Последний Рим, или Конец лжепророка

"Телесные удовольствия разделяются на два вида: первый – тот, который… достигается пищей и питьем. Другое удовольствие – случай, когда мы очищаем внутренности испражнениями" (Томас Мор. Утопия. С. 145).

Непонятные причуды лжепророка, его пристрастия и антипатии объясняются довольно просто. Его симпатии – на стороне того, что ему близко (действие его главной чакрамы). Его антипатии – к тому, что ему чуждо – к чужим для него земным святыням и душам земных людей. С этим связано свойство животного, и в том числе животного божества, делить мир на «своих» и «чужих», которое породило концепцию "добро для своих" (правило собаки).

Глава 5. Неизбежное следствие равенства: отношение к человеку как к животному

"Человек есть животное, которое, живя среди других членов своего рода, нуждается в господине".

    И. Кант. Идея всеобщей истории по всемирно-историческом плане. Собр. соч. в шести томах. Т. 6. С. 14

Объявляя человечество животным стадом, губитель встает во главу этого стада и объявляет себя господином. И таким образом совершает преступление дважды. Первый раз – когда называет людей животными, нарушая закон "Каждому – свое", второй – когда возглавляет то, что ему не принадлежит, обращаясь с захваченным обществом так, как будто оно не имеет своих прав, то есть по вводимым губителем законам произвола. И коль скоро губитель воцаряется на престоле и во главе общества встает пастырь, называющий себя господином, то самозванцы-господа тотчас же начинают изъявлять свою волю. В чем же их воля? Оказывается, воля насильников заключается в том, чтобы тут же воспользоваться захваченной ничем и никем не ограниченный властью и начать карать и убивать. В Ветхом завете читаем:

"Но человек в чести не пребудет. Он уподобится животным, которые погибают" (Пс., 48:13).

И еще более развернуто:

"Так говорит Господь Бог мой: паси овец, обреченных на заклание, которых купившие убивают безнаказанно, а продавшие говорят:

"Благословен Господь: я разбогател!" и пастухи их не жалеют о них. Ибо я не буду более миловать жителей Земли сей" (Зах., 1:4–6).

Так мы оказываемся очевидцами того процесса, когда объявленное равенство объединяет людей в стадо, а существование нареченного стада позволяет говорить о господине и произволе. При этом имеется в виду произвол масштабный, когда губитель открыто заявляет свою цель:

"Я не буду более миловать жителей Земли сей".

Равенство позволяет говорить о человеке как о животном, а попадая в положение животного, человек лишается защищающих его от произвола преимуществ. Чужие пастыри овладевают земным обществом и называют его стадом. Далее начинается этап подготовки стада к закланию, эта подготовка осуществляется внедрением религии зверей. Утрачивая человеческие преимущества, человек прежде всего перестает ориентироваться на собственную душу, наличие которой защищает его человеческое достоинство и подтверждает его. Рождающееся единственный раз животное не имеет души, и его информация заложена в душе вида. Потому животное – часть целого, что и повторяет ежеминутно лжепророк, говоря о приоритете общего блага перед потребностями индивида. Разрыв человека с душой, заложенный звериным воспитанием системы, ориентированной на религию зверей, лишает человека связи с богом и тем самым делает человеческую особь окончательно незащищенной от посягательств разбойничьих космических структур, которые и пользуются создавшимся положением.

Звериная ориентация человечества была соотнесена с полисными структурами, внедренными в жизнь тем же путем, что и вся религия зверей в целом. То есть насильно. Поздние модели общины, претендующие на полноту звериной организации общества, устанавливали все три стадии равенства на один уровень государства-полиса, вводя последнюю ступень равенства – имущественное равенство. Полное равенство, закрепленное законами государства зверей, не только окончательно делало человека бесправным, слабым и беспомощным. Дезориентация, созданная воспитанием и ложным вероисповеданием, закрепленная властью полисного государства-монстра, подвергла человечество опасности быть уничтоженным раз и навсегда.

Итак, лжепророк на позднем этапе губительства предлагает для образца звериную модель организации общества, украшая ее немаловажной деталью – имущественным равенством. Новая модель сохраняет все признаки стадной конструкции с ее равенством членов и их одинаковостью, доведенными до абсурда.

Перед нами устав общины "Новая гармония", предлагаемый Робертом Оуэном в качестве предпочтительной системы жизнеустройства общества.

"Мы, нижеподписавшиеся, составляем сами и наши дети общество и общину равенства для блага нас самих, наших детей и человеческого рода… Все члены общины рассматриваются как одна семья, и никто не будет почитаться выше или ниже в своей деятельности. Все будут получать в соответствии со своим возрастом одинаковую пищу, одежду и образование… Все будут жить в одинаковых домах и во всех отношениях будут одинаково устроены. Каждый член общины будет приносить наибольшую возможную для него пользу для общего блага в соответствии с правилами и постановлениями, которые могут быть приняты общиной", – писал Роберт Оуэн в "Конституции общины "Новая гармония". (Собр. соч. в трех томах. Т. 1).

Система объединения людей в животное стадо, называемое общиной равенства, предписывает всем членам стада быть не просто одинаковыми (никто не выше и не ниже), не просто одинаково жить, одинаково одеваясь, питаясь и обучаясь и живя в одинаковых домах, но при этом быть одинаково бесправными перед всемогущим советом общины, будь то собрание, суд или трибунал, выносящий приговор по закону произвола.

Именно последнее обстоятельство – возможность судить, карать или миловать, как мы увидим ниже (см. ч. IV), и является наиважнейшим звеном во всей цепи нового устройства общества. Возможность жрецов, возглавляющих общину обращенных в животных людей, распоряжаться судьбами полностью зависящих от них членов общины, и создает ту тоталитарную систему, сопротивление которой практически невозможно. Партийно-жреческая элита, составляющая верховный совет общины, ссылаясь на высшие интересы захваченного ими общества (стада), творит свой произвол, занимаясь в основном губительством в крупных масштабах. Рожденный религией зверей мир произвола проводит в жизнь политику смерти, продиктованную интересами инокультной Иерархии, и эти интересы идут вразрез с потребностями и возможностями людей. Вот почему совет общины сам определяет уровень и перечень необходимых нужд лишенных свободы людей, и образующийся мизер закрепляет за людьми положение живущих в хлеву животных. Избыточный же продукт, создаваемый трудом общины, экспроприируется.

Отнятый у общества продукт идет на закрепление власти элиты, на обеспечение ее привилегий, на организацию аппарата слежки, на поддержание аппарата насилия (государства) и обеспечение замкнутости всей системы, оторванной от внешнего мира (то есть на содержание военного запаса).

Лишенный человеческих преимуществ и объявленный животным человек при этом попадает в систему, сопротивление которой оказывается бесполезным. И все же звучит в веках произнесенное слово несогласия и неповиновения:

"Зачем считаться нам за животных?!" (Иов, 18:3).

Иов обращается прямо к губителю и вопрошает его:

"О ты, раздирающий душу твою в гневе твоем! Неужели для тебя опустеть Земле, и скале сдвинуться с места своего?" (Иов, 18:4).

Однако, действенное сопротивление губителю возможно лишь при вмешательстве высших сил вселенной и ликвидации самозванной Иерархии как таковой. Только крах всего небесного эшелона губительства позволил разрушить сформированные идеологией равенства системы коммунистического произвола на Земле, падение которых не замедлило произойти.

Вчитываясь в слова лжепророка, утверждающего равенство между людьми и животными, мы вновь и вновь убеждаемся в реальности нависшей над человечеством угрозы. Лжепророк пишет:

"Кто уверил человека, что это изумительное движение небосвода, этот вечный свет, льющийся из величественно вращающихся над его головой светил, этот грозный ропот безбрежного моря, – что все это сотворено и существует столько веков только для него, для его удобства и к его услугам? Не смешно ли, что это слепое и жалкое создание, которое не в силах управлять собой, и предоставлено ударам всех случайностей, объявляет себя владыкой Вселенной, малейшей частицы которой оно даже не в силах познать, не то что повелевать ею!

По суетности своего воображения он равняет себя с богом, приписывая себе божественные способности, отличает и выделяет себя из множества других созданий, преуменьшает возможности животных, своих собратьев и сотоварищей, наделяя их той долей сил и способностей, какой ему заблагорассудится. Как он может познать усилием своего разума внутренние и скрытые силы животных?.. Нужно признать равенство между нами и животными" (Монтень. Опыты. С. 32–34.).

Лжепророк продолжает настаивать на абсурдном равенстве человека и животного, позволяющем поставить человека на уровень животных и обращаться с ним по-скотски. Жертвоприношение животных, лежащее в основе религии зверей, разрешает убивать животных без суда и следствия. Покорность жертвы, воспетая лжепророком, предписывается также и человеку, попавшему в стойло лжепрогресса. Морелли, называющий собственные губительские идеи законами природы, предлагает человеку покорность жертвенного бычка, и он знает, о чем говорит:

"Так как у человека разум сменяет своего рода слепое чувство, то он создан быть самым смирным и послушным из всех животных" (Морелли. Кодекс природы. С. 32).

Глава 6. Ложная идея о превосходстве животного над человеком

Как и следовало ожидать, равенством, этим коньком лжепророка, дело не закончилось. Следующим этапом явилось превосходство. Лжепророк, увлекаемый движением вспять, спешит провозгласить превосходство животного над человеком, имея в виду при этом собственную власть над человечеством, отнятую им у истинного бога. И эта власть – власть животного божества. Он продолжает лгать:

"Легко допустить, что многие животные могут иметь больше способностей и много больше света ума, чем человек" (Джордано Бруно. Тайна Пегаса с приложением Килленского осла. – Диологи. С. 489).

Так опорой лжепророка в его лжи продолжает являться идея превосходства ума над душой. Умудренная опытом прошлых жизней душа, связующая человека с богом и судьбой от бога, продолжает мешать лжепророку. Не имеющий души сам, он ставит человечество в положение животных, также не имеющих ни души, ни судьбы. Участью таких животных распоряжается само животное божество, и для того, чтобы закрепить свое положение, оно неизбежно ставит людей в условия стада, чтобы повелевать людьми. Но для того, чтобы овладеть ситуацией в полной мере, лжепророку приходится все время преодолевать сопротивление человеческих душ, заложенное природой и богом. Отсюда постоянная декларация приоритета ума над чувством. Не имеющий души, но обладающий разумом животный бог способен усилить лишь субстанцию ума, что он и делает. Так рождается культ разума.

Развитие религии зверей уводило в сторону от подлинных божеств и устанавливало новые, но ложные ценности. Общение с божеством природы было оттеснено новыми, чужими ориентирами. Так родились культы кумиров. Отрыв от бога и природы ставил кумира вне природы. Отказываясь от соблюдения законов жизни и вселенной, новоявленные кумиры оказывались вне законов и противились жизни, то есть служили уничтожению природы и человечества. Таким образом сам кумир не только был бесчеловечен, но он был зверем в прямом смысле слова. Человечество и не заметило, как стало поклоняться зверю как таковому.

Вот как образно говорит об этом Ницше:

"Все эти высшие люди, два короля, папа в отставке, злой чародей, добровольный нищий, странник и тень, старый прорицатель, совестливый духом и самый безобразный человек, все они, как дети или старые бабы, стояли на коленях и молились ослу. И вот начал самый безобразный человек пыхтеть и клокотать, как будто что-то неизрекаемое собиралось выйти из него; но когда он в самом деле добрался до слов, неожиданно оказались они благоговейным, странным молебном в прославлении осла, которому молились и кадили. И этот молебен так звучал:

– Аминь! Слава, честь, премудрость, благодарение, хвала и сила богу нашему, во веки веков! – Осел же кричал на это -

– И-а.

– Он несет тяготу нашу, он принял образ раба, он кроток сердцем и никогда не говорит нет; и кто любит своего Бога, тот бичует его. Осел же кричал на это -

– И-а.

(Ницше. Так говорил Заратустра, с. 225–226).

Ницше хорошо понимал, что такое религия зверей.

Сравните в Откровении Иоанна:

"Се, иду как тать: блажен бодрствующий"… (Отк., 16:15)

Иисус откровенно исповедует грабеж:

"Когда сильный с оружием охраняет свой дом, тогда в безопасности его имение; Когда же сильнейший его нападет на него и победит его, тогда возьмет все оружие его, на которое он надеялся, и разделит похищенное у него. Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает." (Лук., 11:21–23)

Говоря о разбойниках, Иисус сразу же переходит к разговору о себе ("Кто не со Мною"…) В другом месте, говоря о себе, тотчас же заговаривает о воре:

"Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить. Я пришел для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком" (Иоан., 10:9-10).

Кто же «имеет», грабя и убивая? Очевидно, разбойник, грабя и убивая, и приобретает сокровище "с избытком". Это сокровище – украденная им человеческая жизнь и энергия.