенно при жизни, живут на чердаках и пьют горькую. Но от Ани было известно, что Глеб Головин при жизни как раз преуспел, работал много и денежно – и портреты известных людей писал, всяких там сталеваров и героев соцтруда, и монументальной живописью увлекся, и на деревянную скульптуру для души его хватало. И от властей заказы получал, и на Западе прославился – в общем, швец, жнец, игрец. Должно быть, было что оставить единственному сыну… А уж то, что для Володи одного штампа в паспорте оказалось достаточно, тем более было понятно.

Что ж, если этот замечательный поклонник не собирается ее домогаться и надо всего лишь время от времени мелькать с ним на людях – почему бы, собственно, и нет? Она же так любит букеты, знаки внимания. И не сидеть же ей в четырех стенах, как старухе, рыдая по Илье! А с Володей так легко, а сама она ведь свой парень!

– Ладно, я тебя прикрою! – со смехом пообещала она. – Мог бы и сразу сказать!

И Володя продолжал появляться по выходным и среди недели. Карина знала, что он работает в Белогорском НИИ – наверное, в Москву в командировки посылают. Подробнее спрашивать было неудобно – ведь она сама почти сразу пресекла любые разговоры о делах.

Заезжая за ней то на Кузнецкий Мост, то на Новый Арбат, то в Медведково, Володя удивлялся, сколько же у нее работ, и Карина ловила себя на том, что начинает увлеченно об этих работах рассказывать. Прямо как с Ильей, когда они взахлеб обсуждали свои наполеоновские планы и достижения! Ее передернуло. Нет уж, никаких дежавю! Вот так она тогда и к Плотникову все-таки привыкла! Впускание в душу всегда и начинается с такой вот лишней болтовни! Совершенно необязательной для Подружки Напоказ!

– Знаешь, у Ани Семеновой, моей подруги, – мягко сказала Карина, – есть очень хорошая традиция – они с мужем никогда не говорят о работе. О профессиональных проблемах, о склоках с коллегами, об отношениях с начальством. Я думаю, это правильно. Во-первых, неприятности еще раз не пережевываются, во-вторых, меньше поводов для кухонных войн, да и просто больше шансов отдохнуть – как по-твоему?

И вопросов о делах больше не возникало, рассказами о собственных Володя тоже не грузил. Как же хорошо, когда намека достаточно, радовалась Карина. Наверное, это особенность мужчин постарше, с годами все-таки умнеют.

И они говорили о погоде, о музыке, которая пищала в машине, о фильме, который только что посмотрели, о сегодняшнем ужине, о Москве – кто какие любит бульвары и улицы, – и Карина в самом деле отдыхала. Они были просто люди, без привычных профессиональных скафандров, без груза обязательств и обязанностей, без сносок на общие знакомства – Карина прожила в Белогорске всего несколько месяцев и хорошо знала только Аню, публика, мелькавшая в «Трех пескарях», ничего для нее не значила.

И когда она возвращалась в пустую квартиру, пустота почему-то больше так не оглушала.

А в одно из воскресений удалось увидеться с Аней, и та неожиданно покаялась:

– Кариночка, я страшная дрянь. Я знаю, меня убить мало. – И развела руками: – Я без твоего разрешения дала этому гаду Головину твой телефон!

– Так это ты! – вырвалось у Карины, и Аня заторопилась:

– Я сама не понимаю, как это вышло! Я же не сумасшедшая! И как он сумел так меня заболтать? Позвонил на другой день после нашего похода на Белую Горку, чуть не в семь утра, разбудил, наплел, что ты что-то там у него в доме забыла. Я даже не поняла что! И что он поедет на неделе в Москву и мог бы тебе завезти… Ты веришь, что я поверила? Я подумала, что сама ты когда еще сюда приедешь, а я к тебе сто лет не выберусь… Пусть завезет, какая ему разница… А что ты у него забыла? Опять зонтик, да?