Небо для Баккена. Хроники земли Фимбульветер

Оле Сван, многозначительно прищурившись, обернулся к Герде:

– Дочь моя, не молчи!

Девушка, однако, выглядела такой же растерянной, как и родственники.

– Ларс собирался драться на дуэли? Я не знала. Иначе, иначе бы…

– Иначе никуда б его не отпустила, а это был бы урон чести вурда и переживания по этому поводу, о которых мы узнали бы все и скоро. С кем он сцепился, хоть знаешь?

– Нет. Но… Тут один, из столицы… В нашей оранжерее… Халлькель Керъяр… Он ко мне приставал… Но я Ларсу не говорила!

– Понятно, сам дознался. Если сестра умная, вряд ли брат дураком будет. Кто еще полезет, мне говори, прав Кори, по-простому лучше и быстрее. Куда этого дела?

– Я об него метелку сломала.

– Вот оно! – Сван воздел руки к потолку. – А я-то думал, какое оружие ей дать, чтобы по руке. Шпага, палаш, рапира – все ничто перед метелкой! Но не убила ж ты этого негодяя? Почему он на дуэль не явился?

– Тут все понятно. – Вздохнув, Хельга снова опустилась в кресло. – Если Герда сломала метелку, то это точно не прошло для хеска Халлькеля Керъяра бесследно. Во всех смыслах. Это мой ненаглядный братец сплюнет кровь через разбитую губу и отправится дальше – искать истину и приключения. Но Ларс родом из пограничья, да и твое, Оле, воспитание… А столичный щеголь не может явить себя миру с фонарем под глазом.

– Значит, пока расписную физиономию дома прятал, донос-то на Ларса и накатал.

– Не думаю. Это не поступок вурда.

– Ой, Хельга, воровать вурду тоже невместно, а вспомни Игрока, сколько натырил. Так или иначе, а с этим Халлькелем Керъяром я потолкую.

– Плохо, что нас не было в городе.

– Было бы лучше, если б приказ об аресте брату зачитывала ты?

– Нет, но тогда бы мы точно знали, в чем конкретно обвиняют Ларса, а также кто и почему написал донос.

Хельга замолчала. Глядя на сосредоточенное отстраненное лицо жены, капитан Сван в который уже раз подумал, что лучше бы не была она такой умной. Такой гордой и решительной. Лучше бы металась сейчас и голосила, как всякая простая горожанка, предоставив право придумывать и осуществлять план спасения ему, мужчине и воину.

– Есть один человек, – медленно произнесла Хельга, – который скажет все. Сразу. Он обязан ответить, когда его спросят.

– Кто?

– Король Хрольв.

Оле Сван не был шибко сведущ в науке истории и особенностях жизни знати, но про одну редкую привилегию знал достаточно. Древнее право, дарованное королем Хлодвигом первым вурдам. Право вступиться за обвиненного в злодеяниях родича, потребовав ответа у самого государя. И, ежели тот не сможет доказать вину подозреваемого, а клан сочтет себя оскорбленным, вызвать монарха на поединок чести. Иначе мятеж, и никто не осудит взбунтовавшихся вурдов. За все годы правления династии Ильвъенгов привилегией этой воспользовались всего один раз. И это положило начало Смуте.

– Вот оно как. – Оле растерянно почесал в затылке. – С утра в Къольхейм поедешь?

– Не в Къольхейм, Оле, в Бьёрнкрог.

– Зачем тебе в столицу? Спрашивать должен старший в клане, ваш с Ларсом отец.

– В клане или в семье. В этом городе среди Къолей старшая я.

Отговорить жену от поездки к королю Оле Сван и не пытался. Знал: легче выковырнуть становой камень Часовой башни, чем сбить Хельгу Къоль с избранного пути. Не думал он также и ехать с ней в столицу – смысла нет, да и в Гехте дел хватает. Но проводить жену несколько стандов по тракту счел для себя обязательным.

Черный и рыжий кхарны бежали рядом. Не быстро и не медленно, обычной походной рысью. Всадники протянули друг другу руки и переплели пальцы. Здесь, где никто не видит, можно. Гранит и лед не бывают мягкими. На людях бравому капитану дозволено проявлять топорную галантность, а гордой хессе главному прознатчику – снисходительно принимать его ухаживания, но настоящая нежность, только когда вдвоем.

Жаль, короткий срок ей отпущен.

Кхарны остановились.

– Всё, Хельга.

– Да. Дальше я одна.

Немного времени для прощания, последних слов.

– Оле, помнишь, мы тренировались вечером во дворе? С улицы на нас смотрел человек. Мне показалось, это был Торгрим Тильд.

Сван изумленно присвистнул:

– Торгрим? С тех пор как он ушел из города, лично я ничего о нем не слышал. Уже два года как. Если он вернулся, то почему не зашел к нам? Почему глазел с улицы, издалека? Ларс его видел? Неужто не признал учителя?

– Мой брат редко видит что-то дальше собственного носа. И нос этот большую часть времени повернут в сторону Герды. К тому же Ларс довольно близорук. Лица людей различает не дальше чем за пять шагов.

– Вот оно, копание в хрониках и архивах. Но почему ты мне раньше не сказала, что Торгрим примерещился?

– Его появление казалось – и кажется – мне слишком невероятным. А тогда еще и недостаточно важным, чтобы поверить.

– Ничего, Хельга. Я тут… присмотрю. Что делать, если Ларс объявится?

Любящая сестра на несколько секунд задумалась.

– Дай в лоб и запри в комнате. После будем с его подвигами и их причинами разбираться.

– Сам так думал.

– Спасибо.

– Было бы за что.

Они обнялись. Молча, коротко, крепко.

Вот и все. Хельга тронула коленями бока рыжего Рёда. Она не оглянулась.

Какое-то время Оле Сван, кусая вислый ус, мрачно смотрел на снег под копытами кхарна. Потом развернул Шеврана по направлению к Гехту. В городе, право, было очень много дел.

Глава 5

Выставили меня из Арахены еще быстрее, чем туда водворили. В камеру возвращаться не пришлось, да и зачем? До дверей узилища проводил лично канцлер. Извиняться, конечно, не стал, но проследил, чтобы я вышел за ворота. Странно, никаких бумаг подписывать не пришлось, да и протокол допроса никто не вел. Как будто канцлер Хегли Секъяр не хотел оставлять вовсе никакого подтверждения тому, что Ларс Къоль, хронист города Гехта, вообще побывал в Арахене.

Скима мне вернули. Тоже без всяких росписей и свидетельств. При столичной тюрьме имелась своя кхарня, откуда и вывели несколько ошалевшего, но накормленного и расчесанного быка.