Ты, я и Париж

Она вырвалась из его жадных объятий только в половине одиннадцатого, голова шумела и кружилась от дерзких Мишкиных слов. Он ее не заставляет, но она ни о чем не пожалеет…

Дома ее ждал дед. Он сидел на кухне перед чашкой остывшего чая. Тина точно знала, что чай остыл, чашка не парила, а дед любил чай исключительно горячий, она однажды украдкой отхлебнула из его чашки и обожгла язык…

– Пришла? – Дед не смотрел в ее сторону.

– Пришла. – Остывший чай должен был ее насторожить, но Тина слишком погрузилась в свои мысли.

– Где ты была? – Чай остыл, а изо рта деда с каждым словом вырывались облачка пара. Или это ей только показалось?

– Гуляла. – Тина уже хотела уйти в свою комнату, когда голос деда ожег, точно плетью:

– С кем гуляла?

– Ни с кем. – Она не врала, она просто не собиралась впускать его в свою личную жизнь.

– Не лги мне, – дед говорил тихо, но от гнева, сконцентрированного в его голосе, казалось, вибрировали стены. – Тебя видели с этим ублюдком.

– Мишка не ублюдок! – Тина могла оставить незамеченными нападки на себя, но оскорблять любимого человека она не позволит никому, даже деду. Особенно деду!

– Он именно ублюдок! – Дед встал из-за стола, отошел к окну. – Не проходит и дня, чтобы его банда не сотворила в городе какое-нибудь непотребство.

– Он не такой, – Тине захотелось объяснить деду, что ее Мишка становится все лучше и что очень скоро наступит такой день, когда он наконец расстанется со своими братанами.

– Он якшается с выродками и дегенератами, – дед не хотел слушать.

– А еще он якшается со мной, – сказала Тина шепотом.

– Значит, ты такая же, как они.

Спорить дальше было бесполезно. Тина и не стала, просто ушла к себе. Всю ночь она не сомкнула глаз, слушала, как за стенкой ворочается и по-стариковски глухо кашляет дед. Уснула она только под утро, убаюканная мыслью, что это даже хорошо, что дед узнал про них с Мишкой. Пусть он не одобряет ее выбор, зато больше не придется прятаться…

Новый день начался необычно: Тину разбудил не трезвон будильника, а голос деда:

– Вставай! Собирайся!

Едва она открыла глаза, дед тут же вышел из комнаты, словно даже дышать одним с ней воздухом ему было невмоготу. Вылезать из теплой постели не хотелось, но Тина себя заставила. Уже умывшись и одевшись, девушка вспомнила, что сегодня воскресенье и в школу идти не нужно и спать можно было сколько душе угодно. Увы, у деда были свои планы на это славное воскресное утро.

– Готова?

Она молча кивнула в ответ.

– Тогда поехали.

– Куда?

Как водится, дед проигнорировал ее вопрос.

Они приехали в больницу, прошли по гулкому холлу, поднялись на третий этаж… в гинекологическое отделение. Их уже ждали: дородная дама с выбивающимися из-под белого колпака кокетливыми завитушками приветливо улыбнулась деду, окинула Тину внимательным взглядом.

– Вот, это моя… внучка, – сказал дед и нахмурился. – Анна Матвеевна, ты там сама… а я пока подожду в ординаторской.

– У вас внучка – настоящая красавица. – Тине на плечо легла мягкая ладонь. – Пойдем, дорогая, это не займет много времени…

– …Твой дед зря волновался, – сказала Анна Матвеевна, снимая стерильные перчатки. – Не злись на него, девочка, просто он за тебя очень переживает, а сейчас такое время, – она покачала головой, – на улицах полно подонков. Но ты молодец, не потеряла голову. Пойдем, я с радостью сообщу об этом твоему деду.

– Не трудитесь! Я сама ему сообщу! – впервые в жизни Тина разговаривала со взрослым человеком так грубо. Раньше в этом не было необходимости, раньше ее не окунали с головой в грязь, раньше ей не требовалось защищаться.

Анна Матвеевна ничего не сказала, лишь грустно улыбнулась. Тина этой улыбки не заметила, она уже бежала по гулкому коридору, прочь из этого мерзкого места.

И не успела – дверь ординаторской распахнулась.

– Ты куда? – Дед поймал ее за рукав.

– Пошел к черту! – больше она не станет ни перед кем отчитываться, теперь она точно сама по себе.

Дед дернулся как от пощечины, повторил, чеканя каждое слово: