Шут герцога де Лонгвиля

– Что скажешь? – спросил юноша, когда закончил чтение.

Франсуа снова пожал плечами.

– Тебе нечего мне сказать? – огорчился Анри.

– Это нечто странное, – вымолвил друг. – Я такого еще не слышал. Непонятное. Слова, слова, а представить ничего невозможно.

– Почему же?

– Как выглядит твоя Бездна? Или Мечта? Никак!

– Ошибаешься! – возразил Анри. – Просторная звездная Бесконечность Вселенной, в ней, как рыбы в воде, плавают облака Черной Смерти… Все движется, все парит и уносится вдаль. Ослепительные бриллианты звезд, рассыпанные на глубоком бархате Прекрасной Ночи. И они ей очень к лицу.

– Бред!

– У нее венок из странных на вид цветов: это наши муки, страдания, любовь и ненависть. Все они очень разные, но спокойно уживаются среди ее седых волос. Ночь держит в руках Безграничную Бездну: это некий сосуд, в котором нет дна, но он совсем не похож на дырявую бочку. Это изящный кувшин с тонким горлышком и плотной крышкой, с красивой ручкой и чудесным орнаментом. Не для всех открывает Бездну Царица Ночь…

– А тебе открыла? – съязвил Франсуа.

– Не знаю, – не замечая колкости, ответил Анри. – Ведь не это главное… У Прекрасной Ночи голубое сердце, оно просвечивает сквозь ее прозрачную кожу и черную одежду из космической дымки, и голубой свет разливается вокруг щедро и заманчиво…

– Ты сказал, что у Ночи седые волосы. Она что, старуха?

– Нет! Она молода и прекрасна! Вместо волос у нее снопы света, они переплетаются, сверкают и создают совершенно непередаваемую прелесть, – увлеченно рассказывал Анри. – Волосы Царицы Ночи совершенно удивительны. Их чрезвычайно много, и ее локоны спускаются вниз, покуда хватает глаз. Хотя понятие «низ» в данном случае неуместно. Там все движется, и то, что совсем недавно было «низом», может мгновенно сделаться «верхом». Звезды и чувства, планеты и лица купаются во Вселенной, как в безбрежной, спокойной и теплой реке.

– А что такое «Вселенная»?

– Это Ночь. Она смотрит на нашу Землю через серебристый шарик Луны и видит нас всех: плохих и хороших, злых и добрых, бескорыстных и жадных…

– А почему мы не видим ее?

– Мы можем ее видеть. Но только когда она нам показывается. И лишь малую часть ее облика.

– Почему?

– Она слишком прекрасна. Люди умерли бы от зависти к ее красоте и богатству. Она понимает это, и потому нам виден лишь ее отблеск, лишь малая часть ее убранства. На глазах она носит черную непроницаемую вуаль.

– Зачем?

– Она часто плачет. Мы порой видим ее слезы – они звездочками падают с неба. У Ночи потрясающие, ни с чем не сравнимые глаза. Если бы она не закрывала их вуалью, мы погибли бы от испепеляющего ужаса. Но она любит нас, хотя даже непонятно, за что. И жалеет. Чего я бы, например, не делал на ее месте.

– Ну хорошо, – сдался Франсуа. – Теперь я смутно представляю твои стихи. Но если говорить, положа руку на сердце, то успеха тебе не видать. Ты же не сможешь каждому разъяснять то, что привиделось тебе в твоем кошмаре.

– Это не кошмар!

– Все равно. Сочиняй нелепости, тогда тебя поймет каждый.

– Но я не смогу не писать о Непонятном.

– Хорошо, пиши, будешь читать мне, – разрешил Франсуа. – Мой тебе совет – не показывай это никому. За такое можно поплатиться. Лучше пиши и сжигай, либо закапывай в землю.

– Жаль, может быть, они кому-нибудь понравились бы, мои стихи…

– Слушай, Анри, а сможешь ли ты теперь сочинять глупую околесицу?

– Не знаю, давай проверим. Скажи что-нибудь…

Франсуа посмотрел на шершавый каменный потолок:

– Что сказать? Например, маленькая муха…

– По небу летит! – тут же подхватил Анри.

– Маленькая муха…

– В дырочку сопит!

– В какую дырочку? – засмеялся Франсуа.

– Ну, понимаешь, у человека таких дырочки две – это нос. А муха же должна чем-то отличаться от человека! – и молодой человек продолжил. – Не сопите, муха, в дырочку сейчас!

– Ведь сегодня, муха… – попытался продлить фразу его приятель, но остановился на полуслове.

– Ведь сегодня, муха, я женюсь на вас! – закончил за него Анри.

– На мухе? – захохотал Франсуа.

– А почему бы и нет?

– Идти к алтарю с мухой-невестой!

– Постой! – Анри поднял вверх указательный палец, призывая к вниманию, и медленно подбирая слова, произнес. – От невесты-мухи глаз не отведу… Для гостей и мухи речь я заведу…

– Какую речь можно говорить такой невесте? – покатывался Франсуа. – «Как люблю я ваши кошмарные глазки?»

– Вот именно! «Как люблю я крылья, как люблю глаза!»

– Конечно! И по лицу невесты скатится слеза!

– Правильно! Молодец! А теперь дай мне записать то, что мы сочинили.

– А как же конец?

– И конец будет! – успокоил друга Анри и принялся чирикать пером по бумаге.

Через некоторое время он встал и объявил:

– Всем богатым невестам-мухам посвящается! – и начал читать.