Когда сбываются мечты…

– Думаю, две недели будет достаточно. Эх, как представлю: пальмы, рыбки, пирамиды – прямо жить хочется! Целых две недели рая!

Это ж каким циничным надо быть, чтобы перед убийством так жизнью наслаждаться!

– Ты в Египте раньше была?

– Нет, не приходилось.

– А я так по четыре раза в год туда летаю, нигде так хорошо не отдыхается, как рядом с Красным морем.

Дальше обед пошел своим чередом. Влад вспоминал их однокурсников, всякие забавные истории, происходившие лет двадцать назад, даже рассказал два анекдота. Лена отвечала кое-как, больше слушала и поражалась хладнокровию своего собеседника. Объявил человеку, женщине, смертный приговор, а потом веселится над какими-то бородатыми приколами. Не мужик, а монстр какой-то. Со стороны же – полная иллюзия, что встретились друзья детства, которое, кстати, у Влада лет на десять раньше закончилось, чем у Лены, и вспоминают давно минувшие дни. Под конец обеда Влад предложил доехать до мастерской, чтобы посмотреть на его работы. Но Лена отговорилась несуществующими делами. Вот только просмотра картин, или чего он там еще творит, ей сейчас для полного ощущения счастья и не хватает!

Вернувшись домой, Лена застала Егора и маму играющими в нарды рядом с огромным, уже на треть съеденным тортом.

– Что празднуем?

– Егор завтра с Суперлигой в Италию летит на сборы, в ней народа не хватает, кто в Сборной, кто в Мировой лиге. Три недели с ними около моря потренируется.

Вот и чудненько, по крайней мере, сына в ближайшие три недели достать будет трудно.

– Мам, ты только никому не говори, что он в Италии тренируется, чтобы не завидовали. А я, наверное, в Египет подамся, раз его дома не будет.

– Чего так вдруг? С кем-нибудь поедешь?

– Нет, одна. Погода плохая, а там только-только сезон начинается, дешево пока. Ты же сама мне дорогу дальнюю и жару нагадала.

– Езжай, только звоните мне все почаще, а то я волноваться буду.

– Обязательно будем. Слышишь, сынок, это и тебя касается!

Вечером, за поздним чаем, Егор спросил:

– Мам, а что бы ты сделала, если бы у тебя миллион долларов был?

Вообще, такими разговорами они с сыном развлекались довольно часто, кто бы чего купил или построил на взявшиеся непонятно откуда крупные суммы денег. Это было что-то вроде игры, где каждый баловался, как мог, придумывал разные, самые чудные и забавные способы утилизации денег. Только сейчас эта игра, прямо скажем, не заводила. Тем более, что источник появления этих случайных крупных средств в ней никогда не оговаривался.

– Знаешь, сынок, если бы я не была уверена, что эти деньги заработала я сама, ты, или бабушка, я бы к ним близко не подошла и пальцем не прикоснулась.

– Что это ты, вдруг, так серьезно рассуждать стала. Все равно, это только как сказку придумать, ясно же, что в обычной жизни деньги сами на голову не падают.

– Хорошо, что ты это понимаешь!

Эту ночь тоже нельзя было назвать самой спокойной в Лениной жизни. Мысли метались как стая ворон накануне дождя. Конечно, следовало предпринять что-нибудь кардинальное. Например, попытаться скрыться от Влада и его неведомой компании. Или пойти в какие-нибудь органы и честно все рассказать, или, хотя бы, попросить о помощи кого-то из друзей. Но первые два варианта, совершенно очевидно, грозили неприятностями либо самой Лене, либо ее дорогим и близким людям. А друзей, как она сама считала, у нее было и так не слишком много. К тому же, женщина была не уверена, что они смогут помочь ей сейчас хоть чем-то, а подставлять знакомых из-за сделанной ее собственными руками глупости, совершенно не хотелось.

Еще было абсолютно непонятно, почему Влад просто не заставил ее вернуть деньги и даже не заговорил о них прямо. Зачем эти трудности с какой-то поездкой, если все спокойно можно было решить здесь, в Москве, ну и прихлопнуть ее по-тихому тоже, если уж это так, на их взгляд, необходимо. Ой, а может Влад затеял какую-нибудь свою игру? Например, хочет оставить эти деньги себе, а тем людям сказать, что Лена их не отдает. Или он сам хочет в Египте спрятаться от них, как говорится, замести следы. Но зачем тогда ему она? Логичнее было бы убить ее здесь, потом забрать деньги и скрыться, то есть, сначала забрать, а потом убить, а то деньги так и останутся лежать под паркетом, пока их дом, наконец, не пойдет под снос, как обещают уже последние лет тридцать. И тогда такое богатство отойдет в руки какого-нибудь случайного бульдозериста или экскаваторщика. Нет, от этого всего можно просто сойти с ума, самой завернуться в простыню и ползти на кладбище. Что ж делать-то? Ничего тут не поделаешь, кроме как отдаться на волю обстоятельств. Как будет – так будет. События приняли совершенно независимый от ее воли и желания оборот. Остается только порадоваться, что кто-то решил напоследок обеспечить ей красивую экзотичную обстановку. Ну что ж, в каждом положении нужно стараться находить свои приятные стороны. Вот и она постарается их найти, даже если они станут последними в ее жизни. К тому же, может быть, еще все как-нибудь само утрясется. Решено, она собирается в чудесное путешествие, возможно последнее в ее жизни.

Влад позвонил утром:

– Все готово, через четыре дня улетаем. Раздобыл отличный отель, и совсем недорого. Только вот, мой сюрприз откладывается. Может, он чуть позже прибудет, а пока мы с тобой вдвоем отдыхать будем. Там жарко сейчас, ты смотри, кремы всякие для солнца не забудь, а то будешь потом мучиться! Давай, до встречи!

И очень хорошо, что всякие неприятные сюрпризы откладываются. Она даже очень рада повременить. Только странные какие-то люди. У них что, руки все никак не дойдут, что ли, что б убить ее? Даже обидно как-то за себя, что такое важное для нее дело кто-то, видимо, считает незначительным. И про кремы для загара тоже он хорошо напомнил. Как будто, самое главное в таком деле, как она после смерти будет выглядеть. Нет, все-таки, какие же люди все разные. Кто бы мог подумать, что Влад весь из себя такой сентиментальный и романтичный, при такой-то внешности! Видимо недаром рисовать начал, раз он так тонко и чутко даже к своим киллерским обязанностям относится. Ладно, постараемся соответствовать. Тоже, чтобы в грязь лицом не удариться. Надо тряпочки покрасивее собрать, купальнички, полотенчики. И какой он там отель назвал? Следует в Интернете посмотреть, что там о нем люди говорят.

Отель «Октопус инн» действительно оказался выше всяких похвал, и деньги за него сейчас хотели небольшие. В другое время Лена была бы просто счастлива внезапно оказаться в таком чудном месте. Действительно, в Египте она еще ни разу не была, но вообще, путешествовать Елена обожала, все время досматривала на туристических сайтах за курсом поездок. Как только отыскивалось что-то интересное по привлекательной цене, если располагала свободными деньгами и временем, обязательно покупала и с радостью паковала вещички. Причем, в отличие от многих своих знакомых, не любила европейские страны, считала их холодными, надменными, скучными и дорогими. Зато она обожала юг, море, солнце и всяческую экзотику: шумные восточные базары, фрукты, сладости, улыбчивых южных мужчин, которые за Леной, светлокожей блондинкой с длинными волосами, просто табунами ходили. Ей нравилось бродить по улицам незнакомых городов, подсматривать приметы чужой жизни, вслушиваться в незнакомую речь. Кстати, все Ленины знакомые поражались, как легко везде она находит со всеми общий язык. Никаких языковых барьеров для Лены просто не существовало. После университета в своем активе она насчитывала очень приличный английский, плохой немецкий и совсем плохонький французский. Этого было более чем достаточно, чтобы чувствовать себя комфортно в любой туристической зоне. Лена всегда с удовольствием болтала с персоналом гостиниц, торговцами на рынках, и всеми остальными на английском, чтобы поддерживать его. По-русски старалась не говорить совсем, справедливо полагая, что так интереснее. Ей даже часто не верили, что она русская, а потом обязательно спрашивали: «Скажите, мадам, почему русские не хотят говорить по-английски?». Кстати, этот вопрос Лена и сама часто задавала себе, ведь у нас в стране английский язык всегда являлся необходимой частью школьной программы, и учили ему всегда неплохо. Сама же себе она отвечала, что в российской школе и даже в институте учат чисто академическому английскому и не преодолевают барьер перед разговорной речью, не умеют «разговорить» школьника или студента. Егор у Лены, кстати, закончил двуязычную спецшколу и с помощью Лены и отличного частного репетитора спокойно болтал на английском и французском, ничуть не пугаясь собственных грамматических ошибок.

Являясь опытным путешественником, Лена всегда собиралась в дорогу быстро, так как имела под рукой все необходимое, чтобы из зимы было легко переместится в лето. Неизменным атрибутом ее путешествий являлась огромная синяя шляпа с цветком на тулье, так выцветшая под солнцем разных стран, что казалось, она сделана из вытертой джинсы. С грустью подумав, что шляпа, наверное, переживет свою хозяйку, Лена засунула ее поверх вещей в чемодан.

– Егор, что тебе привезти из Египта? – спросила, чтобы не нарушать традицию, тоже пакующего вещи сына.

– Привези мне кого-нибудь живого, обезьянку, или попугая.

– Во-первых, животных не из одной страны мира нельзя вывозить, во-вторых, ты думаешь, в Египте есть обезьяны или попугаи? – с сомнением спросила Лена.

– Привози, что хочешь, я тоже что-нибудь привезу. Мне уже пора выходить.

Лена с Гномом проводили Егора, снабдив его стандартным набором советов, которые он выслушивал при каждом своем отъезде, начиная с десяти лет. При мысли, что, скорее всего, она видит сына последний раз, на глаза у Лены наворачивались слезы, которые были списаны на горечь прощания.

– Послушай, по-моему, за последние дни ты здорово похудела, хорошо выглядишь, – сказала мама.

Надо сказать, борьбу с лишним весом Лена вела столько лет, сколько себя помнила. Победители в этой борьбе постоянно менялись. То ей удавалось за полгода сбросить почти двадцать килограмм, то опять стремительно набирался вес. Еще у Лены была такая особенность: если она сильно волновалась, то совсем не могла есть, худела и выглядела при этом, конечно, лучше. Вообще, все женщины в Лениной семье смотрелись молодо, это была, видимо, генетическая предрасположенность. Например, ее бабушке в возрасте восьмидесяти пяти лет больше шестидесяти не давал никто. Сейчас ее мама тщательно и успешно скрывала свой возраст, и если кто-то из ее клиенток случайно его узнавал, то удивленно хлопал глазами, отказываясь верить.

– Мам, если без меня какие проблемы будут, у тебя или у Егора, ты к Сережке обращайся.

Имелся в виду папа Егора, которого Ленина мама терпеть не могла за то, что расставшись с Леной, когда его сыну было полгода, он потом не появлялся много лет. Сама Лена давно простила бывшего мужа за все и почти уже вычеркнула из своей жизни, поддерживая отношения только ради сына. Егор познакомился с отцом в двенадцать лет и сейчас относился к нему очень спокойно: приходит – хорошо, можно поболтать и послушать, нет – тоже не беда, других дел хватает. Но, когда Лена уезжала, она всегда просила бывшего мужа присмотреть за своими близкими, так как полагала, что только он один, среди всех ее знакомых, обязан сделать это хорошо.

Последние дни пролетели очень быстро. Впервые Лена, отправляясь в путешествие, чувствовала не радость, как всегда, а великую грусть.

Она тоже старалась каждый день смотреть криминальную хронику, надеясь обнаружить еще сообщения о пропавшей у кого-нибудь очень крупной сумме денег. Но ничего похожего больше уже не было, кроме того сюжета о сгоревшей на Минском шоссе инкассаторской машине. Скорее всего, действительно, ее деньги появились оттуда, и Влад имеет к ним самое непосредственное отношение.

День Икс наступил. В двенадцать часов Лена ожидала Влада в аэропорту Шереметьево С. Как всегда, в зоне отлета кипело оживление. Пристально всматривались в электронные табло озабоченные люди разных возрастов и национальностей, стараясь скорее узнать номера стоек для регистрации. В креслах дремали транзитные пассажиры, дожидающиеся своего следующего рейса.

Несмотря на все душевные терзания, Лену сопровождал огромный, доверху набитый чемодан на колесах, с логотипом сборной России на боку. Она всегда брала в полеты этот Егоров чемодан, так как давно заметила, что он выезжает всегда из багажа одним из первых. За это, вероятно, надо благодарить грузчиков в аэропортах, уважительно относящихся к спортсменам.

Влад появился совсем скоро. С радостной улыбкой, в светло-голубых, почти белых, джинсах и яркой гавайской рубашке под тонкой кожаной курткой, он выглядел всем на свете довольным, и Лена еще раз подивилась его цинизму, черствости. Мысленно она уже махнула рукой на себя, на то, что будет. Нервы не могли постоянно находиться в напряжении и волнении, не выдержали и перешли в режим торможения. Ее охватили вялость, апатия. Со стороны это выглядело как полное спокойствие. Сама же она приняла решение жить и, по мере возможности, наслаждаться одной минутой, и не заглядывать в будущее.

Быстро пройдя регистрацию и границу, они с удовольствием побродили по беспошлинному магазину, покурили. Лена хотела купить с собой блок сигарет, но Влад уверил ее, что в Египте отличный мягкий табак, намного лучше и дешевле, чем здесь. Ожидая посадки, они даже выпили малюсенькую бутылочку ликера Малибу, купленную тут же. При других обстоятельствах Лена чувствовала бы себя абсолютно счастливой.

Самолет оказался старый, неудобный ИЛ-86, пахнущий внутри пылью, собранной за несколько десятилетий по разных углам планеты. Правда, им повезло с местами. Благодаря габаритам Влада, кресла они получили около запасного люка, можно было устроиться с комфортом, вытянув ноги. В Хургаду должны прилететь в восемь часов вечера.

В ряду прямо перед ними сидела совершенно очаровательная молодая пара. Красивый, как античная скульптура, араб в европейской одежде, а рядом с ним миловидная пухленькая блондинка. Весь полет юноша заботливо ухаживал за своей спутницей, а она весело принимала его заботу. Даже из заднего ряда было очевидно, что это жених и невеста или молодая супружеская чета. Причем, говорили ребята по-русски. Лена даже взгрустнула, глядя на них и немного завидуя. Хотя ей уже можно было мечтать не о любви, а о внуках. А что? Вот пройдет лет пять, и такая же девчушка уведет ее Егора, а там и дети пойдут. Для себя Лена решила, что обязательно станет плохой бабушкой. Нет, конечно, она с удовольствием будет возиться с внуками, а еще лучше, с внучками, но только время от времени, а не постоянно, детей обязательно должны воспитывать родители, только тогда они будут счастливыми, слишком велик разрыв в два поколения. Впрочем, до этого всего можно и не дожить. Как-то рано она размечталась и распланировалась.

Люди в самолете все были веселые, довольные началом отпуска, настроенные на отдых. Несмотря на строжайший запрет, кое-где явно шла дегустация купленных в беспошлинном магазине спиртных напитков. Даже песни местами пытались затянуть. Лена позавидовала еще раз. Не было бы этой ужасной истории, может, и она бы сейчас наслаждалась жизнью и вожделенными каникулами.

Через четыре с половиной часа в иллюминаторе показалась сквозь темноту кружевная россыпь огней. Это светились огромные отели, тянущиеся вереницей вдоль моря. Иногда можно было различить даже лужицы бассейнов. Зрелище выглядело совершенно фантастическим. Защелкали фотоаппараты, но картинка не получалась, смазывалась, наверное потому, что самолет еще летел.

Наконец, после небольшого толчка, они почувствовали, что приземлились. Самолет покатился, направляясь к еле видным в темноте небольшим строениям. Веселые пассажиры поблагодарили пилота аплодисментами. Лена с Владом спустились по трапу. Воздух был сухой и теплый, пахло чем-то неуловимо-восточным, как пахнет во всех южных странах: то ли экзотическими цветами, то ли морем, то ли пряностями, а может – всем вместе. Ночной аэропорт Хургады Лене не понравился: темный, какой-то провинциальный. Выйдя из него, путники оказались на узенькой бетонной дорожке, вокруг которой лежали груды песка. На каждом повороте стоял араб с табличкой, где была нарисована стрелка, указывающая куда идти. Вообще-то в аэропортах других стран такие указатели висят на обычных столбиках. Но, может, здесь так, чтобы безработицы не было. И пейзаж вокруг какой-то мрачный. Или так только казалось, сказывалась усталость от перелета и общий пониженный тонус.

Вот спрашивается, что она здесь делает, в стольких тысячах километрах от дома, и неужели эта мрачная страна станет последним впечатлением в ее жизни? А она еще в Мексику не съездила, как давно мечтала, и в Новую Зеландию хотелось. И еще долго можно перечислять, где не была. Какая романтика, спрашивается, может быть в таком диком месте?

Автобус заполнялся мучительно долго, почти целый час. Но, наконец, тронулся и буквально через десять минут остановился у здания со стеклянными дверями, над которыми было написано «Октопус инн».