Быть нужным

– Я же просил рассказать все.

– Я только сейчас подумала. Свела все воедино. Я прежде училась в университете. На археологическом.

– Когда?

– Несколько лет назад.

Так вот почему я ее не помню, выпустилась раньше, чем я поступил. С разным народом, даже с других курсов, постоянно сталкиваешься в коридорах или на кафедре. А такое чудо, как Камилла, не заметить трудно.

– На практике после второго курса профессор Кикель руководила…

– Стоп! – не выдержал я. – Как Кикимора могла руководить практикой, если она историю культуры преподает?

– Кикель была на другой кафедре. Когда я раньше училась. Я ушла с третьего курса.

А ведь Камилла по годам мне ровня, а то и старше. При этом выглядит как девчонка. Была б оборотневой крови, понятно: мы взрослеем и стареем медленнее, – так ведь нет, человек.

– Мы были на практике. Я и еще ребята из группы, всего пять человек, отошли от основного раскопа. Было свободное время, нам так хотелось что-нибудь найти самим. Нашли. До сих пор не знаю, что это было: склеп, обрядовая землянка… Просто со склона холма сошел пласт глины и открыл дверь. Ничем не украшенную, но ясно, что очень старую.

Представляю этих младшекурсников-бельчат. Второй год обучения, знания уже есть, самомнения тоже хватает, а ума и осторожности маловато. Жажда находок и открытий. А тут дверь, за которой скрываются если не немыслимые сокровища, то – даже лучше! – какая-то тайна. Как тут удержаться и не сунуть нос? Я бы точно заглянул.

– Мы позвали профессора Кикель.

О небо! Где только семь или сколько там лет назад набрали таких дисциплинированных студентов?

– Она очень сердилась, говорила, что мы, скорее всего, наткнулись на заброшенный погреб, но все-таки пошла с нами. Распахнула дверь…

А, черт! Это действия опытного преподавателя с факультета археологии или очумелой медведицы из дикого леса?

– …и вошла. Мы следом за ней.

Правильно Кикимору турнули на теоретическую кафедру. Такую ни древние клады открывать, ни людьми руководить допускать нельзя.

– Там действительно было захоронение или что-то в этом роде. Посередине стоял гроб, а вокруг разложены всякие предметы, пучки трав. Кости. Я не успела толком ничего рассмотреть, Алик Польн – он всегда был отличником, ему уже с первого курса пророчили научную карьеру – схватил меня за руку и вытащил наружу. Крикнул, что нужно срочно уходить, что над дверью предупреждающая надпись… Там действительно были какие-то знаки. Алик утверждал, что написано, будто страж настигнет всякого, кто посмеет переступить порог. Кикимора тогда на него наорала, что, мол, хочет быть самым умным и городит ерунду. Нам запретила распространяться о находке и подходить к ней близко. На другой день Алик упал в яму и сломал ногу, его увезли в город. Осенью в университет он уже не вернулся, говорили, что родители отправили его за границу. А потом девочка, которая была с нами в том месте, Шарлотта, выбросилась из окна.

Камилла замолчала, стискивая руки, но тут же, глубоко вздохнув, продолжила:

– Она была такая рассудительная и в то же время очень веселая, жизнерадостная. И вдруг – самоубийство. Почему? Говорили, комната выглядела так, будто Шарлотта пыталась от кого-то спрятаться или защититься. Потом погибли еще двое, братья. Кони понесли на темной дороге, ребята разбились. Но они были из семьи лошадников, с детства держали вожжи в руках, побеждали в гонках на колесницах. И они были вдвоем. Если с одним что-то случилось, почему другой не перехватил повод? Их похоронили. В закрытых гробах. А я ушла из университета. Уехала в маленький неприметный городок, думала там спрятаться. Устроилась на работу. А два года назад… Кикель приехала по делам в Пим. Случайно увидела меня в местном музее, узнала, уговорила вернуться, восстановиться в университете. До тех пор я могла пожить у нее, просто помогая по хозяйству.

Не Кикимора, а просто добрая фея. Вспомнила бывшую студентку, озаботилась ее будущим, предложила жилье и покровительство. А девчонке всего лишь надо было стать бесплатной прислугой и зачем-то изображать из себя деревенскую дурочку. Одежда с чужого плеча, остановившийся взгляд… Не знаю, что сделали с Камиллой, но продолжить учебу ей явно не светило.

– Я очень скучала по университету! Хотела все-таки получить диплом. Вот и решила: если за это время со мной ничего не случилось, то и дальше все будет хорошо. Смерти ребят – случайность. От Алика не было никаких вестей, но ведь профессор Кикель жива и здорова. Я вернулась. А теперь… Может быть, из-за меня?..

О мертвых нельзя говорить и думать плохо, но, если нашлось такое зло, что сумело одолеть Кикимору, все действительно очень печально. Только вот что-то в рассказе Камиллы не сходится.

– Это вряд ли. Сомневаюсь, что проклятие вообще существует. Оно же не удав, чтобы раз обожраться, пять лет переваривать и лишь потом снова отправиться на охоту. Угробило бы вас всех и успокоилось.

– Я уезжала…

– И не собака, чтобы потерять след. Тем более Кикимора оставалась на месте. До недавнего времени. К тому же, если бы с Кикель расправилась нежить, мы узнали бы об этом уже на подступах к дому. И не только мы. В прежние времена вылезшее из могилы умертвие добиралось до спящей деревни, проникало в дом и, сожрав целую семью, скрывалось. Так несколько ночей, пока мужики, выследив гадину, не рубили ее топорами в фарш. Сейчас люди чуть что хватаются за трубку дальногрома, а с нежитью разбираются не только чернецы и наемники, но и служители закона.

Да и не стала бы тварь караулить конкретно Камиллу. Значит, долгосрочная иллюзия. И затейник, ее сотворивший, вполне мог поджидать девицу у квартиры, сидя на подоконнике рядом с кадкой с фикусом. С виду очень вежливый и приличный. Со свинцовым кастетом в кармане. Понять бы еще, чего ради с колдовством затевался.

– Что мне теперь делать?

– Ничего. Просто быть осторожной. Может, действительно на время покинуть Кардис. Куда ты уезжала и кем работала?

– Город Пим. Удален на равное расстояние от всех границ Сиргарена. Раз в неделю на станции останавливается паровик. Захочешь выбраться из города каким-то другим способом – только пешком либо на метле. Я работала в местном краеведческом музее, сразу за всех сотрудников. Ни с кем не ссорилась, дорогу не перебегала, тайн не выведывала. Даже парня ни у кого не увела, хотя это было главной забавой местных красоток. В Пиме у меня врагов нет. Здесь тоже… Казалось, что не было. Можно будет завтра сходить ко мне на квартиру? Хочу взять вещи. Насколько я понимаю, вернуться туда насовсем мне в ближайшее время не удастся.

– Сходим.

– Тогда сейчас спокойной ночи.

Я не сразу понял, что меня решительно выпроваживают из моей же комнаты. Нужно выйти, дать даме возможность переодеться и все такое прочее.

Когда вернулся, свет в комнате был погашен, а Камилла не подавала никаких признаков присутствия.

Уже забравшись в спальник, я с огорчением подумал, что не задернул шторы, и теперь нахальное солнце проберется в комнату с самого утра.

Но вставать было лень. Может быть, повезет и завтра будет пасмурный день.

***

Камилла вполне могла обходиться без долгого сна. Может быть, таким, как она, отдых вообще не нужен, а может, это была привычка, выработанная необходимостью: только глубокой ночью она могла пусть осторожно, украдкой, но что-то делать для себя. Жаль было тратить это драгоценное время на бессмысленный сон.

Вот и сейчас затаилась, укрылась с головой одеялом, а сама подглядывала в щелку. Как в детстве…

Силы небесные, у нее когда-то было детство!

Солевейг спал на полу. Словно почуяв пристальный взгляд, повернулся, но глаз не открыл. Даже во сне движения точные, собранные. Дышит ровно, тихо.

Длинные волосы рассыпались по брошенной на пол диванной подушке. Только у оборотней и русалок такие гривы – густые, мягкие, но непокорные.

Ресницы плотно сомкнуты, а губы приоткрылись. На нижней маленький темный шрамик. Не обратила б еще днем внимания на то, что Солевейг постоянно закусывает губу, сейчас и не заметила бы.

Можно ли обмануть бывшего наемника, наполовину зверя? Встать тихонько, прихватив сумку и чемодан, выскользнуть из квартиры? Провести где-то время до утра, а потом еще трое суток, оставшихся до отправления паровика на город Пим, единственное место, где можно найти пристанище?

Нет причин верить оборотню. Он хороший, пока не знает правды. Но заключенный с ним контракт дает хоть какую-то надежду на помощь и защиту.

Надо быть очень осторожной. Как существу, всю жизнь прожившему в темной и тесной норе, внезапно вытащенному на свет. Продержаться несколько дней, а потом попытаться снова вернуться в привычный сумрак. Только так можно выжить. Об этом и только об этом следует сейчас думать.

До рассвета оставалось четыре часа.

***

Дверной колокольчик надрывался так, будто вообразил себя набатом, скликающим живых и мертвых в день великой битвы света и тьмы. Чуть не впервые в жизни я обрадовался, что не только проснулся рано, но и встал. Теперь некая вредина не получит удовольствия от сотворенного ею зла.

К двери подкрался неслышно, но распахнул ее резко.