Три Л Том 1. Големы

Виктор просто пожал ему руку, но и в этом жесте было пожелание добра. Как много он узнал всего за один день. За такое можно отдать и полжизни.

>*<

Лёшка, улыбнувшись, провёл ладонью по рукаву ветровки и прислушался к тому, о чём говорили за дверью.

– Геном не совсем такой, как мы ожидали, – слышался низкий глуховатый голос одного из врачей. – На девяносто пять процентов его данные соответствуют тому, что нам известно о Лефорте и Лепонте, но есть пять процентов местных генов. Видимо, его ДНК создавалась с использованием генома кого-то из добровольцев.

– Не совсем так. – Это уже сильный, с металлическими нотками, голос кого-то из руководства. – Вероятнее всего эти пять процентов взяты из образцов тканей сына Лефорта. У обоих параллельщиков была одна особенность – слишком большая восприимчивость к транквилизаторам. У Алексея её нет, но это не искусственная замена одного участка ДНК – такую грубую вставку выявить легко. У него по всему ДНК разбросаны естественные замены генов. Вероятно, его создатели решили использовать материалы всех трёх родственников – Лефорта, его сына и брата. Так что парень фактически потомок трёх людей. Что с психикой, умственными способностями?

– Умственные способности очень высокие. – Это женский голос: говорит та, кого он знает как нейрофизиолога и психолога. Именно она проводила психологические тесты; Мишка тогда отказался, сказав, что хочет поддерживать Лёшку, а не копаться в его мозгах и душе. Женщина негромко объясняла:

– Парень очень одарённый, что отчасти объясняется его происхождением. Но врождённые способности необходимо развивать, иначе из гения можно дебила сделать, как сейчас со многими и происходит, к сожалению. Алексей в первые полтора года получил всё, что только было возможно в тех условиях, и даже год в том… борделе не повлиял на его способности, только немного задержал их развитие. Он восстановится очень быстро и, думаю, сможет применить свои таланты во многих науках.

– Психика?

– С этим сложнее, вы сами знаете причину. Он считает свой возраст с момента, когда его достали из родильной камеры. Фактически он примерно на полгода старше, его наиболее ранние воспоминания относятся ко времени, когда он только начал осознавать своё существование. То, что он пережил – аналог закалки металла: резкие смены тепла любви и холода равнодушия, а то и злобы. Психика пострадала, но не настолько, как можно было ожидать. Он великолепно контролирует себя, умеет оценивать свои и чужие действия и желания, учится у всех и всего, что его окружает, но у него нет социального опыта, если не считать того, что он получил в том притоне. Этих тварей я бы собственными руками придушила! Они – нелюди, которых надо уничтожать как смертельную заразу, как раковую опухоль! Из-за них гибнут миллионы. Простите, отвлеклась. Алексей имеет сразу несколько психологических возрастов, что для обычного человека – большая редкость. В некоторых сферах он слишком взрослый, и придётся очень постараться, чтобы он забыл полученный опыт, вернулся к нормальной жизни. При этом он во многом ещё подросток. Хорошо себя контролирующий, да, но подросток, нуждающийся в тепле, семье, дружбе. Намного больше нуждающийся, чем даже дети из детских домов или в своё время дети-параллельщики. Он был полностью лишён этого, а то, что ему пыталась дать та девушка, он отвергал из-за неприязни к ней. Странная неприязнь, к слову. Важно вот что. Он одновременно нуждается в отношении к себе как к взрослому, ему требуется очень большая умственная нагрузка, чувство ответственности за порученное дело – внутренней ответственности, а не внешней обязаловки. С другой – нужно научиться просто жить. Думаю, Михаил прав: Алексею нужна искренняя дружба, а не психологические тренинги. И серьёзные научные занятия. Вы, Дмитрий, кажется, хотели рекомендовать Алексея в отряд быстрого реагирования? Да, у него хорошие физические данные, но я бы не советовала этого. Парню намного полезнее идти по научной дороге. Не потому что это престижнее, а потому что у него есть и умственные способности, и внутренняя потребность понять мир. Пользу он принесёт в любом случае: характер у него очень хороший, он уже сейчас настоящий человек, в отличие от многих обывателей.

– Значит вы, Галина, думаете, что его лучше оставить работать в конторе?

– Да. У него аналитический ум, стремление к справедливости, пусть пока и не проявившаяся в деле, но искренняя любовь к людям, железная воля. К тому же куда ещё деваться человеку с таким происхождением? Одновременно параллельщик и искусственно созданный человек – он вряд ли сработается с кем-то вне конторы, у нас же столетний опыт работы и дружбы с параллельщиками. Так что теперь нужно решать, где его прятать.

– Думаю, его прятать не надо, – заговорил Мишка. – Не в обычном смысле прятать. Сменить причёску, одежду, переехать в другой город, подальше отсюда, некоторое время не бывать в особо многолюдных местах. Лучше всего просить помощи вот у этого филиала. У них давние традиции и огромный опыт работы с нестандартными параллельщиками.

– Слишком близко к исследовательскому центру, – возразил руководитель филиала. – Его могут узнать.

– Нет. Оттуда до Смоленска несколько сот километров. Я изучил материалы: нигде представительства центра не соседствуют с филиалами конторы! Товары продаются, да, но в небольших магазинах других компаний и не отличаются особым разнообразием. Сотрудников центра там не бывает вообще. По пути из Смоленска нужно проехать через Дебрянск, в котором у нас до сих пор сильный филиал. Ехать из Москвы? А зачем? Что им там делать? Конечно, случайности не исключены, но они и в Африке – случайности. Зато плюсов, если он переедет туда, очень много. Там отличные специалисты по нескольким научным направлениям, он сможет учиться. Ему пока не стоит поступать в вуз, лучше заниматься по индивидуальной программе – слишком много у него особенностей. Там и хороший отдел быстрого реагирования. Чтобы вы, Галина, ни говорили, парню необходимо уметь действовать в любой ситуации, а там его этому смогут научить. И ещё одно: с центром надо что-то решать, и когда подойдёт время, Лёшка должен будет в этом участвовать.

– Но…

– Должен! Это его право! Если сам не захочет – тогда да. Но наверняка захочет. Слишком тяжело ему пришлось, и он должен закончить эту историю. Мы узнали обо всём несколько дней назад, он же с рождения ведёт с ними войну. И он должен идти до конца.

– Ребячество. – Голос Галины был очень недовольным.

– Можете считать и так. Но любое настоящее дело – ребячество для обывателей. А он – личность, человек.

– Хорошо, мы вас поняли. – Руководитель громко вздохнул. – Свяжусь с тем филиалом, обговорю подробности. Иван наверняка согласится. Алексей, знаю, что хорошо всё слышите. Заходите, нужно ваше решение.

Лёшка вошёл в просторный светлый кабинет, сел к столу.

– Вы всё слышали, и теперь решайте: согласны переехать в другой филиал? Это три тысячи километров отсюда, предупреждаю.

– Согласен. – Лёшка на самом деле хотел этого. Только одно было плохо – придётся попрощаться с Мишкой, который за эти дни стал ему другом.

– Отлично! – Мишка улыбнулся. – Я тогда беру отпуск без содержания?

– Нет, мы вас в тот филиал официально переведём, там как раз психолога ищут, – улыбнулся руководитель. – Собирайтесь, парни, с Иваном я договорюсь.

>*<

Самолёт был небольшим и не новым, но где полузабытая организация могла достать другой? Хорошо хоть этим при необходимости можно было пользоваться: друзья-спасатели, к чьему имуществу и принадлежал самолёт, иногда помогали коллегам.

– На обстановку не смотри, – предупредил Мишка. – Машина эта не для важных персон, а для важных дел. Безопасна, довольно удобна, но роскоши не жди.

Он оказался прав. Салон выглядел обшарпанным, двойные сиденья – вытертыми, но всё работало как атомные часы и вполне подходило для перевозки двух десятков людей. Незачем гонять технику из-за троих, нужно воспользоваться случаем и хотя бы командировочных и отпускников поближе к центру доставить. Так что, кроме Лёшки с Мишкой и руководителя филиала конторы – он хотел лично сдать на руки старому другу обоих парней, – в салоне находилось ещё человек пятнадцать.

Мишка устроился в кресле и сразу включил ком. Эти браслеты, разработанные в научном центре и, как теперь стало понятно, изначально придуманные для контроля над сотрудниками и «образцами», становились всё более популярными, так что не брезговали ими и в конторе, правда, предпочитали другого производителя. Как объяснил Мишка, любая вещь сама по себе не хороша и не плоха, вопрос в том, кто и для чего ею пользуется. А комы – одновременно личный медицинский диагност, дневник, хранилище информации, замена паспорта, средство связи и маячок на случай ЧП. Хорошая разработка, пусть приносит пользу людям.

– Мам, привет. Мы уже сели, сейчас связь отключу. Всё хорошо, как приедем, отзвонюсь. Передам, передам! Лёш, тебе от родителей привет. И вам от него! Всё, отключаюсь! Целую!

Лёшка улыбнулся. Его друг, взрослый, почти под сорок, парень, не боялся выглядеть ни жёстким и требовательным, ни смешным или слишком ребячливым, не стеснялся открыто проявлять ни свою ненависть к сторонникам «альтернативной морали», как он называл подобных Кэт или владельцам центра людей, ни искреннюю дружбу, ни любовь к родителям. И объяснил Лёшке, что теперь, когда люди живут в среднем лет до ста, граница юности и молодости сдвинулась годам к тридцати, а средний возраст начинается лет с пятидесяти. Не у всех, конечно, но чем больше интеллектуально и эмоционально развит человек, тем дольше он остаётся молодым, не становясь при этом инфантильным. Ответственность, жёсткость и умение радоваться жизни – вполне сочетаемые вещи. Так что и он, Мишка, и тем более Лена психически очень молоды, а вот Кэт и её подруги-клиентки, так заботящиеся о своей красоте и молодости, постареют намного быстрее, никакая пластика не поможет.

Лёшка запомнил и это объяснение, и ещё одну вещь: нужно уметь думать о других, научиться желать им добра. В первые дни Мишка, созваниваясь с родителями, передавал от них привет и сразу же, хотя Лёшка ничего не говорил, привет им от парня. На третий день Лёшка сам, первым, передал им привет и благодарность за одежду. И понял, насколько это хорошо – думать о других. В такие минуты на душе становилось тепло, казалось, что его самого кто-то ласково и успокаивающе обнимает.

– Ну всё, взлетаем. Ты не летал ещё?

– Один раз, с Кэт, – ответил Лёшка и, неожиданно смутившись, добавил: – Только тогда я в окна не смотрел.

– Тогда смотри, это интересно. – Мишка кивнул на иллюминатор.

– А ты?

– Я и отсюда хорошо вижу, да и летал уже много раз. Держи карамель, а то уши заложит.

Когда самолёт поднялся над белым бескрайним полем облаков, Мишка достал из сумки папку с бумагами:

– Почитай, тебе это надо знать. Вся информация о Лепонте. Коллеги из Канады прислали. Не морщись! Он твой… твой предок. И здесь есть кое-что важное для тебя.

Лёшка стал читать. Первые листы ничего нового для него не содержали. Семилетний мальчик Леонид, как было вышито на его курточке, появился в Квебеке в две тысячи двадцать первом году в результате включения установки исконников. Усыновлён русскоязычной семьёй, учился в частной школе при небольшой научно-исследовательской лаборатории. Лаборатория эта оказалась номинально независимой, но фактически подчинявшейся научному центру, который тогда уже начал набирать всё бо?льшую силу. И Лепонт с первых своих дней в этом мире, по сути, работал на центр. Конечно, его приёмные родители, а потом и он сам, получали неплохие деньги, но эта связь настораживала.

Перед окончанием средней школы Лепонт, уже несколько лет как снимавшийся в рекламе, взбрыкнул и вместо научной карьеры, которую ему все прочили, ушёл в модный бизнес, правда, учёбу не бросил. Пик его славы пришёлся на двадцать шесть лет, а вскоре он появился в канадском аналоге конторы. Это не укладывалось в привычный образ капризного «нарцисса». Что произошло, он не сказал, только говорил, что то, что он узнал, слишком даже для такого эгоиста, как он, и «это дело нужно остановить». Обещал привезти какие-то документы. Через несколько дней он погиб в аварии. По официальной версии Лепонт решил отключить автопилот и вести мобиль сам, но не справился с управлением. Настораживало одно: в крови Лепонта нашли слабые следы транквилизатора.

– Прочитал? Вот такая история. Сейчас его дело заново изучают, пока неофициально, и обмолвились, что там, скорее всего, было убийство. Тело по договору принадлежало той лаборатории, потом его якобы выкупил исследовательский центр в России. Но фактически этот центр, под разными названиями, конечно, действует в нескольких странах; кроме России и Канады это Индия, Япония, ЮАР и Франция. Заметь – охвачены все расы мира, хотя европейцы несколько больше. Ну а Лепонт не был таким подлецом, как думают, несмотря на то, что приятного в нём было мало. Но если бы он не погиб, кто знает, кем бы стал.

– Странно. – Лёшка машинально постукивал листами по коленям, выравнивая стопочку. – Получается, я повторил сначала судьбу того Лёши, потом – Лепонта.

– Но не совершил его ошибок! – Мишка понял, что он хотел сказать. – И, надеюсь, не повторишь.

– И ошибок отца, – согласно кивнул Лёшка.

– Да. Ты получился сильнее их, всех троих. И не надо искать их грабли – тебе своих хватит. Держи лучше завтрак. Спасибо вам! – Мишка поблагодарил единственную в этом рейсе стюардессу, по совместительству летевшую в отпуск сотрудницу спасательной службы, взял подносы с разогретыми готовыми завтраками и чаем и поставил один на откидной столик перед Лёшкой. – Ешь.

Лёшка благодарно улыбнулся. Мишка опекал его – ненавязчиво, ласково и по-мужски. И ещё в первые дни ответил на удивлённый вопрос Лёшки, почему так с ним возится: «Я всегда брата хотел, младшего. Не вышло у родителей. А ты, дурень, как раз таким братом и стал».

>

*

<