Фигуристка

Я девочка. Я просто девочка, каких много на нашей планете. Я такая же, как любая из вас. Но мне выпала особая судьба. Особенная миссия. И я расскажу вам о ней.

В школу кто на чем: кто на самокате или на велосипеде, кто на автобусе или на метро, а я на роликах. Лечу, волосы с ядовито-зелеными прядями развевает встречный ветер. С одной стороны короткая стрижка, с другой прическа ниже плеч. Щурюсь на восходящее солнышко. Правый глаз зеленый, левый карий. Вот такая я! Не как все! Вкатываюсь в фойе ледового дворца и несусь в раздевалку. А там быстро скидываю ролики и цепляю фигурные коньки. Тренировка у меня перед основной школой. И после тоже. Фигуристка я.

– Семёнова! Опять тебя видела на роликах! – грохотал над катком голос тренера. – Я же тебе запретила! Фигуристке ролики противопоказаны!

– А почему? – нагло спросила восьмилетняя девчушка с зелеными волосами, поверх которых надеты красные меховые наушники.

– Ноги испортишь! Постановка совершенно другая!

– Но я люблю скорость, Светлана Михална.

– Самокат купи. Куда полезнее. Я ж говорила тебе! И маме твоей говорила! Она тебе не передавала?

– А мы с ней не разговариваем.

– Разминаемся! – Тренер, крепкая круглолицая женщина лет под шестьдесят с короткой мальчишеской стрижкой, лениво катила по малому кругу

Группа начала движение против часовой стрелки вдоль бортика катка. Но и тут зеленоволосая Семенова ухитрялась выделиться среди всех: то на корточках проедет, то сделает «флажок».

– Семенова! Рано ноги задираешь! Разогреться сперва надо!

– А я, Светлана Михална, давно разогрета. Я ж сюда на роликах от самого дома. А это почти три километра.

С тяжелым вздохом тренер отвернулась, мотнула головой, стряхивая с себя лишний негатив, скомандовала:

– Не жалеем себя! Семенова! Выпрыгиваем! Выше! Взяла себя в руки и подпрыгнула! Плохо! Тренируешься мало!

Звонко чиркали лед лезвия и зубцы. Сопела от старания и обиды зеленоволосая Семенова, что-то бурча под нос. Но не выходили прыжки.

Такой я была давно, в сопливом детстве. Теперь я другая. Хотя не во всём.

По-прежнему зеленоволосая, но со стрижкой «каре» и заметно подросшая, Семенова сильно выделялась на фоне остальных юных фигуристов, пулей носилась по ледяному пространству, при любом возможном случае воспаряя над ним. Тренер смотрела на девочку, сдерживая одобрительную улыбку.

– Молодец, молодец, Семенова, – наконец не выдержала она. – Хорошо работаешь!

– А вы, Светлана Михална, когда-то меня ругали! Не верили, что я прыжок натренирую!

– МирАвой прыжок! – хихикает кто-то из ребят и, заметив на себе ледяной взгляд тренера, добавляет в оправдание шутки. – Так она же – Мира!

Мое имя всегда было для меня тайной за семью печатями. Так же как и тема об отце. Но на все мои вопросы у мамы ответ был единственный: «Вот повзрослеешь, паспорт получишь, я все расскажу». Поэтому мне оставалось одно: ждать, учиться и подрастать.

Но уже вскоре все изменилось.

Она сидела за уроками, одной рукой выводя упражнение по русскому, а в другой держала вилку, которой отламывала кусочки от тортика с надписью «УРА-ДР-12!», когда на темном экране домашнего компьютера (тонкий гибкий монитор висел на стене, как большой ковер) появилась бегущая светящаяся синим строка: «ВАЖНАЯ НОВОСТЬ! ТРЕБУЕТСЯ ОЗНАКОМИТЬСЯ!»

И что за новость, которая не терпит отлагательств?

– «Сегодня в третьем чтении был принят закон об особом личном самоопределении совершеннолетия для граждан, достигших двенадцатилетнего возраста. По индивидуальному заявлению гражданина, которое он делает по собственному добровольному решению, ему присваивается статус взрослого со всеми полагающимися правами и обязанностями. Граждане, достигшие двенадцатилетнего возраста, но не подающие подобного заявления о новом статусе, остаются в прежнем. Они считаются детьми и не подпадают под законы взрослого населения».

– Да! – девочка подпрыгнула на стуле от радости. – Наконец-то! Где можно подать заявление?

Казалось бы, она спрашивает саму себя, но нет! Ей с готовностью ответил компьютер (экран был по-прежнему темен, только голос звучал из динамиков):

– Заявление можно подать на следующий день после двенадцатилетия через индивидуальный электронный кабинет.

– Ясно! Сегодня как раз такой день. Открой мне мою страницу в том самом кабинете.

Экран моментально вспыхнул на нужной закладке. Сразу выскочила надпись, которую приятным женским голосом незамедлительно озвучил компьютер:

– Вы желаете подать заявление о получении Вами статуса совершеннолетнего?

– Да, да и еще раз да!

В ответ на это едва возникшее на экране заявление заполнилось само собой.

– Поставьте подпись, – вежливо сказал компьютер. – Достаточно произнести любую фразу. Система определит вашу личность по голосу.

– А что сказать-то?

– Мира Евгеньевна Семенова. Личность подтверждена. Благодарим за то, что воспользовались нашими услугами. Куда доставить ваш паспорт?

– У меня тренировка скоро. Я через час из дома выхожу…

– Отлично! В течение десяти минут наш курьер доставит паспорт по вашему месту жительства. Вы подтверждаете ожидание?

– Давайте, я жду.

Действительно, через неполные четверть часа девочка вертела в руках пластиковый паспорт. Внутри все сжималось от ликования. Теперь она взрослая! Мира посмотрела на свое отражение в большом овальном зеркале, висевшем в прихожей.

А раз так, то и выглядеть надо соответствующе!

На каток она неслась во весь дух. Распущенные волосы развевались на майском ветру. Не зеленые, темно-каштановые, еще влажные после окрашивания. Только маленькие девочки красятся в яркие ненатуральные цвета. А она теперь взрослая! Теперь бы на тренировку не опоздать. Светлану Михайловну лучше не злить.

Вылетев из-за поворота, Мира лихо завернула к зданию ледового дворца, где тренировалась, и в самый последний миг заметила на своем пути непреодолимую преграду. Ведь еще утром тут была дорога, а теперь лежал свежий газон, и двое рабочих сажали на нем цветы.

Сворачивать некуда, нужно принимать решение. Я рванула вперед.

Вместо того чтобы затормозить, она поддала скорости и у самой кромки дороги взмыла в воздух, поджав ноги к груди. Она пролетела над головами рабочих-цветоводов и приземлилась на тротуар далеко от газона. Один из рабочих только открыл рот, глядя ей вслед.

Другой дернул его за рукав:

– Чего зенки распахнул? Паркурщиков не видел?

Мира усмехнулась, оглянувшись через плечо.

Когда она на полной скорости вкатила в здание, ее внимание привлекла кучка ребят, обступивших тренера и какого-то невысокого улыбчивого мужчину с ярко-синими глазами на загорелом лице. Машинально Мира глянула на циферблат старинных часов, висевших в фойе при входе (теперь почти никто из современных детей не мог определять по ним время, но она умела): очень странно, уже идет тренировка, но почему-то все здесь. Мира притормозила, услышав обрывки слов: «Миссия, космос, набор…»

– Если кто надумает к нам, я оставлю свой контактный адрес вашему тренеру, – продолжая улыбаться, сказал загорелый незнакомец.

Короткая стрижка молодила его изборожденное морщинами лицо, а челка торчала задорно, как у мальчишки.

– Спасибо, Александр Трофимович, – поблагодарила тренер. – Наверняка ребят заинтересует ваше предложение.

– Не сомневаюсь, – ответил загорелый Александр Трофимович, протянул Светлане Михайловне пластиковую визитку, кивнул в знак прощания, после чего направился к выходу.

Тренер ответила поклоном и обратилась к ребятам:

– А нам пора заняться нашей рутиной. Живо в раздевалку!

Юные спортсмены поспешили последовать требованию тренера.

– Дурость какая-то! – услышала Мира над ухом.

А, это одногруппник Морозов, вечный бунтарь и мыслитель, у которого на все есть компетентное мнение.

– Почему дурость? – переспросила девочка.

– Кто сейчас мечтает стать космонавтом?

– Космонавтом? – у Миры от удивления глаза из орбит полезли.

– Это вчерашний день, – продолжал мудро рассуждать Морозов. – Может, наши дедушки и бабушки в раннем детстве спали и во сне видели к звездам полететь, но теперь другое время!

– А я бы очень хотела в космонавты попасть, – смело заявила Мира.

– Да кто тебя с Земли-то выпустит? – тут Морозов впервые за время их беседы глянул на девочку и вдруг захохотал, ткнул в нее пальцем:

– О, смотрите! Семенова-то дозрела! Из зеленой в коричневую превратилась!

И все разом посмотрели на Миру, кто с иронией, кто с интересом, но она лишь гордо задрала подбородок и прокатилась мимо них в раздевалку. Морозов и сам не ведал, насколько был прав!

Вечером предстояло выслушать разнос от мамы за то, что взяла ее краску для волос. Оказывается, она специально не мыла голову, а теперь, когда ночь на дворе, ей придется решать, заказывать новый краситель или плюнуть и отправиться в душ.

Мама была не в духе. Она еще не поняла, что ей нравится больше – привычная зелень волос дочери или ее новый каштановый имидж.

– С чего бы это вдруг?

– С того, что мне уже двенадцать! – невозмутимо отвечала Мира.

– Аж целых двенадцать! Подумать только! Внезапно настала зрелость! Как сговорились! Наши законники, слыхала, что учудили? Придумали сделать совершеннолетие с двенадцати лет! А почему не с шести? Пошел в школу – совершеннолетний!

– Ну и что здесь такого?

– Глупость какая-то! Дети – это дети! Им расти и учиться. А они обрадуются и начнут… – мама бросила косой взгляд на дочь. – Сама-то не вздумай…

– Уже! – Мира показала маме пластиковую карточку. – Всё! Теперь новая жизнь! Ответственность и самостоятельность!

Мать беззвучно осела на стул.

– Зачем? – еле слышно выговорила она.

– Ты знаешь, – Мира опустилась на стул напротив. – Ты всегда говорила, как только я повзрослею, ты расскажешь.

Мать поняла. Дочь ждала.

– Что ты хочешь знать?

– Почему мы живем вдвоем? Где папа?

И мама сдалась.

Александр Трофимович в этот день переживал смешанные чувства. Он не то, чтобы боялся идти на работу. Нет. Он опасался крушения надежд, надежд на осуществление своего проекта.

Когда началось всё это антикосмическое движение, никто не думал, что оно приобретет планетарные масштабы и полностью законсервирует исследования. Спровоцировало его не катастрофа при запуске, когда шаттл столкнулся с остатками одного из множества искусственных спутников, отработавших свое. Такое в истории случалось не раз. Но вот множественные падения космического мусора на города – это уже серьезно. Это погибшие и раненые, пожары, разрушения и много горя. Люди мириться с этим не желали. Они взбунтовались. А когда неизвестным инопланетным агрессором была разрушена недавно обоснованная колония на Марсе, народ и вовсе потребовал от ученых немедленно прекратить поиски во Вселенной «братьев по разуму», а вплотную заняться эффективной защитой от таких «братьев». Тогда же и была свернута программа исследований, а космонавты вернулись на Землю. Кому удалось. Это произошло несколько лет назад, а казалось, так давно. Всё перестроилось на новое русло. Никаких дальних полетов, никаких живых существ на орбите. Только самые необходимые устройства: зонды, антенны, передатчики. Отжившие свое аппараты тщательно утилизировались, о чем население подробно информировалось. Слово «космонавт» приобрело иное значение. Теперь так называли чудиков, мечтателей, а то и тех, кто был склонен к суициду. И вот на таком фоне бывший летчик, всю жизнь мечтавший о звездах, но так и не попавший в космический отряд из-за травм, полученных в катастрофе, вдруг сумел продвинуть проект, целью которого была подготовка молодежи к работе в безвоздушном пространстве. Его расчет был прост: сейчас всё под запретом, но пройдут годы, исследования могут возобновиться, и тогда будут нужны опытные специалисты. Пусть сейчас это дети, они вырастут и передадут знания новым поколениям. Александр Трофимович верил, что это крайне важно. И смог убедить высокое начальство. Ему отдали пустующее помещение Космического центра, позволили собрать группу из достойных ребят. Но важно было соблюсти два условия: участники должны быть совершеннолетними и вступить в отряд без какого-либо принуждения. Последнее условие как раз и тревожило Александра Трофимовича. Можно увлечь ребят интересным рассказом, но трудности, с которыми им предстоит столкнуться, легко отвратят их от космической деятельности. Наверное, поэтому он самолично прошелся по спортивным школам и секциям. Там он рассчитывал найти тех, кто привык к физическим испытаниям и обладал волевым характером. А теперь он немного волновался, переступая порог Космического Центра. Боялся, что никто не придет. И не зря боялся.

Он хотел увидеть толпы подростков с горящими глазами, но средства массовой информации и общественное мнение сделали свое пагубное дело. В коридорах Центра было безлюдно.

Сдерживая мрачные мысли, Александр Трофимович направился к кабинету. Ассистент и помощник Валера был на своем месте, привычно собран и ожидал своего начальника. Александр Трофимович молча кивнул ему вместо приветствия и уже хотел шагнуть в кабинет, но Валера протянул ему красную пластиковую папку.

– Что это? – осведомился Александр Трофимович.

– Заявления от кандидатов.

Глаза бывшего летчика блеснули надеждой.

– А где сами?

– Я их отвел в конференц-зал. Пусть познакомятся друг с другом.

– Правильно! Пойдем на них со стороны посмотрим.

Валера кивнул, и они прошли в комнату, расположенную над конференц-залом. Отсюда через пару небольших окошек велись трансляции визуальных материалов.

Александр Трофимович заглянул в одно из окон и разочарованно охнул:

– Это все?

Валера невозмутимым тоном подтвердил:

– Да. Но все они отвечают двум главным требованиям.

Александр Трофимович пожирал взглядом тех, кто находился в конференц-зале. Их было трое. Кудрявый веснушчатый мальчик с не сходящей улыбкой, высокий сутулый блондинистый подросток и девочка с дерзким взглядом. Они слонялись по залу и, коротая время, оглядывали интерьер и друг друга,

– Вот этому четырнадцать, – Валера указал на блондина. – Остальным по двенадцать.

– И больше никого?

Валера пожал плечами.

А в зале ребята начали общаться.

– Я Костя, – представился самый старший, с вальяжностью опускаясь на кресло. – На этой планете не осталось ничего, что было бы способно меня удивить, поэтому мне нужен космос. Обожаю старые фильмы. Могу починить любую технику. А что умеете вы?

Мальчик с веснушками снисходительно хихикнул:

– Приятно познакомиться. Я Влад, и я гениальный биолог.

– Коротко и ясно, – похвалил его блондинчик Костя и обратился к девочке. – Как тебя зовут?

– Мира.

– Ёмкое имя! – одобрил он. – Откуда оно?

– Папа был военным и мечтал о мире во всем мире, – подумав, ответила девочка.

– Ну, а что ты можешь? – спросил Костя.

Мира подумала немного и неожиданно подпрыгнула, на несколько мгновений зависнув в воздухе. Этот трюк выглядел сверхъестественно, она знала об этом.

Мальчишки ахнули, но быстро взяли себя в руки.

– Отлично! – молвил Влад скептически. – Только в условиях невесомости это тебе только навредит. Улетишь в открытый космос.

Девочка окинула мальчишек презрительным взглядом.

– В отличие от вас у меня хорошая физическая подготовка, – огрызнулась Мира. – Девять лет фигурного катанья.

Но парни не обиделись.

– Есть идея! – Костя оживился. – Я кое-что для тебя сочиню. Чтобы ты случайно не оказалась на орбите.

Так уж получилось, что группа Александра Трофимовича окончательно сформировалась именно в таком виде: гениальный инженер, гениальный врач-биолог и совершенно обыкновенная я. Других кандидатов попросту не оказалось. Нас поселили в жилом блоке при Центре, но выходные мы могли проводить с друзьями, родными и так, как и где захочется каждому из нас.

И начались непростые дни, когда помимо обязательной школьной программы приходилось много времени уделять специальным дисциплинам, о которых обычные дети даже не догадываются. Александр Трофимович, которого все за глаза называли «АТ», много занимался обучением ребят навыкам управления различными летательными аппаратами. Причем настаивал, чтобы каждый мог заменить пилота. В космосе рассчитывать нужно только на себя, ребята это запомнили.

Вскоре Костя, как обещал, соорудил для меня особые ботинки. В них ролики легко менялись на лезвия коньков, буквально одним щелчком. Но этого мало! Они были способны увеличить гравитацию. И когда я впервые это опробовала, мои ноги буквально приросли к полу, я не смогла ими двинуть! Но и это еще не всё! При необходимости я могла выстреливать гарпунами на тросиках. Теперь мне космос не страшен!

Несмотря на то, что сам Александр Трофимович никогда не был космонавтом, он много рассказывал о своих товарищах, посвятивших себя покорению Вселенной. Один из друзей когда-то подарил ему маленький сувенир почти столетней давности: осколок самой первой орбитальной станции «Мир», которую затопили в Тихом океане. Как друг смог раздобыть этот кусочек, Александр Трофимович не знал, но был уверен, что он приносит удачу.

– Я тогда в госпитале лежал. Неудачно катапультировался и сломал ногу, – рассказывал Александр Трофимович. – И вот лежу я с неподъемной ногой, от бедра до пятки все в гипсе, под ним кожа зудит и чешется, и горит, хоть кричи, хоть вой. За окном жарища, лето. И тут ко мне друг приходит, Славка Комаров. Подбодрить меня хочет, разные фрукты сует. А вижу, что-то скрывает, не говорит. Мы с ним давно знакомы, выучили друг друга. «Колись, приятель, что на душе затаил?» Он погрустнел и отвечает: «Не вовремя ты, Саша, в госпиталь загремел. Пришел приказ о нашем с тобой зачислении в отряд космонавтов, а ты здесь…» Такая досада! Я чуть не заплакал от злости! Сам себе перекрыл кислород этой травмой! Но Славка тогда сказал: «Саня, твое время все равно придет. Вот тебе, на удачу!» И отдал эту штуковину. «А ты как же?» «У меня МИР вот здесь!» И на сердце показывает. Вот такая дружба у нас была.

Ребята слушали внимательно и серьезно. Александр Трофимович на какое-то время замолчал, потом, как бы нехотя, добавил:

– Его группу тогда отправили к Миранде, пятому спутнику Урана. Я еще из госпиталя не выписался. Лететь туда долго. Почти десять лет. Но они добрались и совершили удачную посадку. А потом на Земле отменили все космические экспедиции и постарались забыть о тех, кто остался вдали от дома.

– Значит, наша миссия в том, чтобы спасти вашего друга и его команду? – с готовностью спросила Мира.

– Ваша миссия – стать хорошими людьми и отличными специалистами, а потом передать свои знания другим, – пряча взгляд, ответил Александр Трофимович.

Нас, конечно, такой ответ не порадовал. А потом мы познакомились с Павлушей. Это произошло во время экскурсии по старому летному складу. Среди всевозможного хлама, который когда-то мог подниматься над нашей планетой, он выглядел совершенно чужеродно.

– А это что? – спросил Костя, ткнув пальцем в сплюснутый серебристый корпус, не больше размера двухместного автомобиля.

Александр Трофимович немного смутился.

– Ну а сами как думаете? – наконец нашелся он.

– Пародия на летающую тарелку, – ответил, улыбаясь, Влад.

Остальные вопросительно посмотрели на своего наставника.

Тот смущенно засмеялся:

– Да, тарелка. Летающая. Самая что ни на есть настоящая. И очень-очень старая.

– А выглядит, как новая, – заметила Мира.

– Вы серьезно? – воскликнул Костя. – НЛО просто так валяется на складе среди рухляди?

– Ну, а куда ее? Ученые так и не решили насчет ее классификации: отнести ее к инопланетной или к доисторической цивилизации.

– А есть разница? – спросил Влад.

Этот вопрос поставил Александра Трофимовича в тупик.

Он пожал плечами:

– Наши специалисты изучали ее, исследовали, но все закончилось на уровне гипотез. По всем параметрам, она предназначалась для полетов. А вот вскрыть ее не удалось. Что там внутри, неизвестно. Но интересно то, что следы на ее корпусе от наших лазерных пил, царапины и копоть с годами куда-то исчезли, как будто тарелка сама себя залечила.

– О, а это уже интересно! – воскликнул Влад. – Может, это какой-то особый киборг-организм! Тогда я бы им занялся.

– Спокойно, – остановил его рвение Костя. – Техника по моей части. Дайте мне только до нее добраться!

– Не вопрос, – ответил Александр Трофимович. – В свободное от занятий и тренировок время.

– Не вопрос, – в свою очередь ответил Костя.

– Согласен, – улыбнулся Влад.

Мне оставалось молча кивнуть. Пользы от меня в этом деле не было. Но я прекрасно понимала, что «АТ» не верит, что мальчишки окажутся успешнее взрослых.

Увлеченные тарелкой, которой они между собой дали прозвище «Павлуша» (потому что «Павел» в переводе «малыш»), ребята много времени находились возле нее, часто используя и то, что отводилось для сна. Мира тоже засиживалась с ними, слушая их споры, предположения и доводы. Но мало понимала в терминологии и тихонько ускользала спать. Костя занимался диагностикой, при помощи приборов собственного изобретения просветить, прослушать объект. Влад же был убежден, что Павлуша живой организм, и с ним можно вступить в контакт.

– Знаете, коллега, – со смехом говорил ему Костя. – Ваши идеи похожи на бред! Вам бы еще шаманов пригласить, экзорцистов или гипнотизеров.

– Поверь, мой скептичный друг, – снисходительно отвечал ему веснушчатый Влад. – Реальность чаще более безумна, чем самые невообразимые фантазии. Павлуша должен привыкнуть к нам и понять, что мы его друзья.

– Отличная идея! И как он это поймет?

– Я не буду причинять ему боль, резать и сверлить. И тебе не позволю.

– Хорошо! Но если он живой и понимает нас, пусть как-то намекнет об этом, чтобы и мы его поняли.

– Терпение, терпение! – поговаривал Влад и гладил маленькой ладонью, покрытой веснушками, гладкую серебристую поверхность Павлуши, не обращая внимания на усмешки Кости.

Конечно, АТ время от времени справлялся о ходе исследований, выслушивал отчеты мальчишек, сочувственно кивал: понятное дело, всё глухо. Ничего другого и быть не могло. Но только однажды Костя растолкал меня среди ночи.

– Вставай, фигуристка! Наш ботаник! Он оказался прав! Быстрее! – Костя говорил шепотом, как будто боялся разбудить еще кого-то, хотя кроме них троих в жилом отсеке никого ночью не было.

Мира вскочила с постели, как ужаленная. Как была, в пижаме, сразу впрыгнула в знаменитые ботинки.

– Меня-то подожди! – с запозданием уронил Костя, но она уже была далеко.

К складу летела, как на тренировку, что есть духу. И едва не снесла Влада, дожидающегося друзей возле тарелки.

– Я рад, что ты с нами, – сказал Влад.

Мира кивнула, не сводя взгляда с серебристого корпуса аппарата.

Подбежал запыхавшийся Костя:

– Ну, ты носишься!

В корпусе тарелки была открыта небольшая дверь. Влад жестом пригласил друзей внутрь. Мира с неуверенностью протиснулась в проем.

Это было невероятно! В такое даже поверить сложно! Изнутри тарелка оказалась гораздо больше, чем снаружи. И представляла собой просторный салон с пультом управления и удобными креслами. Здесь легко могли разместиться не меньше десяти человек.

– Павлуша, знакомься, это Мира, – сказал Влад, привычно улыбаясь.

– Я ее знаю, – ответил детский голос. – Она с вами.

– Это кто говорит? – удивилась Мира.

– Приятно познакомиться, я Павлуша, уникальный летательный аппарат,– ответил детский голос, а Мире показалось, что его манера ей кого-то напоминает.

Конечно же, Влада. С кем поведешься…

– И ты можешь летать? – Мира задала самый глупый вопрос, на какой была способна.

В ответ она услышала нечто похожее на смешок.

– Павлуша – феноменальное сочетание передовых технологий и интеллекта, – пояснил Влад.

– Откуда он такой взялся? – вырвалось у Миры.

– К сожалению, мне доступна не вся информация. Я плод работы мощного искусственного разума, но смею предположить, что этот разум создал кто-то еще более мощный.

– Вне всякого сомнения! – удовлетворенно кивнул Влад.

– Как ты оказался на Земле? – спросил Костя.

– Преследовал враждебный объект, сражался, был ранен и упал. Дальше было холодно. Я отключился. В состоянии энергосбережения пробыл достаточно долго.

– Да, по моим подсчетам, пару-тройку тысяч лет, – вставил свое слово Влад. – Мы немного пообщались с Павлушей, он рассказал.

– Когда я попал в условия, удовлетворяющие моим восстановительным функциям, процесс был запущен, я смог залечиться.