Миг счастья ускользающий

– Только мороженое, – безапелляционно заявила та, – за тортом я Женьку пошлю.

– Ну хорошо, – со смехом согласилась Лена.

Они распрощались. Лена выкурила еще одну сигарету, пропылесосила полы и сходила в ближайший супермаркет. Взяла пачку пельменей, сметану, новый пакет молока и пучок молодой редиски. Этого ей хватит на несколько дней, так что о еде можно не беспокоиться.

Загрузив продукты в холодильник, Лена на скорую руку прополоскала легкие вещи, оставленные девчонками и мужем, а остальное белье кинула в корзину дожидаться очередной машинной стирки. Потом уселась в спальне перед трюмо и принялась за макияж.

Не выключенный телевизор продолжал вещать вполголоса. Когда Лена закончила наводить марафет, на экране шел прогноз погоды. К вечеру ожидался кратковременный дождь и небольшое похолодание.

Лена достала с вешалки легкий шелковый костюм, брюки и топик, затем, слегка поколебавшись, добавила к нему светло-кремовый летний пиджак – на всякий случай, чтобы не замерзнуть, если засидится у Томки допоздна.

Выключила телевизор, проверила плиту и, накинув на плечо изящную сумочку, вышла из дому.

На улице, несмотря на обещанное похолодание, было дикое пекло. Лена тут же свернула пиджак и спрятала его в пакет. Купила в киоске журнал и бодро зашагала к метро.

К Томке надо было ехать в центр. Она обитала в одном из арбатских переулков, в старенькой кирпичной пятиэтажке. Квартира досталась ей от умершей тетки, жившей совершенно одиноко и из всех родственников имевшей лишь любимую племянницу.

Вот уже года три Томка с Жекой делали в своем жилище ремонт и все никак не могли закончить его: в кухне на полу стояли банки с краской и лаком, в туалете громоздились штабеля плитки. Обои в гостиной терпеливо дожидались, пока их украсят запланированным бордюром, а спальня была заставлена мебелью из других комнат.

– Так мы и будем жить, как на складе или на вокзале, – жаловалась Томка, – с моим козлом разве что-нибудь доведешь до конца!

Слово «козел», впрочем, звучало из ее уст весьма ласково и даже любовно. В высоченном, черноволосом и усатом Жеке было намешано великое множество кровей, в том числе казацкая и ингушская. Томка этим страшно гордилась и даже когда ругала мужа, любила повторять, выразительно закатывая глаза: «Что поделать, он у меня мужчина горячий, уж такие корни».

«Горячий мужчина» полностью оправдывал свое прозвище: Томка жила как на вулкане. Дома постоянно бушевали скандалы, частенько сопровождающиеся рукоприкладством. Сын, Вовка, прятался по соседским квартирам, дожидаясь, пока родители отвоюют и помирятся. Иногда, после особенно жарких баталий, приходилось чинить мебель и убирать осколки разбитой посуды. Однако Томка почти никогда подолгу не горевала – видимо, подобная семейная жизнь ее вполне устраивала…

…Метро было по-летнему полупустым. Лена села, раскрыла журнал и погрузилась в чтение. Через полчаса она уже выходила на станции «Арбатская».

На часах было лишь десять минут третьего. Решив, что купит мороженое у самого дома, чтобы оно не растаяло, Лена не спеша прошла мимо кинотеатра «Художественный», мельком проглядела афиши и завернула на пешеходный Арбат.

Она не была здесь ровно месяц, с Томкиного дня рождения. Тогда лето только начиналось, и народу было гораздо больше. Однако и сейчас вокруг кипела бурная жизнь: художники предлагали картины, группки интуристов с интересом рассматривали выставленные на лотках расписные матрешки, примеряли военные фуражки и русские платки. Прямо на тротуаре плясала босоногая тоненькая девчушка, толпа зевак лениво хлопала в ладоши и кидала мелочь в лежащую рядом засаленную меховую шапку.

Лена, глазея по сторонам, добралась до театра Вахтангова. Отсюда до Томкиного дома уже было рукой подать. Она взяла в палатке два больших брикета крем-брюле и поспешила к переулку.

– …Гражданка! Будьте так добры, помогите бедному абитуриенту!

Лена удивленно подняла лицо. Перед ней, точно выросший из-под земли, стоял рослый парень в джинсах и модной голубой рубашке.

– Чего вам, молодой человек? – сухо поинтересовалась Лена.

– Женщина, прошу вас, войдите в мое положение. – Юноша уставился на Лену честными и одновременно наглющими глазами цвета спелого крыжовника. – Вот, приехал в столицу поступать в институт. Не добрал одного балла, теперь надо возвращаться домой, а средства закончились. Не хватает на билет. У вас не найдется ста рублей?

– А как насчет того, чтобы поработать? – с усмешкой спросила Лена.

Терпеть не могла таких уличных «просителей» – они никогда не вызывали в ней ни малейшего сочувствия, лишь пренебрежение. Ясно же, ни в какой институт этот пройдоха и не думал поступать, просто-напросто «бомбит» на Арбате у простодушных и сердобольных дамочек, выколачивая под красивые глазки нехилые суммы.

На лице у парня отразилась глубокая скорбь.

– Мне нельзя работать, у меня больное сердце.

– Да ну? – Лена скептически оглядела его спортивную широкоплечую фигуру. – А по-моему, на вас пахать можно. Посторонитесь, пожалуйста, дайте пройти.

Физиономия просителя моментально утратила доброжелательность, глаза сузились, в них появилась откровенная злость.

– Ну и катись ты…

– Что? – с угрозой переспросила Лена, делая шаг к парню.

– Ничего. – Тот исчез мгновенно, как и возник, словно провалился сквозь плиты тротуара. В воздухе остался едва уловимый запах мятной жвачки.

Лена сердито поджала губы. Вот хмырь, испортил и без того отвратительное настроение. Почему-то было до слез обидно – вот так, ни с того ни с сего, прямо на улице, любой может обозвать, унизить. Была бы помоложе да покрасивей, небось не сказали бы ей «катись»! Да и просили бы не денег, а совсем другого.

Во дворе Тамариного дома взъерошенный Вовка в компании двух замызганных пацанов увлеченно гонял футбольный мяч. Заметил подходящую Лену, он остановился, заулыбался.

– Здрасте, теть Лен!

– Привет, Вовик. Как там родители, ждут меня?

Он слегка помрачнел.

– Не знаю. Они поругались, и папа уехал на дачу к дяде Боре.

– Вот те раз! – Лена растерянно развела руками. – Да что ж им в мире-то не живется!

Вовка неопределенно пожал плечами и поддел мяч носком кроссовки.

Лена зашла в темный подъезд, поднялась по ступенькам и надавила на кнопку звонка. Дверь тотчас распахнулась. Перед Леной предстала Томка. Вид у нее был воинственный, лицо, еще не остывшее от недавнего скандала, пылало, брови угрожающе сошлись на переносице.

– А, это ты? – Тамара посторонилась, пропуская Лену в квартиру. – А я думала, кровосос мой засовестился, вернулся. Нет, ну ты прикинь, откладывали деньги на новый диван, а он возьми и тайком потрать их, все, до копейки. И знаешь на что?

– На что? – машинально переспросила Лена, доставая из пакета мороженое.

– Плиткорез приобрел! Тьфу! – Тамара смачно плюнула и неожиданно улыбнулась. – Да черт с ним. Пусть режет им плитку, а то из-за нее в сортир толком не попасть. Может, ремонт закончим наконец.

– Хорошо бы, – со смехом заметила Лена и протянула брикеты. – Как договаривались. Боюсь только, без Жеки нам так много не освоить.

Тамара беспечно махнула рукой.

– Не переживай. Вовка вечером с улицы придет, доест.

Подруги прошли в тесную кухоньку, подоконники которой были сплошь заставлены цветами. Тамара достала из шкафчика блюдца, разложила в них мороженое, сунула Лене ложку.

– Питайся.

Затем, заговорщически подмигнув, достала из холодильника бутылку самодельной наливки.

– С самого утра выпить хочется, просто страсть как. Ты за?

Лена кивнула.