Сказки Освии. Подвиг на троих
Мир между их королевствами был хрупок и нестабилен, поэтому послы с обеих сторон постоянно курсировали туда-сюда, привозя отказы на новые предложения о торговле, охране границ, найме людей и о прочей второстепенной ерунде. Главное же, чем занимались послы, – наблюдением. Они следили, не появится ли на лице вражеского правителя выражение, предвещающее беду. По сути, это был официально разрешенный шпионаж, который до поры до времени, скрипя зубами, терпели обе стороны.
Но когда Аштасар прибыл в Аскару, все пошло не так. Чаепитие с принцессой окончилась для него плачевно. Воля Амель стала его волей. С тех пор он жил, шпионил, предавал и убивал по ее приказу. Сейчас он, будто выходя из глубокого сна, вспоминал это и сильно сожалел.
Аштасар рассказал о покушениях на меня. При этом, больше сожалел о факте нападения, а не об утраченном навсегда «эталоне». Все это не могло быть обманом, никто лучше меня не разбирался в том, что переживают люди. Я даже посочувствовала Аштасару и предложила ему подозрительную рыбу Лелеля.
К моему удивлению, фермесец с жадностью набросился на нее, приговаривая, что «рыба в мундире» – его любимое блюдо. Он ловко избавился от чешуи и костей, и в один миг расправился с сочным белым мясом. Потом какое-то время Аштасар умиленно наблюдал за спящей Дэми и восхищался тем, какая она чудесная девочка.
Как мага его очень заинтересовал колобок. Он долго его рассматривал, отметил, что это необычное поисковое заклинание, и поинтересовался, как я добилась такого результата.
– Наверное, ты провела немало часов, экспериментируя и корректируя заклинание, – с уважением решил он. Я не стала уточнять, что Коля скорее ошибка, чем результат труда. Лелель смотрел на меня смеющимися глазами.
Поисковое заклинание первого типа появилось исключительно благодаря ошибкам кухарок. Они в долгом ожидании своих мужей так яростно и воодушевленно месили тесто, что полученный продукт предпочитал катиться искать заплутавшего мужа, чем оставаться в одном доме с разъяренной женщиной.
Аштасар тем временем принялся рассматривать коллекцию оружия Василики и хозяйственно развешивать его обратно на стену, приговаривая, что оружие – как живое, ему нельзя ночевать на полу, и вскоре оно все снова оказалось на стене.
Кроме него Аштасар ничего не удостоил своим вниманием, но кухня как по волшебству преобразилась и стала выглядеть куда аккуратней. Это была чистая, совершенная магия, позволяющая приводить все в порядок. А главное – без побочки. Я с завистью посмотрела на Аштасара, мечтая узнать, как он это сделал.
На Аштасаре между тем оказался фартучек в ромашки, которого просто не могло быть ни у Василики, ни у Освальда. Его подвернутая рука удобно улеглась в перевязи, безупречно белой и чистой. Плесень исчезла из тарелок, сапоги – со стола, и даже черное щупальце втянулось обратно в кастрюлю. Его прежнее место обитания выглядело пустым и невинным.
Когда я не удержалась и спросила, как у Аштасара это получается, он сначала не понял, что именно, а когда я пояснила, рассказал, что все дело в его прапрабабушке. Она жила в неблагополучной семье. Ей приходилось много работать по дому, за себя, мачеху и старших сестер. Тогда какая-то ее дальняя родственница посочувствовала бедняжке и наделила прапрабабушку волшебным даром справляться со всей домашней работой без особых усилий. После этого прапрабабушка выкроила платье и время, сходила на официальный прием во дворец, там познакомилась с прапрадедушкой Аштасара, который тоже был послом. Они поженились и жили долго и счастливо, а ее волшебный дар передается с тех пор по наследству, но почему-то только по мужской линии.
Аштасар говорил не умолкая. За время службы принцессе ему приходилось молча выполнять приказы, и в нем накопилось много невысказанного. Факты о дворцовой жизни лились на меня рекой, только они никак не приближали к решению проблемы. Скорее наоборот, отдаляли, подтверждая мои опасения насчет могущества принцессы.
Мне было нечего противопоставить ей. Да, ее дворцовая стража, особенно ночная, была комична, но даже через такую не прорваться в одиночку. Принцессе стража и не нужна, у нее в руках волшебное зеркало, способное стереть любого врага в порошок. Только поэтому она допустила такой упадок собственной охраны. Амель сама была и стражей, и судьей, и палачом.
Между мной и принцессой стоял безупречный купол Освальда, несколько сотен стражей и всемогущее стекло, способное обратить в камень любого, кто ей не понравится. Мне нужно было преодолеть все эти преграды, пробраться во дворец незамеченной и вынести оттуда четырех друзей, и я не представляла, как это сделать.
Фермесец понял причину моего уныния. Он немного помолчал, мучимый сомнениями, потом почувствовал себя виноватым передо мной и решил рассказать что-то действительно полезное:
– Когда-то давно был у меня один друг, – осторожно начал он. – А у этого друга тоже был друг, и уже у этого друга друга был маг-учитель, почтенный старец, повидавший в своей жизни все колдовство, которое только существует в мире, созданном богом Солнце.
Так вот, этот старец рассказывал другу моего друга, что есть одно средство, способное защитить от любой магии, которая была совершена, совершается, и, конечно, от той, которую еще только собираются совершить.
Это средство способно снять даже те чары, которые накладывали древним магическим предметом, отражающим красоту молодого лица.
И если бы с этим другом друга произошло что-то нехорошее, друг друга непременно прошел бы по домам всех магов королевства, обещая очень щедрое вознаграждение за ночную астру.
А если бы поиски не увенчались успехом, он непременно наведался к привлекательной нечисти, предпочитающей воду. Этой нечисти есть за что не любить обладательницу старого зеркала, она умеет проходить под магические купола и делиться своим даром с кем пожелает.
В образовавшейся тишине было слышно, как по стеклу окна ползет жук. В этой тишине Лелель подмигнул мне и исчез. Нет, он не отбежал быстро в темный угол, не скрылся за потайной дверью. Он просто растворился в воздухе, вместе со своей чашкой и сладким запахом, исходящим от него.
Я перевела взгляд на Аштасара, он не выглядел удивленным, будто при нем каждый день исчезали люди. Похоже, шпион знал секрет Лелеля.
– Ночные астры – это лунные лилии? – немного подумав, спросила я.
– У нас их называют ночными астрами, у вас как-то иначе, это предстоит тебе выяснить самой. Это особые колдовские цветы, которые распускаются только ночью. Вернее, распускались, так как больше их на земле, насколько мне известно, не осталось. Так что, друг моего друга не тратил бы время на поиски, и сразу бы отправился на болота.
Перед моими глазами встала картина выгоревшего до земли поля, где когда-то этих цветов были сотни. Я уговорила Рональда, и он съездил со мной туда еще раз, хоть и не хотел. Он знал, что я буду плакать при виде черного пустыря. В его сумке не случайно оказалась фляга с чаем на мальве, которым он меня отпаивал прямо там.
Фермесец, напевая, уже варил что-то в кастрюльке. Варево булькало и очень приятно пахло.
– Аштасар, – обратилась я к нему, понимая, что сошла с ума и Василика убьет меня по категории долго и мучительно, когда узнает, что я сделала, но другого выхода я не видела. – Присмотри за Дэми, я уйду на… на пару дней.
Во мне поднималась решимость. Принцесса Амель зашла слишком далеко. Она безнаказанно похитила собственного отца и верховного мага своего королевства, захватила власть, но и этого ей показалось мало. Амель по прихоти украла сразу и Альберта, и Рональда, лишив Освию короля и первого советника за раз. Даже одного такого преступления хватило бы, чтобы развязать войну, а принцесса совершила их четыре.
– Лелель! – уверенно позвала я, проверяя свою догадку.
Лелель появился в том месте, из которого недавно исчез.
– Ты можешь попасть в Альмагард быстро? – поинтересовалась я.
– Хоть сейчас, – улыбнулся он. – В любую точку мира за минуту, – похвастался он.
– Ты выполнишь мою просьбу?
– Смотря какую, – честно ответил он.
– Не самую простую. Я прошу тебя отправиться в Альмагард, рассказать обо всем, что произошло совету министров. Если я исчезну, убеди их собрать войско, которое сможет освободить Рональда, Альберта и остальных.
– Идешь на смерть? – насмешливо поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Это не составит для меня никакого труда. Все, или еще что-то?
– Еще. Присмотри за Дэми, Колей и Аштасаром, – уже шепотом добавила я.
Лелель слегка погрустнел.
– Вот это куда труднее. Но я постараюсь. Надеюсь, когда ты станешь королевой, ты со мной сочтешься.
– Ты меня с кем-то путаешь. Я не стану королевой. Скорее всего, я стану трупом уже к вечеру следующего дня.
– Хм, посмотрим, – задумчиво протянул он. – Таким, как ты, помогает сама богиня. Мать Хранительница оставила на земле людей как вид только потому, что они способны проявлять доброту, смелость и преданность вопреки логике и холодному расчету. Я зайду тебя навестить через денек-другой. – И он опять исчез.
Тянуть было нельзя. Мне хватило терпения только на то, чтобы еще раз немного порыться в запасах Освальда. Лунных лилий, к сожалению, не было. Зато нашелся превосходный, как и все у верховного мага, набор защитных булавок. Я без зазрения совести воспользовалась ими, утыкав все, что было можно. Раз колдовать я под куполом не смогу, то и Амель не дам убить меня первым же ударом, пусть помучается.
Потом, так же бесцеремонно, я порылась и в мастерской Василики. Уже перед самым выходом я остановилась у оружейной стенки и выбрала себе боевой топорик, больше просто для подкрепления воинственного духа. В моих руках он не был оружием, но думая о злющей принцессе, мне ничего кроме топора взять не хотелось.
Собравшись с духом, я вышла из дома, но направилась не к воротам, за которыми меня старательно искали стражи принцессы, вооруженные копьями и алебардами. Пробравшись под ветками яблонь через сад Освальда, я остановилась у пруда, затянутого ряской.
– Ягода! – негромко позвала я.
Ничего не произошло, и я простояла еще минут десять, взывая в пустоту. Наконец водная гладь шевельнулась, из воды вынырнула прекрасная головка болотницы. Ягода сонно взглянула на меня, на пруд, сад, и ее глаза расширились от ужаса.
– Ты куда меня позвала, ведьма? Это же Вераильм! – едва держа себя в руках от страха, сказала она.
– Вераильм, – подтвердила я, не понимая, чего она так боится.
Ягода огляделась по сторонам, никого не увидела, но ее тревогу это не уняло.
– Как ты смеешь вызывать меня? То, что я однажды помогла тебе, не значит, что можно трепать мое имя над каждой лужей, а тем более здесь! Не зови меня больше никогда. И вообще забудь о моем существовании.
– Ягода, рыженький у принцессы! – крикнула я ей в спину, когда она уже готовилась уйти под воду. Болотница засомневалась. Ее плечи, выглядывающие из-под воды, дрожали. Она знала, что принцесса прощать не умеет, но мои слова заставили ее остановиться. Болотница очень хотела помочь Альберту.
– Что ты знаешь о принцессе? – строго спросила она, оборачиваясь. От болотниц не ожидаешь строгости, обычно они мягкие, как сама вода. Но, похоже, есть вещи, способные превратить эти мирные воды в острый осколок льда.
– У принцессы есть зеркальце, которое исполняет все ее желания. Она не постеснялась применить его и сделать моих друзей такими же неподвижными, как деревья вокруг твоего болота. Она выставила их у себя в комнате и любуется каждый день, как на них оседает пыль.
Помочь мне может только болотница, такая, как ты. Птичка на хвосте принесла, что вы с принцессой не в ладах, а я как раз ищу союзников, готовых пойти к ней в гости. И да, я понимаю, что, скорее всего, стану ее новым экспонатом, но по-другому не могу.
Ягода помолчала. В ней боролись осторожность и острое желание испортить принцессе настроение.
– Ты меня убедила, – наконец решилась она. – Только от меня какая помощь? Я всего лишь болотница! Нечисть, как вы говорите. Как нечисть может помочь человеку?
– Очень даже может! – злорадно улыбнулась я. Болотница согласилась, теперь я продам свою жизнь дороже и смогу не просто дойти до башни принцессы, но еще и хорошенько потрепать ей нервы.
Почти военный поход
У Ягоды было свое условие. Она наотрез отказалась идти во дворец до того, как приведет себя в порядок.
– Пойдем ко мне на болото, всего два часа времени, зато потом будешь красивой статуей в коллекции принцессы, а не объектом для обсуждения и насмешек.
По-другому она идти не соглашалась, мне пришлось нырнуть за ней в грязный пруд и вынырнуть где-то среди подгнивающих берез.
– Неужели тебе так важно, как ты будешь выглядеть, когда стража принцессы начнет тыкать в тебя копьями?
– Девушка должна выглядеть хорошо не для кого-то другого, но для самой себя, – заявила Ягода. – Я не пойду умирать ненакрашенной.
Я сильно подозревала, что прихорашивалась Ягода все-таки не для себя, а скорее для рыженького, на тот случай, если мы доберемся до башенки принцессы целиком, а не по частям.
И время потянулось. Моя злость и решимость смялись в ком из-за этой заминки, но помощь болотницы действительно была мне необходима. Союз с Ягодой давал мне слабый, призрачный, но все-таки шанс освободить моих друзей и не стать игрушкой в руках бессердечной принцессы.
Присоединиться к Ягоде я отказалась. Глядя на нее, я вспомнила времена учебы в институте для благородных девиц. Тогда мои сокурсницы тоже готовились к вылазкам подобным образом. Каждый добытый поклонник становился их трофеем. Только болотницы превзошли даже институтских модниц. «Они бы могли там преподавать», – решила я, глядя, как Ягода размазывает черную грязь по лицу и высаживает улиток на голые плечи, чтобы «придать коже упругость».
Глядя на это, я решила, что надо принимать свое взросление (а потом и старение) с честью и достоинством, а не опускаться до птичьего помета, размазанного по щекам, в надежде продлить молодость на полчаса. В конце концов, морщинки няни Мэлли не так уж и портили ее, скорее, подсказывали окружающим, что перед ними добрый и открытый человек, который часто искренне улыбается.
Наконец грязь была смыта, улитки отпущены на свободу, а кудри уложены не так, как они хотели сами, а как надо было их хозяйке. Я проверила свой бесполезный боевой топорик, воспользовалась тем, что на болотах меня все равно никто не услышит, и издала боевой клич.
– За Рональда! – заорала я, поднимая вверх для убедительности свое грозное оружие. Ягода посмотрела на меня, как на ненормальную.
– Как это глупо, – заметила она. – Из двух почти одинаковых братьев ты умудрилась выбрать не рыженького.
Мы вынырнули у ног пирата Мурата. Пират Мурат в предрассветные часы выглядел еще более самодовольным. На площади уже стали появляться первые горожане. Стражи с синими помпонами повылазили из своих укрытий и делали вид, что несли караул всю ночь, не смыкая глаз. Лица у всех были заспанные, у одного со щеки еще не успел сойти след от руки, которую он опрометчиво подкладывал под ухо во время караула.
Наше появление так поразило самых ближних к фонтану стражей, что они не успели поверить в реальность происходящего и что-либо предпринять. А вот те стражи, которые охраняли ворота дворца, проснулись, похоже, чуть раньше и попытались загородить нам проход. С ними я легко справилась базовым заклинанием отвода оружия.
О, да! Простенькое и безобидное, оно уводило удар в сторону, не давая попасть в цель с первого раза. Больше всего мне в нем нравилась побочка. Наконечники копий рассыпались в труху, за ними последовали и тяжелые железные панцири стражей.
Я исполнила свою давнюю мечту и повторила тот прием, который когда-то не сработал в тронном зале принцессы. С удовольствием и злорадством я пнула обоих стражей по тому месту, которое мужчины прикрывают в первую очередь. Прозрачный утренний воздух наполнился писком.
– Что так тонко звенит в колеблющейся тишине утра? Это песня опадающих листьев. Осень! – глубокомысленно изрекла я, перешагивая через поверженных врагов.
Со стражниками, которые встречались нам дальше, я поступала проще. Теперь они уныло брели за нами, время от времени тыкая копьями в мой магический щит, с глубокой надеждой во взгляде «а вдруг сломается?». Они ничего не могли сделать. Присутствие и покровительство болотницы помогало мне преодолеть защиту совершенного купола Освальда, с которым не смог справиться даже он сам.
– Прячься, принцесса. Я иду за тобой и когда найду, отшлепаю, как непослушную маленькую девочку, которая заигралась в куклы!
– А я тебя просто утоплю! – добавила болотница так серьезно, что я ей на секунду поверила.
Мы беспрепятственно прошли через весь дворец, и поднялись по винтовой лестнице, прямо к спальне принцессы. На меня волной накатывал восторг от того, что пока моя затея удается очень легко. Мне даже захотелось открыть дверь королевской опочивальни ногой.
«Ни в чем себе не отказывай!» – дала я себе разрешение и пнула дверь изо всех сил. Дверь оказалась заперта, пальцы на ноге печально хрустнули, кто-то из стражей за спиной захихикал.
За нами собралось уже человек пятьдесят стражей, но видно было только первую пару. Помпоны на их беретах подрагивали, охрана принцессы была расстроена до слез. Остальных стражей скрывал поворот узкой винтовой лестницы.
– Ну и чего вы за нами идете? Сами же видите – бесполезно! Кроме того, у нас будет сугубо женский разговор, – попыталась я избавиться от них по-хорошему. Стражи не прислушались, тогда я накрыла их твердым, неподвижным щитом, из-под которого нельзя было выйти. Я была уверена, мой щит держит не хуже, чем стены королевской темницы.
– Простите, мальчики, дальше мы идем без вас, – сказала я, и применила еще одно заклинание, направляя его на дверь в башню принцессы. Та распахнулась с грохотом, едва не слетая с петель, и открывая путь к заветной цели.
Большая круглая комната, смотрящая арками окон на четыре стороны света, оказалась пуста. Из нее исчезли неподвижные статуи моих друзей, Амель тоже не было видно. Я растерялась. По моим расчетам сейчас мы с принцессой должны были тягать друг друга за волосы до моей окончательной победы. Но ни волос, ни самой принцессы пока не было видно.
За моей спиной кто-то захлопал в ладоши. Эти аплодисменты были из разряда тех, которые обычно не хочется услышать. Они скорее оскорбляли, чем выражали восторг. Именно такими одаривают, когда ты сотворяешь несусветную глупость.
– Болотница?! – спросила принцесса презрительно, толкнула дверь, за которой стояла, и заперла ее на широкий железный засов. Ее улыбка была такой насмешливой, словно это она выломала дверь в мою комнату, а не наоборот. На ее запястье покачивалось зеркальце. Амель не спеша подняла его. В отражении мелькнули я, Ягода и мой щит.
– Щит убрать! – коротко скомандовала принцесса.
«Раз», – я мрачно открыла счет, выставляя новый щит.
– Блокировать колдовство болотницы! – зашла принцесса с другой стороны.
«Два»
В тайне я надеялась, что зеркало не справится с магией болотницы, потому что все учебники в один голос кричали, как они безупречно устойчивы к колдовству. Однако, зеркало оказалось настолько сильно, что сработало мгновенно. С хлопком испарились оба выставленных мною щита – один над стражами за дверью, другой над нами. В дверь спальни немедленно начали с силой ломиться. Без магии Ягоды я не могла создавать свою.
Принцесса хоть без зеркала колдовать и не умела, похоже, о некоторых тонкостях хорошо знала. Все, что я могла ей противопоставить сейчас, – боевой топорик, главным преимуществом которого была красота. Я достала его из-за пояса, и мы с Ягодой не сговариваясь бросились на принцессу.
– Обе связаны, – быстро крикнула Амель. Зеркало полыхнуло зеленым.
«Три», – снова сосчитала я, падая лицом вниз. Из носа на пол потекло горячее. Ягоде повезло больше – она приземлилась мягче, приняв основной удар на бок.
Да, такое зеркало и я бы никогда не выпускала из рук. Оно обладало свойствами места силы, придавая совершенные магические способности своему обладателю. Вещь была настолько исключительной, что и представить трудно. Ни в одной из сотен прочитанных мною книг не было даже упоминания о чем-то подобном.
– Вешалки видимые! – снова отдала приказ злая принцесса, и статуи друзей появились в комнате.
«Четыре»
Принцесса уперлась мне в бок красивой ножкой в дорогой туфельке и перевернула меня на спину. Я стала захлебываться кровью. Она засмеялась.
– Подними ее, – этот ее приказ уже относился не к зеркалу. Принцесса на такую мелочь не стала разменивать последнее желание.
– Да, хозяйка, – услышала я неживой голос Рональда. Зазвучали неторопливые шаги. Холодные, равнодушные руки подняли меня за плечи, будто я была вещью, и небрежно поставили на ноги. Рональд отошел на пару шагов и снова замер неподвижно.
– Ну, девка, как тебе нравятся мои куклы? Неплохая коллекция, правда? – она неторопливо обошла меня, внимательно разглядывая. Принцесса не торопилась меня убивать.
– Хочешь, одного отдам? – спросила Амель, глядя мне в глаза. Какой из братьев тебе нравится больше? Второй, сюда, – заставила она подойти и Альберта ближе. Его нелепая выходка, из-за которой он выглядел сейчас, как Рональд, возможно, спасала ему до сих пор жизнь. Выдавать его было глупо и опасно. Я молчала.
– Кто из них Альберт? – уже прямо спросила принцесса, начиная сердиться. – Если ответишь – второго, может, и отпущу.
Ягода невесело рассмеялась. Она ухитрилась упереться плечом в пол и сесть.
– Отпустишь! Так же, как ты отпустила мою сестру? Умирать посреди пустыни в крови и одиночестве? Твои слова не стоят ничего, а твоя жестокость не знает границ.
– О, какое совпадение! – притворно удивилась принцесса. – Эти родственнички вечно приходят мстить. В следующий раз надо вырезать всю семью целиком, чтобы возни было меньше.
– Ты поплатишься за это! Придут другие сестры и отомстят за нас!
– Не думаю, – снова рассмеялась принцесса. – Никто из болотниц не сунется ко мне после того, что я сделаю с тобой. Ну так что, – снова обратилась она ко мне, – кто из них Альберт? Говори. Спасай свою жизнь или хотя бы жизнь этой лягушки, она влипла в неприятности из-за тебя.
– Не скажу! – спокойно ответила я. – Ты играешь во всемогущую повелительницу, а на самом деле просто обиженный, запуганный и злой ребенок, которого в детстве вместо того, чтобы пороть за глупости, кормили конфетами. Ты создашь сама такого врага, которого никогда не сможешь победить.
– Такого как ты, что ли? – принцесса долго и обидно смеялась. – У меня был когда-то сильный враг. Ты его знаешь. Верховный маг Освальд, которого так любил мой бедный отец, – принцесса в притворном сочувствии погладила по щеке статую толстяка с грустными глазами. – Были рыцари, другие маги, шпионы из разных стран, наемные убийцы высшего ранга, тайные агенты, вооруженные «эталоном». А после всех них решила и ты наведаться, прихватив с собой болотную пустышку. Ты не способна ни на что, кроме как пачкать кровью мой ковер, который стоит дороже тебя в три раза. Ты жалкая, глупая и безродная девка, решившая, что можешь ввалиться в мой дворец и уйти из него безнаказанно.
– Ты злишься, – заметила я. – И истинная причина твоей злости в том, что король Альберт, получив твое предложение о замужестве, предпочел сбежать и искать утешения у меня, жалкой, глупой, безродной девки.
– Ой, дура! – так обычно говорила Василика, но на этот раз она не могла, поэтому Ягода сделала это за нее.
Тонкие губы принцессы задрожали. Ее ярость широкой волной поднялась чуть ли не до потолка, надежно скрыв пятна на упомянутом ковре. Напускное спокойствие пропало, и она закричала, обращаясь к братьям:
– Взять ее!
Послушные ей, Рональд и Альберт медленно повернулись и пошли в мою сторону. К счастью, лишенные своей воли, они были не такие энергичные, как всегда. В нормальном состоянии они не уступали в скорости ящерицам, но сейчас энтузиазма у них не было, они надвигались на меня тяжелыми неспешными шагами. Принцесса опять рассмеялась.
– Развязать! – скомандовала она зеркалу. – Хочу посмотреть, насколько она хочет жить.
«Или как долго будет мучиться», – добавила про себя я.
Это было пятое желание Амель, которое она сама того не заметив, потратила на пустяк, на прихоть, желая поиздеваться надо мной подольше. Ей было нужно мое унижение.
Зеркало послушалось. Я жить хотела, поэтому, как только почувствовала свободу, бросилась бежать, уходя от железных рук братьев. Они развернулись и так же неспешно пошли за мной.
Я продолжала убегать и уворачиваться под заливистый смех принцессы. Альберт и Рональд с настойчивостью живых мертвецов шли за мной. Минут через десять такой беготни, у меня закололо в боку. С грустью пришло понимание, что скоро сил не останется, и мои любимые братья своими руками отдадут меня принцессе.
