История девятая. Проблемы социализации-2.
Я вытащил телефон и набрал Машин номер, мне просто необходимо было пожаловаться.
-Мань, солнце моё, ты в курсе, что Ларёк меня в рабство продала?
-А что, ты недоволен?– удивилась Маша,– она мне ещё вчера сказала. Тебя берут, да?
-Там видать совсем плохо,– вздохнул я,– раз даже меня берут! А у меня и судимости нет, чтоб отмазаться.
-Не выдумывай,– засмеялась Маша,– поработаешь, втянешься! Я тебя знаю, ты сможешь.
-Марья, я ж на второй день всех поубиваю и сам повешусь! Меня в больших дозах никто не выносит, и вообще – я по жизни псих-одиночка!
-Ну я же тебя сколько лет терплю!– не согласилась Маша.
-Ты привыкла уже,– проворчал я.
По дороге к дому я заводился все сильнее, и на подходе к квартире почти бежал. С размаху открыл дверь, влетел в прихожую и навернулся, больно приложившись задницей об пол а головой и спиной– о шкаф с одеждой.
-Ой, хозяин,– с кухни выскочили обе кикиморы,– а мы пол мыли…а ты упал? Больно?
-Мать вашу…– простонал я,– кто ж так моет-то!
Пол был скользкий, мокрый. Кое– где стояли лужицы, пахло стиральным порошком. Я приземлился аккурат в самую большую лужу. Девицы, охая и ахая, принялись меня поднимать, я кой– как встал на ноги.
-Так, а теперь налили в ведро воды и вытерли всё! Чтоб не скользко было. А потом– насухо.
Они дружно закивали головами и умчались исполнять мои указания, а я по стеночке поплёлся в свою мастерскую, переодеваться. В мокрых джинсах мне было несколько некомфортно.
В дверь пошкрябались.
-Хозяин, а хозяин!
-Чего, убивицы?
– Ты сильно злой, а?
-Да нет,– а чего злиться? Сам виноват, нечего летать, надо под ноги смотреть.
-Мы вытерли, как ты велел. Пойдём кушать?
-Сейчас, выйду, только переоденусь.
Я вышел из комнаты, громко охая и демонстративно придерживая руками пострадавшие части тела. Девицы стояли, как на карауле, у моей двери, и чуть не плакали.
-Хозяин, больно, да?
-Переживу,– я выпрямился и засмеялся.– В следующий раз вытирайте, а то я могу низко лететь, а падать– больно.
-А ты летать умеешь?– они смотрели на меня с восторгом.
-Умею,– подтвердил я,– только недалеко и очень низко.
Мы пили чай, и я спросил:
-А всё -таки, если хорошо подумать – документы у вас были какие – нибудь? Зелёненькая такая бумажка…или голубая, свидетельство о рождении называется?
-Не знаю,– Дунька призадумалась,– дедушка наверное знает.
-А мать ваша где?– я твердо решил выяснить всё.
-А она ушла,– Акулька шмыгнула носом,– ушла куда-то…
– А отец?– я не сдавался.
-А он это,– Дунька пригорюнилась,– он приходил, а потом мама ушла. Он когда приходил, потом Акулька родилась, а потом приходил, а потом мама ушла.
-Не понял,– признался я,– два раза только и приходил?
-Три, – пояснила Дунька,– в первый раз я родилась. А потом он маму звал, а она не пошла, а потом ушла. А нас дедушка не пустил.
-Ага,– поддержала сестру Акулька,– он говорит– бери детей, а дедушка на него страх нагнал, и нас не пустил. А мама сама ушла, обещала что придёт. Только её наверное дедушка не пускал, он может.
-Так, с родителями разобрались,– вздохнул я,– а в школу вы не ходили совсем?
-Почему не ходили. Ходили!– обрадовалась Акулька.– в Шишигине школа, мы осенью ходили и весной ходили. А зимой не ходили, холодно и снегу много.
-Там два учителя были,– похвастала Дунька,– и директор! А мы хорошо учились. Если бы и в зиму ходили, так ещё бы лучше учились. Там наших много было, пятеро или шестеро. Ну, и люди тоже. Два класса было, помладше и постарше. Нас дедушка привёл, сначала меня, потом Акульку.
-Значит, есть документы,– обрадовался я,– а теперь будете в другую школу ходить, тут недалеко. А я там работать буду. Сейчас одевайтесь и пойдем , посмотрим, что к чему.
Мы подходили к школе, и я чувствовал, что кикиморки мои боятся. Они смотрели на меня жалобными глазами и уныло вздыхали. Наконец Дунька решилась:
-Хозяин, страшно! Вон какая большая школа, и наших, наверное, нету…
-Я есть,– успокоил я,– и нечего бояться! А кстати, это ваше Шишигино где находится вообще?
-Так вот Горелые Выселки,– затараторила Акулька,– а там через лес, потом за пруды, потом болотом, по тропке, а там поле и Шишигино! Или по дороге ехать, а за поворотом на Городенье ещё поворот, от него потом лесом дорога, только там кружит, лучше от Выселок идти.
-Кто кружит?– не понял я, – дорога?
-Не,– засмеялась Дунька,– дедушка! Он кто ему не нравится, так и кружит. А от Выселок меньше, ему за Городеньем лучше нравится!
Охранник снова воззрился на меня. Я понял, что прилично в его глазах выглядеть уже не буду никогда, и смирился с этим фактом. Потом сообразил, что в расстройстве чувств надел свои любимые джинсы, которые Маша окрестила «дрань, пьянь и рвань», но отступать было поздно.
-Мы к директору,– я широко улыбался, чтоб меня не заподозрили в злых умыслах.
-Проходите,– охранник обречённо махнул рукой. Ну, что, привыкай, друг…теперь ты меня часто будешь видеть– можно сказать каждый день! И я не всегда буду так хорошо одет, как сегодня.