Игры скучающих купидонов

– А не настоящая? – я уловила подвох. Поселковая паспортистка помнила похороны Ильича и любую другую профессию, кроме «пряха, сваха и депутат», не признавала.

– Пейсатель, – девчонка сделала козью морду, явно повторяя слова уполномоченного лица.

– Что пишет–то? – никогда не видела живого писателя.

Девчонка неопределенно пожала плечами. Галка, воспользовавшись моментом, перехватила ее за капюшон куртки.

– А второй?

– Дедушка? Тут все думают, что его зовут Владислав, а паспортистка Кулему поправила – Ладислав. Он совсем старенький, ему шестьдесят четыре. Говорят, он раньше работал врачом, а сейчас на пенсии.

Кулема – местная сплетница. Та первая обо всем узнавала, имея взаимовыгодные отношения с власть имущими Тихих вод. Через нее осуществлялась челночная связь – народ–правление. Кулема держала нейтралитет, но если народ желал донести до поселкового правления недовольство его действиями или желал указать на какую–нибудь несправедливость, то Кулема была тем человеком, который костьми ляжет, но в красках осуществит свою миссию – донесет. Правление не оставалось в долгу. Прежде чем двинуть идею или новшество в массы, сначала «по секрету» извещало об этом Кулему, и та активно собирала народное мнение. Иногда мнение было настолько отрицательным, что новшество так и не внедрялось, и Кулема дулась на «верный источник» за такую подставу.

– Фамилия у обоих Тихомировы, – торопливо выдала девчонка и с тоской посмотрела на стоящую поодаль компанию, где одна из главных «невест» гневно подвигала бровями. Если бы Галка не вцепилась в малявку, та давно рванула бы туда.

– Отец с сыном что ли?

– Нет, паспортистка сказала, что Богдан Ладиславу племянником приходится. Тетеньки, отпустите меня, пожалуйста! – взмолилась, наконец, девчонка. – Мне сестра пендалей надает, если я сейчас же к ней не подойду!

– Какие мы тебе тетеньки? – возмутилась Галина, но не желая болезненных пендалей информатору, отпустила на волю.

Не знаю, чего ждала толпа, но дом Козловых был тих. Светилось лишь одно окно, но и то было плотно занавешено. Вероятность того, что хозяева покажутся на крыльце, была равна нулю. Ни скотины, ни птиц, которых следовало бы покормить, не наблюдалось: в сарае никто не похрюкивал – не покрякивал. С чего высовывать нос на мороз?

– Вот и прогулялись, – сказала я Галке, беря ее под руку. Вдруг за забором что–то зашуршало, громко стукнуло о железные ворота, скребануло по массивной двери.

Мы от неожиданности подпрыгнули.

– Смотри, собака!

В щель между створками ворот на нас смотрел огромный пес, но с такой милой мордой, что мы невольно разулыбались. Он, увидев, что привлек наше внимание, принялся перебирать лапами и повизгивать от нетерпения. Как будто бы просил, чтобы его выпустили наружу.

– Поиграть хочешь, бедненький, попрыгать–побегать? – противным голосом запричитала Галка. Таким обычно воркуют восторженные девицы, увидев одно из тех существ, чья оценка «какая прелесть» вот–вот достигнет пика «ми–ми–ми». – А вредные дядьки не дают – не пускают?

Пес прижал уши и заскулил, вторя Галке.

Та расхрабрилась и сунула руку в щель. Пес ее обслюнявил с усердием.

– Ну вот и познакомились! – почесала Галка нового друга за ухом. – Женька, посмотри какая псинка. Чудо!

Дверь дома со скрипом открылась, но на крыльцо никто не вышел. Пес виновато обернулся, вильнул хвостом на прощание и в три прыжка скрылся в темном проеме.

– Ах! Не вышел! Хоть бы слово сказал! Или свистнул!

На заборе висело с дюжину девиц. Мы, не ожидая того, оказались в числе настырных поклонниц.

– Пошли отсюда, – буркнула я. – Еще насмотришься на своего соседа. А мне он ни к чему. Меня в городе ждут.

– Кирюсик, что ли? – хохотнула Галка.

– Да. И Светлана Сергеевна. И Наташка, с которой мы завтра же прикончим текилу. Я очень нужный человек. Всем.

И пусть только попробует Чудовище меня не найти…

В семь утра у калитки посигналил Бугай. На его небритом лице сверкала белозубая улыбка: то ли радовался встрече со мной, то ли тому, что в этот раз не придется убирать снег.

Расцеловавшись с Галкой, которая ни свет – ни заря включила свою печь для обжига, по минутам расписав план на сегодняшний день (ни в одном из пунктов школьная подруга не значилась), я со спокойной душой отправилась в город.

– На этом перекрестке направо, – подсказала я, видя, что Бурай Алиевич поворачивает не в ту сторону, но он качнул головой.

– Там дерево поперек дороги упало. Я уже поздоровался с ним, когда к тебе спешил.

Мы ехали как раз по той улице, где вчера весь снег утоптали поклонники «пейсателя».

Во дворе дома Козловых стояли красные «Жигули».

– Бурай Алиевич, посмотрите, эта не та самая машина, которую мы в прошлый раз вытаскивали из сугроба?

– Похожа, но за забором номеров не разглядеть. Я бы по номеру мог сказать.

– Остановимся? – я прямо загорелась. – Поприветствуем нашего Деда Мороза?

– Точно! – хохотнул Бурай. – Верно подметила! Тот бабай на Деда Мороза был похож.

Бугай всех пожилых мужчин называл бабаями, к этому я уже привыкла.

«Бабай, подвинься, пожалуйста! – ласково говорил он какому–нибудь старику, что замешкался у входа в аптеку. – Видишь, люди товар несут».

Я вышла из машины и заглянула за забор. И от неожиданности чуть не ухнулась на попу: с той стороны подпрыгнул пес и радостно залаял, приветствуя незваную гостью. Овчарка. Большая, пушистая, с красивым переходом рыжей масти в черную.

– Амур! Ко мне! – послышался грозный оклик, и на крыльцо вышел молодой человек. Теперь я понимала, отчего вчера на улице собралась демонстрация. Вроде бы одет небрежно – потертые джинсы, оверсайз свитер крупной вязки, растоптанные кроссовки, но мое женское сердце дало сбой, стоило посмотреть на лицо…

Богда–а–а–ан…

Именно так, с придыханием, с тем же глупым восторгом в голосе. Если пес был в сантиметре от «ми–ми–ми», то этот представитель человеческого рода занимал наивысшую точку. Взлохмаченные кудри пепельного цвета, в которые так и хотелось запустить пальцы, темные глаза с такими длинными ресницами, что их и отсюда было заметно, белое лицо без намека на щетину и губы… Ох, какие у него были губы…

А улыбается как…

– Вы к моему дяде? – спросил Богдан.

Я очнулась. Быстро сняла с лица глупое выражение полного восторга. Покраснела. Отругала себя за то, что была застигнута с высунутым языком.

«Право слово, ничуть не лучше овчарки, которая прыгает за забором».

– Нет… Да…

Видимо Тихомиров–младший привык к такой реакции на него, поэтому дал время определиться. Определилась.

– Скажите, пожалуйста, а у вас кошка есть?