И вот сейчас спустя столько лет, она снова вынуждена бороться с приступом стыда и злости, порождённым стараниями мамы организовать её личную жизнь.
Лёля запахнула пальто плотнее, подняла воротник. Холод щипал оголённые щиколотки: она не переобулась и выбежала в домашних тапочках. Лёля уже надумала возвращаться в дом, когда увидела занимательное действо. С другой стороны гаража, крадучись, словно вор пятился отчим. Лёлю он, естественно не видел, скользил, контролирую обзор со стороны дома. Чиркнул зажигалкой и только потом повернулся. Увидев Лёлю, Викторович застыл в нелепой полусогнутой позе, зажженная сигарета повисла на нижней губе.
– Я не знала, что вы курите.
Викторович тяжело сглотнул.
– Не курю.
– Ну да, – легко согласилась Лёля.
Мужчина с нескрываемым блаженством выдохнул облако пара, вместе с сигаретным дымом.
– Маме не говори. Иногда балуюсь.
Лёля несколько минут молча наблюдала за отчимом, когда он докурил и принялся набивать рот жвачкой, неожиданно поинтересовалась:
– Как вы можете её любить?
Викторович спрятал окурок в жестяную трубу, где уже несколько лет находилось кладбище останков пагубной привычки. Принялся вытирать пальцы ароматными влажными салфетками. Придирчиво принюхался к собственному дыханию.
– А вот так.
Лёля недоверчиво сощурилась.
– Не понимаю. Разве это любовь? Вам же постоянно приходится скрываться, даже вот с сигаретами.
Викторович неопределённо пожал плечами.
– Я уже достаточно повидал, чтобы понимать: мне нужна именно такая женщина, как твоя мама. Я не альфа-самец, если ты не заметила. Я просто признался себе: она сильнее меня и умнее. Она именно тот человек, что мне подходит. И да, я её люблю.
Лёля возмущенно фыркнула.
– Она, она… – тут напрашивалось более хлёсткое слово, но Лёля на него не решилась, – она не права!
– Я уже был в браке дважды, как и Нина. И знаешь, что самое странное: все мои жёны были такими же жёсткими женщинами. Раз за разом я выбирал волевых и властных дам и страдал, пытаясь выбраться из-под гнёта. – Викторович широко развёл руками, и склонил голову. – Я только недавно сделал открытие: я не могу по-другому. Именно в этой роли мне уютно и спокойно, а попытки занять не свою нишу постоянно приводили к краху брака и депрессии. Видимо, это именно то, что мне нужно, другой типаж я любить не смогу. Теперь я это понял и смирился.
Лёля поморщилась: неужели она такая же как отчим, и нужно просто смириться с незавидной ролью в жизни Германа и принять всё как есть?
– Да, вы философ. – Она тряхнула головой, пытаясь избавится от гнетущих мыслей. – И всё-таки она не права.
– Возможно. Нина часто перегибает палку. Но скажу банальность: она переживает за тебя и хочет защитить. Ты же знаешь, сколько ей пришлось пережить?
Лёля уткнулась носом в поднятый воротник и пробурчала:
– Знаю, я это назидательную историю каждый приезд слышу. Как она в шестнадцать лет зарабатывала, мытьём полов в парикмахерских и кафе. Питалась хлебом и картошкой неделями. Носила калоши и прохудившееся пальто. Заочно училась и самостоятельно пробиралась вверх по карьерной лестнице. Как вышла замуж по большой любви и… похоронила первого мужа будучи беременной мной.
Викторович воздел к небу указательный палец
– Именно.
Лёля бросила на отчима взгляд исподлобья, пытаясь понять по его лицу знает ли он полную версию первого замужества. Судя по всему, не знал, а если и знал, то не придавал этому значения
– Я замёрзла, пора возвращаться в дом.
Едва переступив порог, Лёля услышала незнакомые голоса. Оказывается, пока она остывала на улице, в гости пришла соседка. Подругой Нина Валерьевна её не считала и не допустила в близкий круг, хотя довольно часто выручала деньгами и за счёт обширных знакомств. У матери помимо декорирования родового гнезда было необычное хобби: оказывать услуги малознакомым людям, а потом купаться в их признательности.
Повесив пальто, Лёля обреченно побрела на кухню. Собеседницы переглянулись и продолжили прерванный разговор.
Налив чай, Лёля села за дальний конец стола намереваясь спокойно перекусить, пока мама занята гостьей. Поначалу она не вслушивалась в беседу, но вскоре поняла, что она начата не просто так, а в расчёте как раз на подслушивание с её стороны.
Соседка озабоченно покачала головой, соглашаясь с непутевостью нынешнего поколения, а мама чётко и громко произнесла:
– Всё ждут фейерверков и неземной любви, а нужно всего лишь оглядеться и пораскинуть мозгами. Можно влюбиться без памяти, но толку из такой любви не выйдет. Как только эйфория от первого впечатления рассеется и утихнут гормоны, как черти из табакерки повыпрыгивают недостатки партнёра, что раньше казались милыми и несущественными.
– Да уж, на сердце в этом деле рассчитывать нельзя, – поддакнула гостья.
– А на кого тогда рассчитывать? – вмешалась Лёля, перемещаясь вместе с чашкой ближе к собеседницам.
Мама откинулась на спинку, смерила дочь суровым взглядом.
– Долговременный устойчивый брак – это союз не столько сердец, сколько мозгов. Не импульсивный поступок, а обдуманное взвешенное решение.
Лёля промолчала: в такую правду ей никак не хотелось верить. А как же прикосновения от которых перехватывает дыхание, взгляды, способные прикасаться, поцелуи, раскачивающие землю под ногами?
Из раздумий её вырвал вопрос соседки:
– Когда тебе удобно прийти на собеседование?
– Что?
Нина Валерьевна осуждающе покачала головой и заново озвучила предложение гостьи.
– Тебе предлагают замечательное место юриста в частной конторе. Пройдёшь собеседование на следующей неделе, доработаешь положенный срок в своём салоне и можешь наконец-то использовать диплом по назначению.
– Я не планировала менять работу, – слабо запротестовала Лёля.
– Так радуйся, что подвернулась возможность сбежать из магазина. Упустить такую должность – большая глупость. – И уже повернувшись к соседке безапелляционно добавила: – Она придёт на собеседование в первый же выходной.
Лёля снова уткнулась в чашку, погрузившись в мысли. Едва не пропустила очередной вопрос:
– Лёля, господи, ну как с тобой можно разговаривать? Опять витаешь в облаках.
– Что?
– Почему не ужинаешь, спрашиваю? Как и Машка на пожизненной диете?
– Аппетита нет, – мрачно призналась Лёля, намекая на ту, кто его испортила.