Всё может быть

Прижав руку к груди со стороны бешено колотящегося сердца, он подошёл ближе и, к его облегчению, ничего подобного не увидел. Под кучей балок никого не было. Он повернулся к шокированным рабочим и произнёс осипшим голосом:

– Всё в порядке…

Послышались облегчённые выдохи.

– …Только пропала куда-то… – добавил он, с опасением смотря на балки.

***

Снова школа. Тот же спортзал. Огонь, что опалял грушу, исчез, оставив после себя наполовину обугленный материал и высыпавшийся из него песок. Парнишка отстранился от этого зрелища и вновь стал оглядываться с мыслями о том, что Марина просто ушла, а он этого не заметил… Во всяком случае, он старался себя в этом убедить.

Очередная огненная вспышка, и сильный грохот разнёсся по всему помещению спортзала. Парнишка падает от толчка в спину, крепко приложившись лицом об пол. Сверху его придавила Марина.

– Ты что творишь, Аринина?! Совсем с головой не дружишь?! – брыкаясь, истерично вопил он. – Слезь с меня!

Марина схватилась за живот и сложилась в три погибели, хрипло протянув:

– Вадим, пожалуйста, не дёргайся или мой завтрак окажется на тебе…

И он тут же успокоился от этих слов.

– Я тебе это ещё припомню, – добавив вполголоса и с явными недобрыми намерениями.

Через полминуты тошнота отступила и девушка медленно встала со спины ни в чём не провинившегося одноклассника. Ноги её были ватными, из-за чего несколько раз предательски подогнулись. Чуть отойдя в сторону, она глубоко выдохнула и круговыми движениями ладоней погладила живот, как бы успокаивая его. Вадим же резко вскочил и стал отряхиваться, и то, как он это делал, буквально вопило: «Посмотри, что ты наделала! Из-за тебя мне теперь придётся выкинуть эту футболку. Покайся за это!» Постепенно Марина успокоилась, но старалась избегать вопросов о том, что сейчас произошло, сейчас для неё это было слишком.

А Вадима как прорвало:

– Откуда ты вообще взялась? Что вообще произошло?! И шутки у тебя тупые, – со злобой от непонимания происходящего.

– Я… Не знаю. И вообще, не лезь ко мне сейчас, – еле выдавила она из себя, из-за чего парнишке пришлось напрячь свой слух, чтобы услышать сказанное.

– Ещё чего! Я не оставлю тебя в покое, пока ты мне всё не объяснишь!

– Я же сказала – отвали! – резко и злобно донеслось ему в ответ.

На секунду в глазах отразился синий огонь, но парнишка был слишком занят своими вопросами, чтобы заметить это, и поэтому продолжал назидательным тоном:

– Как ты провернула всё это? И вообще, тебе следовало бы выпрашивать у меня прощения за свои выходки. Впрочем, твоя цель – напугать меня – не заслуживает прощения.

Он кинул на Марину взгляд, полный превосходства и презрения. Она сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев и из её рта стало вырываться тяжёлое, хриплое дыхание, отдалённо напоминающее сдерживаемый рык. Гнев вновь вырывался наружу. «Нет, нет, нет. Только не это. Ещё раз я не хочу скакать туда-сюда. Вдох… Выдох… Так-то лучше».

Она заговорила, чеканя каждое слово:

– Ты хочешь сказать, что моя раскалывающаяся от боли голова, жуткая тошнота и вся эта непонятная хрень, из-за которой мои мозги можно было бы соскребать совочком с металлических балок, были моим способом напугать тебя?!

Гнев опять стал брать верх над её спокойствием. Марина сделала глубокий вдох и с шумом выдохнула. «Надо держать себя в руках. Спокойствие. Только спокойствие. Надо сначала во всём разобраться».

И вслух уже с обычным раздражением добавила:

– Да иди ты знаешь куда со своим раздувшимся самомнением! Ты не солнце, чтобы весь мир вокруг тебя вертелся!

Вадим всё это время на всякий случай (а то мало ли что ещё выкинет эта сумасшедшая) отступал, пока не упёрся в стену.

– Или подожди…

Марина резко остановилась и с подозрением и ещё большей злобой продолжила, указав на объект своей ненависти указательным пальцем.

– Может, ты хочешь оказаться на моём месте? Да пожалуйста! Потому что лично я не хочу разбираться со всей этой необъяснимой чертовщиной, которая здесь происходит!

В порыве эмоций она взмахнула рукой и резко развернулась в направлении двери.

– Я ухожу. На урок всё равно опоздали. И только попробуй ещё хоть раз пискнуть. Я за себя не ручаюсь.

И мысленно добавила: «И это правда». В последний раз пронзив предупреждающим взглядом парнишку, сделала несколько шагов в указанном направлении. Но тут Марине на глаза попадаются обгорелые остатки её тренировочной груши. Она резко остановилась, лицо исказилось в удивлении. Вадим, не заметив изменений в поведении Марины, отлип от стены и еле слышно облегчённо вздохнул, тихо пробубнив себе что-то под нос.

Голос Марины заставил его вздрогнуть:

– Ты что с моей грушей сделал, сволочь?! – прокричала она, резко разворачиваясь и снова наступая.

Вадим снова вжался в стену и испуганно протараторил:

– Это не я, клянусь! Она сама загорелась, когда ты вдруг пропала куда-то.

Зажмурив глаза, он приготовился к удару. Марина остановилась и изучающим взглядом уставилась на мальчишку. Решив, что тот не врёт, она поумерила свой пыл и снова посмотрела на грушу, вернее на то, что от неё осталось, смиренно прикинув, что если её кто-то увидит в таком состоянии, проблем будет не избежать.

– Надо её убрать, – наконец произнесла девушка с еле уловимой грустью.

А после, решительно кивнув, продолжила:

– Помогай давай. Я одна всё это не дотащу.

– Чего?! – парнишка от шока даже глаза раскрыл.

– Чего слышал! – раздражённо кинула Марина, пытаясь закинуть высыпавшийся песок в остатки груши.

– И принеси какие-нибудь ведро и совок…

Глава 2: Тёмный король

Длинный коридор, метров 50 в длину и шириной – примерно 15. На потолке через каждые пять метров люстра, стены золотого цвета, на полу чёрный и белый мрамор, выложенный в шахматном порядке, мебель и украшения отсутствуют. Вдоль стен справа и слева на равном расстоянии друг от друга и напротив друг друга по две одностворчатые двери белого цвета. В середине коридора, а также в его начале по одному повороту в другие коридоры. Возле каждой двери стоит страж, закованный в доспехи. Конец коридора упирается в двухстворчатую дверь чёрного цвета с позолоченными массивными ручками. Возле неё стоял самый высокий страж. Чем ближе к выделяющейся от остальных двери, тем сложнее становятся доспехи стражей: количество брони увеличивается, также увеличивается и сложность её узора, обрамляющего каждый сантиметр светлой стали. Некоторые из стражей тихо переговариваются.

Резко из-за дальнего поворота выходит человек. Его волосы черны как смоль, глаза искрятся, словно переливающийся на солнце лёд, взгляд наполнен такой же ледяной яростью, каждое движение резкое, чуть угловатое, но несмотря на это, движется он стремительно и плавно. Все, как по команде, повернулись в его сторону с лёгким удивлением.

Страж, который был ближе всех к нему, выпрямившись, сказал строго:

– Я страж Его Величества номер пять. Что вы здесь делаете? Эти коридоры закрыты для гостей.

Мужчина, не останавливаясь, кинул на него короткий ледяной взгляд. Страж скорчился, упал, схватился за живот и с булькающим хрипом выплюнул большое количество крови. Голубоглазый остановился в нескольких метрах от него и громогласно произнёс, обращаясь к остальным: