Хроники Драгомира. Книга 3. Среди осколков

Пиритти с Пироппо многозначительно переглянулись, но, увидев гневную складку на лбу старшего брата, передумали хихикать.

– Эй, друг! Полегче, – Эгирин встал между Аметрином и Сентарией. – Не надо кричать, не горячись. Ты чего?

Сентария упрямо вздернула подбородок и, выглянув из-за плеча Эгирина, прошипела, хотя Луна предостерегающе сжала ее ладонь:

– Внушительные мышцы еще не признак большого ума!

Пиритти и Пироппо, чуть не лопаясь от смеха, который грозил вырваться наружу, издавали хрюкающие и булькающие звуки.

– Что?! – Аметрин, отодвинув Эгирина, как гора навис над девушкой, которая едва доставала ему до плеча. – Ну и иди куда подальше вместе со своими Ониксами и Кианитами!

Глядя на побагровевшего Аметрина, Луна немного опешила. Она видела его всяким, но еще ничто на ее памяти так не выводило его из себя, даже бесконечные проделки Пиритти и Пироппо.

У Сентарии на глаза навернулись слезы. Пытаясь их сдержать, она крепко сжала кулаки. Чтобы скрыть обиду, девушка фыркнула и отвернулась, пробурчав себе под нос:

– Выращу самый уродливый цветок и назову его аметриниум наипротивнейший.

Луна чуть не рассмеялась, но потом серьезно обратилась к Аметрину:

– Ты не прав. Сентария вовсе не хотела тебя обидеть. Она всего лишь сказала правду. У тебя есть достойные соперники. Кианит и Оникс также могут выиграть главный титул. Сильвина с Виоланой, как и ты, прекрасно окончили школу и тоже наверняка захотят участвовать.

– И я, – заявил Эгирин. – Теперь ты скажешь Сентарии, чтобы она шла куда подальше вместе с Ониксом, Кианитом, воздушными подружками и мной? Нельзя недооценивать соперников. Это самая большая ошибка при любых военных действиях. Ты как будущий военный должен это знать.

Аметрин глубоко вздохнул, ему уже стало стыдно. И правда, чего он так завелся?

– Извини! Не знаю, что на меня нашло, – проговорил он, избегая смотреть Сентарии в глаза. – Просто я не доверяю Ониксу. Не знаю почему. Слишком он какой-то умный, что ли. Да еще и ходит за тобой как привязанный.

Та смерила его многозначительным взглядом и отвернулась, приняв самый высокомерный вид, который только могла.

«Сдается мне, дело попахивает ревностью», – чуть не сказала Луна, однако вовремя прикусила язык, опасаясь очередной вспышки гнева. Но любопытного взгляда все же не сдержала. А уж Пиритти с Пироппо вовсю пялились на старшего брата. Долго сдерживаемые ухмылки все же вырвались наружу, растянув рты до самых ушей.

– Чем он тебе не нравится? – спросил Эгирин. – По мне, так он сильный маг.

– Не знаю, – проворчал Аметрин. – Просто не нравится, и все. Эти его шуточки постоянные. А еще дурацкий хвостик. Это же надо себе такую прическу сделать. Шут и пустослов, одним словом.

– Теперь больше нет ни шуточек, ни хвостика, – возразила Луна. – Оникс постригся и оставил привычку всех подначивать. И вообще сильно изменился. И с тем, что он талантлив, я соглашусь. Мне он здорово помог, научил древнейшему заклинанию. Так что ты несправедлив.

– А если кто-то не в духе, то пусть пойдет и покричит, к примеру, на бревно или на забор, а лучше в зеркало, чтобы соперник соответствовал его габаритам. К тому же будет прекрасно, если этот кто-то увидит себя со стороны, – язвительно проговорила Сентария, по-прежнему обиженная на Аметрина, невзирая на все его извинения.

– Да понял я, понял, – примирительно пробубнил Аметрин. – Больше не трогаю вашего драгоценного Оникса.

– Да не наш он! – уже хором воскликнули возмущенные девушки.

– Ну что, выяснили наконец, чей Оникс? – с сарказмом сказал Эгирин. – Я могу задать вопрос?

– Конечно, – закивали друзья.

– Значит, в случае победы в поединках можно будет продолжать обучение, но уже под руководством самих старейшин или правителей?

– Да, ты правильно понял.

– А я тоже могу подать заявку?

– Не уверен. К поединкам допускаются только выпускники, а у тебя впереди еще школа целителей, – покачал головой Аметрин. – Ты сможешь подать заявку на будущий год. Как раз успеешь в ускоренном режиме окончить школу Манибиона.

– Я тоже в следующем году хочу участвовать, – сказала Сентария. – Мечтаю получить мудрость жемчуга. Ты можешь пойти со мной. Я буду рада. Интересно состязаться с достойными соперниками.

– В семнадцать лет и в поединки? Ну уж нет, – не согласился Эгирин. – Мне будет стыдно соревноваться с вами.

Не в обиду тебе, – уточнил он, глядя на Сентарию, которая готовилась возразить. – Я вовсе не считаю тебя слабой или что ты там еще успела придумать. Просто мне самому будет неловко, будто я поступаю нечестно.

Сентария, которая уже успела набрать воздуха и приготовить целую кучу возражений, на секунду задумалась и шумно выдохнула, признавая правоту Эгирина.

– Но что же делать? Как ты можешь участвовать в этом году, если ты не закончил школу Манибиона? По идее, тогда у тебя должны были быть двойные экзамены. А ты готовишься к сдаче только земной магии. Без целительства нельзя.

– Я думаю, можно сделать следующее. Я сдам экзамены в Смарагдиусе и как выпускник земной школы пойду участвовать в поединках. Но, учитывая, что у меня два дара, в случае победы наставником для себя я выберу правителя или старейшину Манибиона и тем самым получу возможность изучать целительство.

– А это идея. Так будет даже лучше, – задумчиво проговорил Аметрин. – Можно попробовать поговорить с правителями. Нужно получить их разрешение. Если все удастся, я был бы рад соревноваться именно с тобой.

– Ну да, – ухмыльнулся Эгирин, – у меня же нет хвостика и дурацких шуточек.

– Да нет, дурацкие шуточки у тебя все-таки есть, – захохотал Аметрин.

Довольные друзья хлопнули друг друга по плечам так, что, будь на их месте кто послабее, не устоял бы на ногах.

– Идея, конечно, прекрасная, – тихо сказала Луна. – Только старейшины Манибиона до сих пор нет. Никого не назначили после Празета.

Все притихли и тяжело вздохнули, вспоминая Празета, который совсем немного не дожил до освобождения Драгомира от проклятия Жадеиды. Продолжавший лечить людей несмотря ни на что, он уже был почти седым и готовился в любой момент перейти в мир забвения, приняв на себя муки, на которые обрекало целителей проклятие.

Один из учеников Празета умер, когда его голова полностью побелела, испытав перед смертью все те болезни и ранения, от которых он излечил пациентов. После этого целителям запретили лечить как раньше. Драгомирцы, боясь потерять целителей, стали обращаться за помощью гораздо реже.

Только Празет не слушал никаких запретов и брался за самые тяжелые и сложные ранения, не давая никому приблизиться к пострадавшему. Он готовился умереть на посту. Но судьба распорядилась иначе.

Празет ушел тихо, без мучений, замерзнув во сне, в ту роковую ночь, когда ведьма наслала на Манибион леденящий холод.

Луна долго плакала, узнав о его гибели. Но она понимала, что, если бы Празет не замерз в ту ночь, он все равно не дожил бы до исчезновения проклятия. Останься он в живых, он обязательно бросился бы помогать пострадавшим от оледенения. Попытался бы спасти замерзших насмерть воинов. И тогда мучительная смерть настигла бы его самого.

Значит, нужно было смириться со случившимся и признать, что судьба уберегла Празета от страшных мучений. Из уважения к его памяти место старейшины Манибиона пока пустовало. Но так не могло продолжаться вечно, рано или поздно новый старейшина заступит на свой пост.

Раздумывая об этом, друзья продолжали путь.

2

– Ой! Как мы рады вас видеть!

– А вы знаете, зачем нас собирают?

– Луна, тебе-то точно должно быть известно!