Обугленное сердце

Где ты, мой родимый,
Бродишь одинокий,
Ветрами гонимый?
Тёмными ночами
Кто тебя ласкает,
Жаркими руками
Шею обвивает?
Кто с пути-дороги
Угостит, укроет?
И от пыли ноги
Кто тебе омоет?

Или с поля брани
В рубленой кольчуге…
Кто кровавы раны
Травами врачует?
Где в бреду горячем
Вторишь моё имя?
Стала вещей, зрячей
Бедами твоими.
И перед Святою,
Пред златой лампадой,
На коленях стоя,
Я молю пощады!

Ева

Я – прародительница всех:
Я – Ева, грешная, святая.
В тысячелетиях мой грех —
Любовью женщин наделяю.

Я повторялась сотни раз
В Дианах, Ольгах, Сольвейг, Аннах,
И каждый день, и каждый час
Я возрождалась с ними заново.

Была я гордою Кармен,
Была Марией, Беатриче.
И мне сердца сдавали в плен
Богатый хан и жалкий нищий.

Я милого ждала в тоске,
Верна ему, как Пенелопа.
И слёзы на моей щеке —
Следы Всемирного потопа.

И расцветала от любви,
Сердца мужские покоряя,
Ответной лаской разжигая
Свой собственный пожар в крови —
Я, сладострастная Даная!

Пенелопа

Мой Одиссей! Как долго я одна!
Мужи чужие докучать мне стали,
А двери в доме вовсе не из стали,
Ночь одинокая черным-черна.

Избавь, родной, меня от этих мук.
Конца разлуке нашей и не видно.
От рук чужих, жестоких и обидных,
Пускай спасёт меня тугой твой лук.

Пора тебе вернуться в тёплый дом.
Я в ожиданьи без тебя старею.
Дыханьем иней в бороде согрею,
Уж коль её покрыло серебром.

Мария

Твоё изображение в веках —
Не гордо восседающей на троне,
Не в царской бриллиантовой короне,
А босиком, с ребёнком на руках,

С тревогой материнскою в глазах —
Всё человечество в Твоих ладонях…
Как поздно я прозрел, как поздно понял:
Кто предо мной с Младенцем на руках!

Я жил неправедно, блуждал впотьмах
И храм сторонкой обходил обычно.
Не потому ль стоять мне непривычно
Пред Той, что с Иисусом на руках?..

…Раскаявшись во всех своих грехах
И вспомнив о родном далёком доме,
Вернулся. Предо мной в дверном проёме,
Как на старинной фреске иль иконе,
Стоишь ты – с нашим сыном на руках.

Грешница

Ложь, клевета, чья-то сплетня обманная,
Снова – враньё и враньё…
Злоба висит пеленою туманною…
Не люди вы – вороньё.