Пёстрая тетрадь

Девушка, повинуясь молчаливому приказу женщины, распахнула незаметную дверь. Я осторожно заглянула туда.

Это была не ванная, а сказочная купальня, тоже восьмиугольная, но меньше той комнаты, в которой я стояла, и отделанная пёстрым камнем. В окнах и потолочном круглом отверстии были мозаики из матового цветного стекла. Чаша купальни, углублённая в пол и с позолоченными перильцами, отражала разноцветный свет от окон, становясь похожей на волшебную шкатулку, и манила прозрачной водой. Вдоль стен тянулись мраморные скамьи. Женщина положила на них пушистые полотенца, тонкие простыни и флакончик с чем-то, наверное, для мытья. И они с девушкой удалились.

Вода в купальне оказалась проточной, такой горячей, какую я люблю, и пахла жасмином. В небольшой нише нашлось мыло и нежная мочалка, а во флакончике было что-то вроде шампуня.

Я вымылась и задумалась. Моё платье было из искусственного шёлка, оно кололось искрами и липло так, что я чувствовала себя почти голой. Ведь здесь не было антистатика, которым брызгают на такие ткани Но надевать то, что принесли мне, не хотелось. Я понимала, что это ловушка, и я – как птичка, у которой уже увяз коготок. Дорогая птичка, на которую золота не жалко.

Хорошо, я не надену платье, останусь в своём. А что я буду есть? Или голодать? Тогда я ослабею и не смогу защититься.

Я подошла к дивану, выбрала самое скромное платье светло-голубого цвета с широкими рукавами почти до кончиков пальцев и, переодевшись, села завтракать. Пока неведомого птицелова нет, можно и пожить в золотом саду. И искать способ, как отсюда сбежать.

***

– Познакомьтесь с нашей новой ученицей, – заезженной фразой объявила учительница и подтолкнула Ину к одноклассникам. – Ина Кан, она приехала из Москвы. Пока есть время до урока, можете поговорить.

Ину окружили незнакомые лица, какой-то мальчишка спросил с насмешкой:

– Ты корейка? Кавайная тян.

– Нет, я не кореянка, а русская. – Ина ответила спокойно, потому что знала: она на самом деле не очень похожа на русскую. Среднего роста, худенькая, с подстриженными в короткое каре тёмно-каштановыми, почти чёрными волосами, с тёмными бровями и ресницами, за которыми совсем не видно, что глаза у неё голубые, она выглядела скорее мальчишкой с востока, чем русской девочкой. А ещё странное имя и фамилия.

– Корейка, – рассмеялся ещё кто-то. – Только глаза не узкие. Сейчас операции делают. И тебе сделали, чтобы кавайной была?

Хорошо, что в этот момент в класс вернулась учительница, смех прекратился, и все с шумом бросились рассаживаться по местам. Одна Ина стояла, не зная, куда садиться. В её классе все места были давно распределены, и новенького вряд ли приняли бы, если бы он занял чужую парту.

Учительница подтолкнула её к одной из парт:

– Садись тут, она пока свободная.

– Там Никос с Доном сидят! – возмутился кто-то.

– Никита с Данилом приедут только через месяц, а учиться мы начинаем сейчас! Это будет парта Ины! Я предупрежу всех учителей. И чтобы без споров!

Учительница тоже знала негласное школьное правило: на чужое место не садись, а то будет хуже. И решила спор своим авторитетом. Теперь, если что, можно сказать, что так приказала учительница, и всё. Подействует не на всех, но время до возвращения неизвестных Никоса и Дона есть, одноклассники привыкнут.

На переменах Ине приходилось отвечать на вопросы одноклассников. Почему уехала из Москвы? Почему будет учиться у них, а не в элитной школе? Где её айфон? За всем этим звучало несказанное: москвичи все выпендриваются, и ты такая же. Парту чужую заняла, выглядишь не так, говоришь не так.

Да, говорила она не так, как местные ребята. Она не любила модные словечки, которыми пользовались её одноклассники, особенно Кася, но оказалось, что сама говорит их слишком часто. Те слова, которые в её старой школе понимали все, здесь никому не были известны. Вроде и инет у всех есть, и ролики они на переменах смотрят. Но говорят иначе. И, как показалось Ине, правильнее, чем её московские одноклассники. Или просто старомодно?

Вернулась она домой усталая и расстроенная и, пообедав, поднялась на чердак. Тетрадь Рианы манила и успокаивала, там была сказка, яркие сады и взрослые тайны.

***

Следующие дни я бродила по саду. Он был огромен и прекрасен, словно кусочек рая. Цветущие деревья, кусты роз и жасмина, лужайки с мелкими полевыми цветами. В саду гуляли ручные лани, фазаны и павлины, на деревьях пели птицы, в ручейках звенели струйки воды и резвились золотые рыбки. И всюду эту красоту окружала высокая кованая ограда. Не неприступная каменная, а лёгкая и изящная. Высотой в два человеческих роста. Но к ней невозможно было подойти. Она отталкивала, словно упругий поток сильного ветра. Невидимого, неощущаемого ни одной травинкой, ни одной вольной птицей. Но для меня эта решётка была недосягаема.

Только в одном месте – самом дальнем уголке сада – эта решётка не пугала меня так, чтобы сразу уйти от неё насколько возможно далеко. Там не было прозрачных мелких ручейков и цветущих роз. Там росли старые раскидистые деревья без цветов, плакучие ивы и текла неширокая, но очень глубокая и быстрая речка. Уходящая под недоступную ограду. В изгибе этой речки, совсем рядом с оградой, я чувствовала себя спокойно и хорошо. И откуда-то знала, что туда никто не придёт, не будет следить за мной, как следят повсюду. В этой полутьме под старыми ивами я иногда пряталась от весёлых и всегда желавших угодить мне девушек-служанок.

Эти девушки были ласковы и внимательны. Они приносили мне еду, звали играть в мяч, танцевать или купаться в чистых прудах, и очень много говорили. О том, как добр и хорош милостивый господин, который дарит всем такие нарядные одежды и драгоценные украшения. Как он ласков со всеми, как он внимателен и бережен. Как он красив, мужественен и благороден, словно само солнце спустилось на землю.

То же самое, только намного реже и незаметнее, звучало в разговорах пожилой женщины, которую звали У?ла. Она учила девушек музыке, танцам и этикету, и мягко и беспрекословно сказала, что мне нужно научиться тому, что знают все прекрасные госпожи. И я ходила на эти уроки.

В детстве я мечтала, что смогу пойти в школу танцев и музыки, научусь плавно двигаться и красиво танцевать. А может, и играть на гитаре или пианино и хорошо петь… Но эти мечты не сбылись, у моей семьи не было денег на такие занятия. И теперь я должна была бы радоваться, что меня учат всему бесплатно. Но уроки эти оказывались той ловушкой, в которой завяз ещё один коготок вольной птички.

Я притворялась ласковой, послушной и старательной ученицей. Мне нужны были эти знания. Чтобы суметь освободиться. Но вокруг растекались потоки сладкой и коварной патоки слов. Весёлые девушки-птички радовались своей золотой клетке и пели о том, как добр их хозяин, поймавший их и кормящий сладкими яствами. А я смотрела на них и вспоминала, как учила сестрёнку никогда не брать конфеты у чужих людей. Только что делать, если эту конфету тебе дают насильно, а потом потребуют платы? Быть благодарной за то, что тебе не только не нужно, но чего ты боишься больше смерти?

***

Ина подняла голову от тетради и задумалась. То, что у чужих людей ничего нельзя брать, она знала с раннего детства. Этому учат всех детей. Но почему-то вспомнились ей не страшные истории, а Кася. Как она угощала Ину дорогими сластями, которые приносила в школу целыми коробками, а потом Ине было стыдно отказать ей, когда Кася просила что-то, чего не хватало самой Ине. Как Кася дарила ей ненужные сумочки для сотового, тот флакончик ароматного масла, который Касина мама хотела выкинуть, потому что это масло никому не нравилось, а на уроках списывала у Ины, и та не могла отказать подружке.

Подружке ли? Получается, что конфету может дать и очень хорошо знакомый человек. И он будет не таким, как в страшных историях, и попросит совсем о другом. Но ты всё равно не сможешь отказать.

Но Риане давали не конфеты. И Ждали от неё не разрешения списать контрольную.

И сердце начинало стучать от страха при мысли, что этот хозяин вернётся. Лучше бы он пропал совсем!

Глава 5. Дедушка

Следующие несколько дней у Ины не было времени посидеть на чердаке с тетрадью. Начало учебного года всегда такое, Особенно если ты в новой школе… Учителя вызывают тебя отвечать, чтобы проверить, что ты знаешь. Одноклассники косятся и устраивают свои проверки, иногда очень неприятные. А если ты ещё и заняла чужую парту…

Ина быстро поняла, кто в классе лидер. И это её не очень обрадовало. В прежней школе лидером среди девочек была спокойная и серьёзная Алсу. Она умела поставить на место и хвастливую Касю, и иногда слишком наглых мальчишек. Авторитет Алсу заслужила ещё в первом классе, своим умением мирно решать споры и защищать обиженных. Правда, защищала она их не всегда мирно. Один раз даже запустила стулом в одноклассника. Хорошо, что он успел увернуться, а учителя тогда в кабинете не было.

В этом классе лидером была совсем другая по характеру девочка, больше напоминавшая Касю. Лучше всех одетая, с новым дорогим смартфоном, Ира ходила королевой и имела свою небольшую свиту из подружек и нескольких мальчишек. И на второй день учёбы попыталась взять у Ины красивую линейку.

Ина прижала линейку ладонью:

– Она моя.

– Я свою забыла, – ответила Ира, как будто это было достаточным объяснением. Ина пожала плечами: «Попроси нормально, дам». Ира не поняла. Класс молча смотрел, что будет дальше. Ина линейку не отдала. Класс понял, что школьный год станет интересным.

О буллинге Ина слышала, но никогда не сталкивалась с ним. И когда после перемены увидела, что спорная линейка, которую она положила в рюкзак, валяется на полу сломанная на несколько частей, сначала удивилась. Потом спокойно проверила стул и парту, села и молча открыла учебник.

На следующий день, перебегая из одного кабинета в другой, она едва не упала от подставленной подножки. А на стуле была налита вода. Ина такое ожидала, поэтому взяла с собой пачку салфеток. На два дня всё успокоилось, если не считать вроде бы случайных тычков в спину во время перемен и шепотка за спиной: «корейка».

А потом была пятница, когда родители ещё на работе, домашние задания можно отложить на завтра, а в сумраке чердака ждёт таинственная тетрадь.

***

Шла вторая неделя моей жизни в райской тюрьме зачарованного сада. Ула уже два раза передавала мне подарки от неведомого хозяина, теперь немного более соответствующие моим вкусам. Вместо драгоценных шелков с золотой вышивкой на диване лежала стопка платьев из такого же дорогого, но более мягкого и простого с виду тонкого льна, золочёные сандалии сменились кожаными башмачками, похожими на лёгкие удобные балетки. Но этим всё и ограничилось.

Каждый раз, принося новые одежды, Ула ставила на столик ещё одну шкатулку с драгоценными украшениями и говорила, что это скромная оправа к моей сказочной красоте, перед которой меркнет даже солнце. Прекрасные девушки должны носить скромные украшения, дабы они оттеняли их красоту и показывали, как золото и каменья меркнут перед ликом госпожи. Я притворялась, что не понимаю этих слов, и ни разу не надевала ни одного украшения, боясь, что третий коготок птички тоже завязнет в этой золотой ловушке. А ещё эти украшения звенели, выдавая меня, когда я хотела в одиночестве погулять по саду.

Я носила светло-зелёные длинные платья и научилась бесшумно ступать по крупному хрусткому песку дорожек. Меня сложно было найти в зелени садовых кустов и цветов. Если бы было можно, я бы вообще не выходила к девушкам, но мне приходилось притворяться радостной и всем довольной. Поэтому я нечасто пряталась от людей, сбегая в своё убежище только когда становилось совсем невмоготу.

***

Ина вздохнула. Она очень хорошо понимала Риану. Ей ведь тоже приходилось притворяться перед учителями, что у неё всё отлично. Потому что жаловаться на одноклассников последнее дело. Да и учителя скажут, что она не умеет общаться и сама виновата. Что надо дружить и не обижаться, когда тебя нечаянно толкают. И они не поймут, что это специально. Ведь причин нет. И одноклассники скажут, что всё в порядке, это Ина не хочет ни с кем дружить.

Она вздохнула и снова взялась за чтение.