Серебро ночи. Примум. Книга 2

– Вот и отгадка загадки Ферруна, или, вернее, Феррео, – Беллатор глубоко вздохнул и радостно улыбнулся от овладевшего им чувства освобождения от непосильной ноши. – Что же, наследник престола у нас есть, как и возрожденная надежда.

– Но сколько же ему было, когда он попал в засаду? – Роуэн потер лоб, стремясь осознать услышанное.

– По летописи двадцать пять лет. – Нескио тоже сопоставлял все, что ему было известно о Феррео – принце, и Ферруне – простолюдине с замашками аристократа.

– Но к графу он попал совсем мальчишкой, – Роуэн опасливо посмотрел направо, будто через толщу стен мог увидеть королевский зал с злокозненным троном. – Что же делает с людьми этот колдовской трон?

– Отнимает годы и стирает память? – предположил Беллатор. – Боюсь, нам не дано понять его мотивы. Но главное – мы обрели долгожданного короля.

– Нам еще нужно убедить Ферруна, что он принц, а не беспризорник из замка Контрарио. И занять пустовавший столько веков престол, – нескио не был столь оптимистичен, как наместник. – Не думаю, чтоб это было легко.

– Это чрезвычайно трудно, – Роуэн тоже улыбался, не в силах сохранять привычный мрачный вид. – Но то, что у нас есть наследный принц, уже невероятная удача.

С ним согласились все.

Глава третья

Сидя за столом с горделивой осанкой, силясь соответствовать поведению знатных дам, Риялла старательно водила тонким пальцем по строчкам, складывая из букв слова в азбуке для детей. Получалось плоховато, но она не отчаивалась. Устроившаяся рядом с ней Амирель внимательно следила за правильностью произношения и прочтения.

Это было невообразимо скучно, и она с почтительной благодарностью вспоминала своего учителя, без малейшего раздражения повторявшего ей одно и то же много-много раз. Какое же у него было невероятное терпение! А вот ей уже хочется зевать от скуки и попросту сбежать отсюда подальше, даже поездка с язвительным Ферруном казалась ей предпочтительнее этого бездарного времяпровождения.

Внезапно по нервам ударил чей-то отчаянный плач и безысходное горе. Амирель вскочила, озираясь.

– Ты это слышишь? – спросила она у Рияллы.

– Что? – та тоже испуганно поднялась.

– Кто-то плачет, – Амирель решительно пошла к двери, – где-то совсем рядом.

– Я ничего не слышу, – Риялла боязливо оглянулась, будто плачущий мог стоять у нее за спиной.

– Продолжай заниматься! – распорядилась Амирель. – И не отлынивай! Ты молодец, читаешь уже неплохо, но нужно учиться еще прилежнее, чтоб достигнуть настоящих успехов!

Риялла стыдливо понурилась. Поначалу странные закорючки и впрямь никак не хотели складываться в слова, но теперь дело пошло на лад, и она даже немного собой гордилась. Уткнувшись в учебник, принялась снова перечитывать уже прочитанную страницу, надеясь стать достойной своего высокородного любимого.

Выскочив из своих покоев, Амирель быстрыми шагами пошла по коридору, стараясь угадать, из-за какой двери до нее донесся всплеск безутешного горя. Чутье безошибочно привело ее к одной из комнат для придворных дам. Она решительно нажала на ручку и вошла. Беззвучно рыдавшая в уже мокрый от слез платок дама повернулась к ней и тут же присела в низком придворном реверансе, спрятав покрасневшее лицо.

Амирель узнала ее – это была та самая, кто пытался указывать ей, в чем ходить и как себя вести. Поскольку Амирель, отведав вина, вела себя в тот день не самым лучшим образом, ей стало стыдно, и она, слегка помедлив, спросила:

– Что случилось? Почему вы плачете?

Дама нехотя подняла залитое слезами лицо.

– Я не знаю, стоит ли вам об этом говорить, – она печально шмыгнула носом. – Вряд ли кто-нибудь сможет мне помочь, а огласка в таком неблаговидном деле только вредит.

Амирель продолжала требовательно смотреть на нее, безмолвно ожидая продолжение, и дама сдалась на ее милость:

– Пусть лучше о моем горе расскажет мой старый слуга Атан, он почти член моей семьи, и тайн от него у меня нет, – она указала подбородком на молчаливо стоявшего в углу комнаты немолодого мужчину в простом черном кафтане. – Я не смогу говорить, у меня нет сил, снова разрыдаюсь.

– Это все наглый сэр Фугит, чтоб его бесы драли! – в сердцах пожелал отвесивший довольно корявый поклон слуга. – Он ворвался в наш дом вместе со своими беспутными дружками и надругался над нашей дорогой Каролиной, мы ничего не смогли сделать, нас было слишком мало, и оружия, чтоб защитить ее, у нас не было.

– Это моя дорогая дочь! – с рыданьем пояснила дама. – Я виконтесса Парнери, это старинный знатный род, до войны богатый и независимый. Но наше имение на юге, оно захвачено имгардцами. Муж погиб, защищая нас, благодаря его самоотверженности мы с Каролиной и спаслись. Мой единственный сын воюет в войске доблестного сэра Паккара, а младший сынок этого же сэра творит бесчинства, и никто не может его приструнить. Защитить нас некому. На жалкие остатки состояния я смогла купить лишь скромный купеческий домик в квартале ткачей. Я надеялась, что моя дочь будет там в безопасности, но жестоко ошиблась… – она приложила платок к лицу и скорбно затихла.

Амирель подумала, что лучше бы матери жить вместе с дочерью, но виконтесса продолжила:

– У нас вовсе нет денег, мы все потеряли в этой страшной войне. Мне повезло, удалось из милости устроиться на место придворной дамы, чтоб содержать дочь и своих старых верных слуг, приехавших вместе со мной. Жалованье здесь неплохое по меркам военного времени, но, если б я знала, что произойдет, я бы сидела дома.

– И чем бы вы помогли? – угрюмо вмешался в разговор Атан с вольностью старого доверенного слуги. – Эти мерзкие выродки и вас бы не пощадили. Они не знают удержу. Для них даже королевские стражники не указ. Да мы их и вызывать не стали. Позора потом не оберешься.

– Вот именно! – виконтесса вытерла заплаканное лицо рукавом, удивив этим плебейским жестом Амирель. – Фугита даже жениться не заставишь, чтоб прикрыть грех, он настоящий лиходей без чести и совести. Сколько он людям горя принес, не счесть!

– Это сколько известно, а сколько пострадавших скрывает его делишки, чтоб не иметь сраму! – слуга стукнул себя кулаками по бедрам. – Эх, вот его бы на виселицу!

– А как он будет обеспечивать жену, если женится? – прагматично поинтересовалась Амирель, возмутив своим хладнокровием безутешную мать.

– У него независимое состояние и приличное поместье, переданное ему матерью, она же из Сордитов, они все весьма богаты, – виконтесса не понимала, при чем тут это.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула Амирель. – Значит, скоро ваша дочь станет обеспеченной вдовой. Если ничего другого не останется. Похоже, пора положить конец разбойничьим похождениям сэра Фугита.

Она пошла к двери, велев:

– Поедем к вам, виконтесса. Найдем этих разбойников и призовем к ответу. Мы с Ферруном это упустили, наша вина, каюсь, придется эту ошибку исправлять мне одной. Где бродит мой супруг, я не знаю, да и звать его на помощь не хочу, надеюсь, справлюсь и сама, не такое уж это и сложное дело.

Виконтесса схватила свой плащ и накинула на плечи.

– Вам нужно одеться потеплее, на улице холодно, – заботливо предложила она, не забывая про свои обязанности придворной фрейлины.

– Хорошо, загляну сначала к себе, – согласилась с ней Амирель и повернула налево по коридору в гостевую часть дворца. – А вы пока прикажите подать мне карету без гербов.

– Но все кареты принадлежат наместнику, если не считать королевских, – робко напомнила ей виконтесса.

– Не думаю, чтоб Беллатор не позволил мне взять карету, ведь у него наверняка она не одна, – Амирель ни на секунду не поверила, чтоб брат Сильвера был настолько мелочным.

– Конечно, его честь возражать не станет, – дама сложила перед собой руки, стараясь, чтоб ее поняли правильно. – Но королевский конюшенный сэр Лардин не дает кареты без прямого указания наместника, а я для него никто.

– Опять эти наследственные служаки! – свирепо поморщилась Амирель. – Но вы его предупредите: если карета не будет стоять у восточного портала, когда я спущусь, то разговаривать с ним я буду сама! И не думаю, что это ему понравится!

Она ушла, а виконтесса Парнери в легком недоумении пошла вниз, к кабинету королевского конюшенного. Сэр Лардин, закинув ногу на ногу, сидел в бархатном кресле и с нарочитым вниманием слушал доклад стоявшего перед ним навытяжку главного конюха. На одну из придворных дам, к тому же заплаканную и с красным носом, он демонстративно не смотрел. Кашлянув, та решилась прервать конюха.

– Извините, но наша гостья просила подать для нее к восточному порталу карету без гербов, – громко сказала она, стараясь казаться уверенной и гордой.

– И что из того? – главный конюшенный с негодованием воззрился на нее. – Много тут у нас таких гостий. Всем не угодишь.

Виконтесса чуть прикусила губу. Как ей быть? Этот солдафон все равно не будет выполнять ничьих приказаний, кроме наместника. Но все-таки повторила ее слова:

– В такой случае вам придется самому объясняться с госпожой Амирель.

Результат оказался потрясающим. Главный конюший неловко вскочил, уронив при этом кресло, побелел и с обвиняющим воплем: