Короче говоря. Про риторику, влияние и харизму

И вот еще. Лучше меньше прилагательных. Это практически просьба. Или если уж их и применять, то они должны быть такими, чтобы в каждом из них вы были уверены, как в самом себе. Из книги «Ремесло» Сергея Довлатова: «Передо мной лист бумаги. И я пересекаю эту белую заснеженную равнину – один». И вот еще там же: «До полярного сияния начистил лишенные индивидуальности ботинки». Богатство! Оно нам оставлено в наследство, а мы все не спешим в него вступить.

Оттачивайте формулировки, меняйте и подбирайте слова до тех пор, пока они не начнут вам нравиться. Как столяр, что старательно шлифует доску до безупречной зеркальной гладкости. Очищайте речь от шелухи, от канцелярита, очищайте, как очищают орешки. Тогда ведь будет легче понять и запомнить ваше выступление. Запомнить! Это то, с чем ваша аудитория уйдет, если вам повезет. Выжимайте из текста воду. Сократите все лишнее. Ведь даже одно или два слова могут мешать. О них будешь спотыкаться.

В итоге:

Очищать свою речь от штампов, от речевого хлама – полезное занятие. Наполнять свои выступления старыми или новыми словами стоит так же, как мы подбираем платье или костюм. Тщательно, вдумчиво, прицельно. Мы же не хватаем в магазине первое попавшееся платье без примерки. Надо посмотреть, идет или не идет, точно ли садится по фигуре и так ли оно хорошо, как нам показалось вначале. Со словом нужно делать то же самое. И пусть роль примерочной выполняет прекрасный словарь синонимов.

Задание. Расскажите о своем отношении к хлебу, о том, что он значит для вас или вашей семьи.

Цель выступления: произвести впечатление, запомниться.

Целевая аудитория: работники хлебозавода.

Хронометраж: 1,5 минуты.

Глава 4

Просто. А еще проще?

Вы узнаете:

Почему одни выступления слушателям «заходят», а другие – нет.

Что нужно сделать, чтобы ваша речь стала простой и понятной.

Вы сможете:

Понять главный секрет: как выступать коротко, просто и эффектно.

Готовить речь, зная, над чем именно в ней стоит поработать.

Здесь все очевидно и просто. Говорить нужно так, чтобы слушатели вас поняли. Потому что устная и письменная – это два вида речи. Устная просто обязана быть понятной на слух. Тут, что называется, без вариантов. Ведь мы ее слышим всего раз. Это по сути, тот же эфир, он имеет свойство улетучиваться. Но от него должно остаться «послевкусие».

Мне как репортеру в 90-е годы прошлого века пришлось учиться разговаривать заново. Буквально. Задевать чувства, вызывать эмоции, проводить аналогии, не демонстрировать, но и не прятать искренность. Но мне учиться было проще. Когда ты каждый день сталкиваешься с человеческой болью (гораздо реже – с радостью), ты всякий раз ищешь слова, чтобы рассказать хоть немного, но иначе, не как вчера. Даже если тема одна и та же. И, конечно, ты гораздо быстрее начинаешь понимать анатомию публичной речи, понимаешь, что у нее внутри.

Приведу пример одного из моих репортажей.

Сергей Венчагов был настоящим подарком для всероссийской здравницы. Выпускник знаменитой Тимирязевки, художник-дендролог. О лучшем садовнике для Сочи нельзя было и мечтать. Он приехал в город у моря в начале шестидесятых. Украшал главную госдачу «Бочаров ручей», парки санаториев, гостиниц, создавал свой особый, венчаговский стиль озеленения. Стал лауреатом Государственной премии РСФСР за свои декоративно-художественные решения. Сергей Ильич знал все про кипарисы и дубы, агавы и азалии, араукарии и цезальпинии, рододендроны и бересклеты. Понимал, кому с кем будет комфортно рядом, безошибочно считывал всю эту непростую (прямо как у людей), особую ботаническую коммуникацию. Кому-то позволял солировать, показывать себя во всей красе, кого-то определял в «коллектив», высаживая рядом цветы, деревья, кустарники, сочетая несочетаемое по очередности цветения и по каким-то еще, только ему понятным характеристикам. Его клумбы, лужайки и парки – настоящие шедевры ландшафтного искусства.

Январь 1994 года. В центре Сочи разыгралась драма – погибла араукария. Местный предприниматель кинул на редкое в этих краях дерево электрический кабель для своего ларька. Но что-то пошло не так, и араукария сгорела заживо. Даже в дикие девяностые это стало настоящим ЧП.

Когда мы с оператором приехали к месту пожара, Венчагов уже был там. Он напоминал человека, у которого погиб близкий друг или даже родственник. Причем внезапно, скоропостижно. Едва сдерживая слезы, он рассказал нам вот что: «Мы – город двух морей: Черного и зеленого. Нам ли так обращаться с нашим богатством? Это же зверство. Такое отношение недопустимо, невозможно. Я сам его сажал. Оно было слабое и хрупкое, тяжело приживалось в нашем климате. Араукария – иностранка, она приехала к нам с другого континента, из Латинской Америки. И она собиралась жить. Цеплялась за жизнь, хворала, но приспосабливалась изо всех сил. А мы радовались, что у нее получается. Любовались тем, как она набирает силу, хорошеет, крепнет, расправляет крону, радуется солнцу. Да только судьба ей была уготована другая. Царствие ей небесное». Повернулся и пошел прочь. Чтобы так говорить о дереве, нужно его как-то иначе чувствовать, любить, как любят ребенка, женщину, город, Родину.

О том, что мы по-настоящему любим, нам легче рассказывать. Тогда проще рождаются аналогии, пересечения, понятные всем. И конечно, это никого не может оставить равнодушным.

Важно подбирать простые, понятные слова. Тем более потому что время от времени происходит «перепрошивка» устной речи. Сейчас вот в нее снова вернулась мода на простые слова для объяснения сложных вещей, пришла разговорная манера выступлений. Пришла, да так и осталась. На этом сейчас построен весь «Ютуб», выступления на площадке TED и многое другое.

Что облегчает понимание? Что делает нашу речь изящнее, проще, более цветастой, что ли, как яркий летний сарафан? Аналогии, метафоры – и слова, слова, слова. Они и облегчают понимание, и придают краски тому, о чем мы говорим. Если, конечно, они именно те, что должны быть.

«В каждом из нас слишком много винтов, колес и клапанов, чтобы мы могли судить друг о друге по первому впечатлению…» С кем нас и самого себя сравнивает Антон Павлович Чехов? С пароходами? Автомобилями? Со сложными паровыми котлами? И ведь как это работает – «…слишком много винтов, колес и клапанов». Вот так затейливо про нас, про людей.

Метафора – это то, что меняет наше восприятие. Речь перестает быть плоской, одномерной, обретает объем. Как стереокино. Мы иначе чувствуем происходящее на экране. Острее, точнее, живее, ближе, что ли.

Приведу пример.

Меня зовут Алиса. Я всегда мечтала стать актрисой и не сомневалась, что стану. Много репетировала, играла в школьном театре, изучала систему Станиславского. Сама. Я мечтала о сцене, потому что это очень живая профессия. Есть где развернуться, есть где удовлетворить свое природное любопытство… А потом я родила ребенка. С синдромом Дауна. И меня словно придавило. Бетонной плитой. Я долго так и жила, придавленная, там, под ней. Что-то кому-то оттуда говорила, кому-то что-то кричала, кого-то даже вытаскивала из петли… Вот так понемногу я и стала помогать другим. Попала в фонд… и поняла, что я такая не одна, что нас таких много. Только тогда я и смогла выползти из-под этой плиты.

Мощный образ – это то, что цепляет в этом рассказе о себе. Искренность, сила и, конечно, умение нарисовать картину словами. «Бетонная плита». И мы сразу понимаем, что за этим стоит. Образ помогает объяснить, через что пришлось пройти женщине. И он здесь прорисован просто парой слов, но при этом сильно и ярко. Забыть такое выступление невозможно, оно врезается в память. Вы с ним уходите, уносите с собой, вы его запоминаете.

Задача метафоры в выступлении – передать то, на чем нужно сделать акцент, то, что нужно упростить для понимания. Метафора, если дословно перевести с греческого, – это перенос. Перенос свойств одного предмета на другой. Они (эти свойства) должны быть либо очень похожи, либо, как раз нет, совершенно не похожи. Бетонная плита – это тяжесть груза испытаний, рухнувших на плечи женщины. Давайте сравним «я сильно переживала, страдала, плакала» и «меня придавило бетонной плитой». Второй вариант сильнее, эмоциональнее, образнее, ярче.

Скажу сразу, этому учатся. И довольно быстро. Один из моих учеников – талантливый айтишник и, как многие молодые люди его профессии, закрытый на все пуговицы молчаливый интроверт, научился этому за одно-два занятия. Притом что публичные выступления – это не просто не его конек, а как минимум далекая от него планета. Но умение мыслить не шаблонно, умноженное на желание говорить просто и понятно, позволило ему найти вот такую аналогию:

Что такое работа в айти? Глубокий каньон. Два высоких крутых берега. Между ними – канат. Представили? Вот по нему, по этому канату мне и нужно пройти. Страшно, но я готов сделать первый шаг. И тут мне на плечи вешают тяжеленный рюкзак. В нем – все, ВСЕ наследие айти. И надо тащить его на себе через эту пропасть. По канату. И я балансирую на грани, изо всех сил пытаюсь удержать равновесие… Меня сносит развитие технологий, я ослаб из-за нестабильности финансового курса, меня клюют конкуренты. И конечно, я мечтаю о передышке. Но надо идти, нельзя останавливаться. Я с трудом достигаю берега, но за ним – снова пропасть. И опять канат. И по нему нужно… ехать на велосипеде. Одноколесном. Или пешком. Но тогда жонглировать. Пятью шарами сразу. И все мои предыдущие навыки канатоходца уже не работают. Нужны новые. Так вот, айти – это всегда что-то новое, крышесносное и это всегда преодоление.

Ярко. Мы тут как раз слушаем глазами и легко представляем всю картину. Нам становится понятно, что рассказывает о себе и своей работе этот талантливый технарь.

Где брать слова? Образы? Поэзия. Литература. Помните, у Бродского:

…глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.

Или это:

Итак – улыбка, сумерки, графин.
Вдали буфетчик, стискивая руки,
дает круги, как молодой дельфин
вокруг хамсой заполненной фелюги.

Еще пример. На этот раз я привезла его с полуострова Ямал. Летала я туда к молодым журналистам. Мы работали над мастерством репортажа. Простота подачи информации, разговорность – важная опция и в репортаже, и в публичном выступлении.

Первый кейс – прикладная задача. Я впервые на севере Западной Сибири. Прошу рассказать, какой он – Ямал, в чем особенный, не такой, как другие регионы России. Ребята бойкие, за словом в карман не лезут, тут же стали набрасывать: «Ямал – это замечательная природа, это замечательные люди», и что-то еще там было очень замечательное (вряд ли климат, но что-то еще точно было), прежде чем я остановила этот замечательный поток бесконечно замечательных слов: «Давайте я вам расскажу про еще один из таких замечательных регионов, про мой родной Сочи. Но использовать я буду вашу лексику. “У нас замечательные люди, природа нас всегда радовала своей замечательностью, и климат у нас…”» И сразу видно по аудитории, что она понимает, насколько все уже не столь замечательно, как было еще минут пять назад.

А теперь я расскажу про Сочи иначе, используя факты:

Сочи – это изумрудные лапы пальм; это солнце, ныряющее в море с головой; это небо, что хулигански цепляется за макушки гор; это сковородка, полная ставриды, лука и зелени; это сулугуни, что безвольно тает в горячем хачапури…

Ребята взмолились, чтобы я остановилась. Они все поняли. И тогда на флипчарте появились «просеянные» слова и позволили наконец увидеть краски Ямала:

Дальше – только лед и медведи; Ямал – это вкус Арктики; совы как в «Гарри Поттере»; Ямал – это воздушные подушки, а не «Убер»; тайны полярных кочевников; тундра – другая Россия; селфи с оленем; медведь в городе; северное сияние; морошка. Нельма, муксун, чумовая профессия (это, кстати, про уборщицу чумов).

При помощи слов и фактов удалось передать жаркий вкус холодной Арктики. Ребята пришли в восторг от того, что такое простое упражнение открыло целый пласт красок, оттенков и вкусов их родного Ямала.

А теперь в фокусе нашего внимания Челябинск. О местном учителе математики уже рассказали почти все СМИ, и заголовки были примерно такими: «Челябинский учитель рвет “Тик-ток”». Зовут тик-токера Петр Земсков. Ему за 50. Математик за полгода набрал больше полумиллиона подписчиков, а суммарное число его лайков давно перевалило за 5 миллионов. И это с не самым ходовым контентом – математикой. В «Тик-токе» его называют по-свойски «кряжистый кринж» (кто-то любезно перевел для таких, как я: «старик, который пытается выглядеть молодым»). Так вот, этот «старик» понимает, что подростков нужно заинтересовать. Он точно знает, что никого заставить слушать нельзя. А вот как заинтересовать, да еще математикой? Трудная задача. Но Земсков ее решил. Он задал себе вопрос: «Что нужно моей аудитории? Кто в “Тик-токе” главный?» И честно ответил: «Не я».

Это новое знание он умножил на формат. А формат роликов «Тик-тока» древний: сразу захватывать внимание слушателей и говорить коротко (укладываться в 15, 30 или 60 секунд). Вот так и родился ролик с теоремой Пифагора за 1 минуту. У него гигантское число просмотров. Как математик это сделал? Как материал целого урока уложил в 60 секунд?

Блогер честно признается, что сначала было сложно, непривычно, и идея казалась абсолютно нереализуемой. Он решил составить очень простой и короткий текст. Но он оказался гораздо дольше минуты. Тогда новичок тик-токер убрал все лишние слова и оставил только то, без чего нельзя обойтись – ключевые понятия. И это сработало! Все поместилось, и оказалось, что все еще и понятно! Теперь Земсков уверен, что любую тему любого урока можно сжать до минуты.