Серебро ночи. Тетриус. Книга 3

Она повторила, как вышколенный попугай:

– Я знаю все пути к поместью нескио.

– И ты убьешь Агнесс, когда она там появится! Но сначала узнаешь, куда она дела мое кольцо, что сорвала с моего пальца!

– Я убью Агнесс, когда она там появится, – мысли Домины разбежались, осталось одно желание – делать так, как велит граф. Других устремлений не было. – Но сначала узнаю, где ваше кольцо.

Граф зашептал ей на ушко, продолжая нежно гладить ее плечи жестковатыми пальцами:

– И когда у тебя в следующий раз появится Сильвер, ты тут же мне об этом сообщишь. Неподалеку, в таверне «Глашатай», у меня есть верный человек. Тебе нужно будет только послать свою служанку в таверну и сказать хозяину, его зовут Партам, что птичка в клетке. Запомнила?

– Да. Но Сильвер уехал на север и неизвестно когда вернется. – При мысли о Сильвере Домина на несколько мгновений вынырнула из липкой паутины гипнотического морока и испуганно взглянула на графа.

Но тот не допустил ускользания из-под своей власти новой неофитки. Он пристально посмотрел ей в глаза и приказал:

– Ты сделаешь все, что я тебе велел. И забудешь о том, что я здесь был. Забудешь все, кроме моего приказа.

Он поцеловал ее в губы и с гнусной усмешкой заметил:

– Ты сладкая девочка, Домина, но мне не нужны чужие ошметки. Поэтому живи и дальше так, как живешь. Вот если бы я увидел тебя первым, вполне мог бы забрать к себе в замок. Но теперь ты мне не нужна. Спи!

Домина упала в постель и уснула беспокойным сном.

Контрарио с насмешкой посмотрел на нее. Пусть он лишился Тетриуса, но умение обольщать и властвовать у него осталось. И пусть ему поддаются только слабые души, но этих слабых душ не так уж и мало. Он спустился вниз, звонко щелкнул пальцами перед лицом уснувшей у порога служанки.

Та соскочила и в изумлении уставилась на него. Приказав ей открыть двери, он вышел из дома, вскочил на Берта и отправился к себе.

Служанка долго недоуменно смотрела ему вслед, не в состоянии постичь, как он пробрался мимо нее в дом.

Проснувшись, Домина ничего не помнила, но ее снедало какое-то странное томление. Она чувствовала, что должна что-то непременно сделать, но вот что? И когда?

Ранним утром в королевском дворце все были на ногах. Сильвер со своим небольшим отрядом в полной готовности уже ожидал Медиаторов у главного портика. Шесть вьючных лошадей стояло неподалеку, их держали под уздцы серьезные грумы. Шесть крепких верховых лошадей гарцевали рядом со всадниками, оглаживающими их бока.

Вышедший из дворца Беллатор отозвал брата в сторонку и сказал:

– Я пошлю доверенного человека к Алонсо, он наденет на него браслет Зинеллы. Тот, на котором надпись: «носи меня, и яд тебе не страшен». Думаю, это пойдет ему на пользу.

Сильвер побледнел.

– Как я мог забыть об этом браслете! Я мог бы сам надеть его на руку друга!

– Мы все о нем забыли, братишка. Может быть, потому, что браслет предназначался женщине, а не мужчине. Но отец считает, что он не потеряет своих свойств и на мужской руке. Ты не волнуйся, я сделаю для Алонсо все, что смогу.

Сильвер посмотрел на терпеливо дожидающихся его спутников и торопливо попрощался с братом:

– Спасибо! У меня будто камень с души упал. Я надеюсь, мы еще с Алонсо много раз будем стоять в битве плечом к плечу. Ну, прощай!

Они обнялись и Сильвер встал в строй.

Медиатор вышел вперед и кратко напутствовал уезжающих:

– Спешите, и да поможет вам Бог! И помните: если дорога окажется слишком трудной, возвращайтесь! Не нужно напрасно рисковать! Мы вас ждем!

После этих слов всадники вскочили на коней, грумы приторочили поводья вьючных лошадей к седлам, и небольшая кавалькада двинулась к выходу из дворца.

Медиатор с Беллатором долго с печалью смотрели им вслед. Потом Беллатор пошел в королевскую казну, приказал отсчитать тысячу золотых, прикрепил внушительный кошель с золотом к своему поясу.

Затем пошел в оружейную, велел оружейнику сэру Ортесу отсчитать две сотни мечей и луков. Тот долго препирался, не желая их выдавать неизвестно кому, но после угрозы Беллатора рассказать о его неповиновении наместнику сдался.

Оружия было много, в одиночку Беллатору такая тяжесть была не по силам. Пришлось звать стражников и грузить оружие на телегу. После этого он вместе с ними отправился к Роуэну, вернее, к монастырю Фелиции.

Глава вторая

Беллатор поехал к монастырю Дейамор окружной дорогой, не желая привлекать к себе внимание разных сомнительных личностей, коих в столице развелось видимо-невидимо. И чья в том вина? Графа Контрарио или войны? Но страна войной пока что не разорена, значит, это происки графа. Нужно быть начеку.

Через полчаса из-за поворота показался монастырь во всей своей горделивой красе. Белоснежные каменные стены и золотые кресты торжественно светились в лучах неяркого осеннего солнца. Беллатор спешился у ворот и назвал свое имя. Приехавшие с ним стражники последовали его примеру.

Отворившая ворота сестра в привычной черной рясе, смиренно склонив голову, предложила проводить его к настоятельнице, но Беллатор отказался.

– Я приехал к Роуэну. Он здесь?

Монахиня беспомощно оглянулась.

– Я не знаю. Он уходит и приходит, когда ему вздумается. Он даже на службы не ходит. – В ее глазах это было истинным святотатством. – Но я могу проводить вас к его жилищу.

Беллатор кивнул в ответ.

– Спасибо, сестра. Буду признателен. – И приказал стражникам сгрузить оружие в сторожке, потом вернуться во дворец.

Кротко сложив руки на животе, монахиня быстро пошла впереди мужчины по мощеному монастырскому двору и остановилась возле небольшого домика с резными ставнями на окнах. Несмотря на веселенький вид домика, от него веяло чем-то тяжелым, даже угрюмым. Поклонившись, монахиня поспешно удалилась, и Беллатор решительно постучал в двери.

Через некоторое время она открылась, и Роуэн в черной рубахе на голое тело, без камзола и кафтана, черных суконных штанах кривовато усмехнулся, увидев важного посетителя.

– А я-то думаю, кто так стучит повелительно? Монашки всегда стучат тихо, деликатно. Чем обязан? Если вы хотите послать меня с каким-то поручением, то напрасно теряете время. Я никуда не поеду. Это слишком опасно.

Настала очередь усмехнуться Беллатору.

– Ты боишься за себя или за кого-то?

Роуэн горделиво выпрямился.

– Вашей чести известно, что за себя я никогда не боялся.

– Вот именно. Я как раз по этому вопросу. Может, пригласишь войти?

Роуэн молча посторонился, пропуская Беллатора внутрь.

В небольшой комнате стоял служивший ложем длинный сундук с брошенным на него ветхим одеялом из пестрых лоскутов, грубо сколоченный дубовый шкаф с какой-то рухлядью, квадратный стол и два твердых неудобных стула. Неуютное холостяцкое жилье.