Развод и три босса

– Как там твой Лисовский?

Во-о-от… Помяни черта…

Мирка не в курсе пока что всех перипетий в моей личной жизни, мы не встречались еще с приезда, а по телефону я такие вещи не люблю рассказывать. Так что она знает, что мы с Лисовским разъехались, но не более.

– Да никак, не вспоминай, – вздыхаю я, поправляя волосы.

Новый цвет, новая жизнь…

Была блондинка, стала шатенка, вернулась к своему природному цвету…

И правильно сделала. Смотрю на себя, и словно не было этих лет в столице…

Словно с чистого листа все.

И я – все та же девчонка, активная, целеустремленная, все невзгоды по плечу, все решаемо!

Всегда была сильной, такой и останусь! И пусть он к черту идет, кусок говна!

Мира все говорит и говорит… Чувствуется, что очень соскучилась, да и я по ней дико скучала в Москве.

Она интересный собеседник. Когда человек прикован к коляске и вынужден жить на высоком пятом этаже дома, невольно станешь общительной.

– Мир, а вас куда расселяют? – прерываю я ее, – вам бы, конечно, первый этаж с бабушкой.

– Я не хочу ехать на окраину города… В центре так здорово, – грустнеет она.

– Ну… – их в любом случае поселят на окраину города в новый район, и надо её как-то заранее поддержать, настроить на нужный лад, – там дома для колясочников приспособлены, отличную больницу строят, лес, парки, дорожки ровные. Я всегда смогу приехать, или ты ко мне. И не надо по ступенькам скакать на коляске…

– Так ты не сказала, что насчёт развода, – Мире не нравится перемена темы, и она настойчиво возвращается к прежней.

– Мир, не спрашивай, – я отворачиваюсь от зеркала и оглядываю комнату.

Опять посещает ощущение дежавю, потому что здесь все осталось таким же, как и прежде, еще в те времена, когда я школьницей тут жила, с папой и мамой.

Хорошо, что не продала жилье, хоть гад Лисовский и уговаривал, аргументируя тем, что лишние хлопоты мне, ненужные…

Что меня удержало в итоге, непонятно. Наверно, инстинкт самосохранения, диктующий, что надо за спиной хоть что-то свое оставить…

Вот я и оставила. Квартиру, в которую приехала за двенадцать лет один раз, на похороны родителей.

Какая же я дурочка! Карьера, муж… А самое ценное – людей, которые меня любили по-настоящему, я упустила. Даже не попрощавшись с ними.

– У меня никакой жизни, Эм! Хоть на вашу посмотреть, – Мирка горько смеется.

– Мир… Ну какая такая жизнь? – вздыхаю я, – все стандартно… По сути, в том, что произошло, есть и моя вина… Я была успешна в своей профессии, получила высшее образование, устроилась на работу к нему и влюбилась. Сама, никто не заставлял. И он сделал мне предложение, тоже ведь не из-под палки. И я приняла его, никто не давил же… Он старше на десять лет. А я, ты же знаешь, всегда питала слабость к мужчинам старше себя. Возможно потому, что папа всю жизнь с гастролями по городам колесил, появляясь здесь пару раз в год. Получилось то, что получилось… Я была слепая, я прозрела. И на том спасибо.

– Он… Что сделал?

– Мир, банально все. Роман с секретаршей… Я его, оказывается, все же плохо знала…

– Наверное, вы поторопились со свадьбой, – аккуратно комментирует Мирочка.

– Наверное, – соглашаюсь я. – Мне польстило, что такой классный мужчина сделал мне предложение. Обратил на меня внимание. Но, честно, я любила его… А он…

– Богатые мужчины слишком много себе позволяют. – Вздыхает Мира, – если неприятно, тогда не вспоминай…

– Ладно, – усмехаюсь я, – мне тоже надо высказаться.

– В таком случае, я тебе скажу что я думаю по этому поводу: не все богатые мужчины подонки. Подонком может оказаться и не богатый мужчина, это как бы не зависит от наличия денег. Вон, с нашей одноклассницей Мусей Петровой что случилось! Одна с тремя детьми на улице. Ужасно!

– Ты права, – киваю я, подхожу к своему старому шкафу, раскрываю скрипучие створки. А там – новые костюмчики, привезенные из столицы. В моём родном городе даже магазинов с такими ценами нет, сколько было отдано за эти брендовые шмотки.

– А вообще, какие планы? – интересуется Мира.

– Я сегодня иду на собеседование. Меня точно возьмут на работу с таким-то опытом. Я же не только у Лисовского поработать успела, ещё два престижных места было до него.

– А если спросят про причины, по которым ты из столицы, с такого места хорошего ушла?

– Мира! – обрываю я подругу, как всегда, умеющую зрить в корень.

– Всё, я поняла! Я тебя поддерживаю. Вряд ли к ним еще придёт женщина с опытом работы в Москве. Лишь бы они не подумали, что ты какой-нибудь шпион. Ну знаешь, бывает такой промышленный шпионаж, – быстро тараторит она в трубку, понимая, что заболталась, – плохо поддержала? Да? Эмик, испортила настроение? Я не хотела… Прости-прости! У тебя всё получится! Я теперь буду переживать! Бабушка, вон, кричит, что я должна за тебя помолиться.

– Вот иди и молись, – строго отвечаю я. – Позвоню потом.

Обрываю звонок.

Да уж, ещё та поддержка, хоть опять к психологу записывайся.

Но Мирочку понять можно, она в жизни вообще ничего не видела, кроме бесконечных больниц и массы сериалов, где все совершенно не такое, как в реале.

Так, все, плохие мысли в сторону!

Настрой только на позитив!

Смотрю в шкаф.

Ну, что же: осени ещё нет, тогда бежевый лук подойдёт. Широкие брюки и приталенный пиджак.

А в целом, хорошо, что у меня есть сбережения, своё жильё, сейчас осталось только найти работу. Не для того, чтобы заработать себе на хлеб. Если экономить, я ближайшие два года могу заняться только йогой, уйти в нирвану и отдохнуть, в конце концов. Но для меня отдых – это именно хорошая загруженность на работе. А сейчас – так вообще… Переключиться, нервы успокоить…

Беру сумочку, смотрю в зеркало на себя, улыбаюсь, поправляю волосы, старательней прикрывая темные пятна от засосов. Последний штрих – дорогие духи на запястье.

Вдыхаю их аромат.

В теле тянет от удовольствия, прикрываю глаза и почему-то вспоминаю, как скользят по моей спине его грубые пальцы: сильные и жёсткие. Ладони касаются кожи, и я трепещу. Не хочу остаться в стороне, ласкаю его, прижимаю сильнее, тяну на себя. Хочется, чтоб потерся своей щетиной о возбужденные соски, прикусил даже, до легкой, сладкой боли…

Слышу: он хрипло стонет от блаженства, как я сейчас от запаха этих духов.