Последняя смена апреля

– Будем начинать.

Леня возмутился.

– Саша, что происходит? Мы же не должны опускаться ниже уровня! Это же небезопасно! Можно я ему скажу…? – он не успел договорить

Дятлов появился за спиной СИУРа:

– Не надо мне ничего говорить! Я всё знаю сам! Думать – не твоя работа. Твоя работа управлять реактором и выполнять приказания! Делай, что тебе говорят. И если я говорю безопасно, значит так и есть! Столярчук, готовься! – он посмотрел на Бориса.

Борис, тоже пытался возразить:

– Анатолий Степанович, но у нас может не хватить пара..

– Нам хватит! Это понятно? – снова закричал Дятлов. – И вообще мы теряем время. – Живо включай 4-й насос.

Борис обязан был подчиниться. Точно так же, как и Акимов с Топтуновым.

– Четвертый насос включен – сказал Борис.

Вдруг прозвучал сигнал тревоги.

– Пара в барабанах-сепараторах опасно мало – доложил Столярчук. Он не был взволнован. Уровень воды в барабанах-сепараторах всегда было сложно контролировать на малых мощностях. Поэтому каждый СИУБ знал об этом, и был готов к этому.

– Ну разбирайся сам, не маленький – зло сказал Дятлов.

Несколько минут, было тихо. Леонид Топтунов, в какой-то момент упустил из виду, стабилизировать мощность – и она стала резко падать до нуля. 300…200..и всё ниже и ниже.

Леонид смотрел испуганным взглядом на табло, и ничего не понимал. Акимов, оценив ситуацию закричал:

– Держи! Мощность держи!

Но делать это было уже поздно. Мощность опустилась до 30 мегаватт. Другие же приборы показывали 0, реактор замер.

Дятлов был в ярости:

– Ты что наделал, идиот? Имбицил ты долбаный! Ты же уронил реактор, у тебя же руки из задницы растут. Давай, поднимай мощность, японский карась. Выводи регулирующие стержни! Бегом, я сказал!

Леня знал, что вывести регулирующие стержни из активной зоны, означает – тоже самое, если сесть за руль на полной скорости без тормозов. Он осознавал, что нельзя поднимать мощность в таком состоянии. Это опасно!

– Извините, Анатолий Степанович, но, разве мы не должны прекратить испытания? Так положено по инструкции. Это небезопасно. – тихо возразил Топтунов.

– Это верно, Анатолий Степанович, это абсолютно верно! – поддержал Топтунова Акимов. Нужно всё отключать, выждать сутки.

– Так что, прикажете мне не проводить испытания из-за таких кретинов как вы? – орал Дятлов – Испытания будут проведены сегодня…

Дятлов ждать не мог. Испытания для его карьеры были решающими. Успешное проведение означало повышение по службе. А стать главным инженером станции он стремился. К тому же, уже не раз получавший выговоры в личное дело за грубое поведение с сотрудниками, это было бы отличным решением всё исправить. На носу были первомайские праздники с хорошей возможностью получить хорошую награду за трудовые заслуги. Если остановить испытания – придётся ждать ещё год. Поэтому Дятлов был настроен решительно. Он считал, что риск не велик.

– Анатолий Степанович, но мы отравились…

На малой мощности в активной зоне выделяется ксенон, ядовитый газ отравляющий реактор.

– Я сам вижу, что вы сделали. Мы с тобой Акимов потом поговорим об этом.

– Нельзя сейчас повышать, правила! – вновь возразил Лёня.

– Не говори мне о правилах! Сопляк, учить меня будешь?

– Я Вам не сопляк! Сказал не буду повышать, значит не буду! – резко заявил Топтунов – а потом тише добавил. Это опасно!

Леня обычно был мягким и спокойным. Однако он имел бунтарский характер. Кроме этого, был профессионалом, и знал, что в результате «ксеноновой ямы», которая образовалась в активной зоне реактора после падения мощности, повысить её можно только очень медленно, и аккуратно в течении суток.

На блоке все были потрясены. Лёня бунтовал, это было неожиданно, но он был действительно прав. Дятлов был не готов к такому. Не один из его подчинённых ещё не смел разговаривать с ним в таком тоне.

– Послушай, Топтунов. Закрой свой рот и не тявкай. Это приказ, мать твою – заорал Дятлов, бросив на стол со всей силы программу! – Акимов, где ты только набрал таких наглых карасей?

Леня стоял опустив голову, Акимов пытался заступиться за Лёню.

– Анатолий Степанович, Лёня прав, в таком состоянии реактор не стабилен, если мы извлечём стержни, управлять реакторам нам после этого становится почти не возможно.

– Единственное что тут не стабильно, Саша, так эта работа твоих некомпетентных людей. Я на этой работе, гораздо дольше тебя, и я знаю что делаю! А тебе я скажу – он повернулся к Топтунову – если ты не можешь или не хочешь исполнять мои приказания, то тебе не нужно здесь работать. Ты и не будешь, уж поверь мне! Или ты немедленно выводишь регулирующие стержни, или это сделает кто-то другой. – Он показал рукой на Трегуба. – и твоя карьера завершится, толком не успев даже начаться.

Лёня понимал – приказ Дятлова не верен. Однако, если не подчинится, то его уволят. Но это его волновало меньше всего. Между ним и Дятловым стоял Саша Акимов, который был не только начальником но и хорошим другом. Если сейчас продолжить бунтовать, значит «перепрыгнуть» его голову. Значит, он во-первых нарушит субординацию, во-вторых подведет Акимова. Из-за сорванных испытаний его уволят, а без этой работы Саша пропадёт. Он же настоящий профессионал! Нет, карьерой и доверием друга он рисковать не мог, но и ответственность на себя брать не хотел. Поэтому смело сказал Дятлову:

– Устный приказ, это не приказ Анатолий Степанович. Если хотите, чтобы я поднимал мощность в таком состоянии, давайте письменное распоряжение или поднимайте сами.

Это прозвучало слишком смело и дерзко. Но так же очень разумно. На блочном щите управления стояла напряжённая тишина. Саша Акимов смотрел на Лёню. Борис и Игорь переглянулись между собой.

– Чёрт с вами! Будет вам письменное распоряжение, японские караси. – Дятлов был злой как никогда. Какой-то мальчишка ему указывает. Однако операторы были настроены на то, чтобы приказ был написан в оперативный журнал. И ему пришлось это сделать

Подойдя к столу, он быстро написал приказ в оперативный журнал. Их всего было два, один черновой куда записывалась все, а второй обычный. Туда потом все переписывалось из чернового. Дятлов свой приказ оставил в черновом журнале. Однако, спустя некоторое время 2 страницы, как раз с приказам, таинственно исчезнут.

– Акимов, я освобождаю твоего сотрудника от должности СИУРа. И вообще подумаю о том, должен ли он тут работать. – орал Дятлов. – Готовься Топтунов, завтра я подам на тебя рапорт. А сейчас, пошёл вон отсюда. Тругуб, прими управление.

Лёня был разбитым и чувствовал себя ужасно. Он, отошёл от пульта, опустив голову. Было обидно. « Эх, был бы сейчас тут Король…» – подумал Лёня.

Ситуация на блоке была стрессовой, операторы напряжены, переутомленные. Борис смотрел в сторону Леонида, ему было особенно жалко его. Он же совсем молоденький, такой чувствительный, все близко к сердцу принимает. Зачем Дятлов с ним так? Леня поймал на себе его взгляд, и Борис понял, что Леня сердится на этот сочувственный взгляд. Он быстро отвернулся. Стажёры подошли к своему другу, попытались утешить. Но Лёня сказал, что всё нормально. Больше всего он не мог терпеть к себе жалости. И ненавидел себя за своё бунтарство. Он чувствовал на себе сочувственные взгляды коллег и это его волновало.

Когда Дятлов отвлекся, подойдя к Киршенбауму и стоя спиной к Топтунову, к нему подошёл Акимов.

– Леня, ты не переживай. Мне жаль что все получилось именно так…

– Вы что, сговорились все? – раздраженно сказал Лёня. Я в порядке!

Саша знал о что Лёня иногда закипает и взрывается, и за это время он научился не сердится на него.

– Спокойно – мягко произнёс Саша! – Не горячись. Ты поступил правильно. Я тебя благодарить должен, что ты настоял на приказе. Спасибо. – он положил обеспокоенную руку на плечо Лёни.

– Ладно, Саши, иди тебя Трегуб ждет.