На углу Пскопской и Йеллопуху

– Хочь–убей, я уверена, тоже любит, хоть и скрывает…

– Ты забыла Окси назвать. Она уж точно ценит душу выше красоты, – обе рассмеялись, не заметив, что на них смотрят те, кто сидит на мягких подушках и пьет из высоких кувшинов, танцовщица, уже другая, перестала красиво изгибаться. На их лицах появилось брезгливое выражение.

– Ее не принял туман, – прошипел кто–то.

– Уродина! Эна! – уже громче сказала красивая и холеная женщина, оторвавшись от трубочки.

– Она осталась уродиной, потому что у нее черная душа! – сказал, поднимаясь с дивана, мужчина, которого смело можно назвать рекламным красавцем.

Мурила сжалась.

– Вы сами уродцы! – запальчиво выкрикнула Петра. – Посмотрите на себя, самодовольные индюки!

В этот момент кто–то кинул в нее фрукт, похожий на сочный персик. Он некрасивой кляксой разбился о плечо Петры и сполз по черной ткани платья.

– Уродина, надень джаб! – истерично закричала разодетая в золото танцовщица, швырнув в Петру подушкой.

Не ожидая удара с той стороны, Петра упала.

Мурила черной птицей подлетела к обидчице и вцепилась ей в волосы.

Далее последовал бой, в котором представительницы Псковской Заставы, несмотря на то, что их было двое против шестерых, одержали победу.

Кроха Юнг спокойно наблюдал, как получают тумаки гости Заставы, застигнутые туманом в пути. Ведь красавицы и красавцы Кимбу никогда не выходят в туман, боясь наткнуться на тех, кто носит джаб и молит о красоте приходящее раз в жизни божество.

Глава 17. Какие тайны скрывает «Книга судеб»

Некоторые из пограничников, бывших на «просмотре» рисунка, не сговариваясь, вернулась к дверям Петры.

– Еще закрыта, – Крошка Пиу дотянулась до ручки и несильно подергала ее.

– Подождем здесь, – Бай–юрн буквально рухнул у стены. – Мало ли что еще произойдет? Крушение надежд перенести нелегко.

Последнюю фразу кот произнес уже с закрытыми глазами. По заведенному прежде порядку под его теплый бочок пристроились Надежда в обнимку с Крошкой Пиу.

Макар потрогал манжету рубашки, под которым пряталась обретенная ночью татуировка. О ней он не забывал ни на минуту. Она болела. Студент часто сдвигал рукав, но не только для того, чтобы посмотреть на медленно заживающую рану. Он хотел убедиться, что ничего не забыл.

Вот так просто решила проблему таинственная женщина. Не нужно дожидаться, когда кто–нибудь произнесет заветное слово «надежда» для того, чтобы вспомнить, возвращалось ли время назад.

Кроме раны, покоя не давали загадка – кто такая ночная гостья? Каким–то непостижимым образом она сумела заглушить боль, загнав тревогу о матери так далеко, что даже сейчас, оставшись наедине со своими мыслями, Макар не испытывал острого отчаяния и душащей тоски. Как будто слова беса были произнесены сотни лет назад, и мозг успел свыкнуться с их ужасающей правдой.

Странно, длинноволосая волшебница вроде называла свое имя, но Макар не смог его вспомнить.

Сев с другой стороны от двери, студент прижался спиной к стене и лениво наблюдал, как устраивается на ночлег гном. Тот кряхтел и сопел, но никак не мог найти удобного места, да и «Книга Судеб» оказалась не очень хорошей подушкой.

– На вот, картинки посмотри, – в сотый раз громко зевнув, произнес Гугл. Фолиант по гладкому полу пулей долетел до Макара. – Ты меня чуток позже пни, я тоже на посту постою. Или полежу. Тут уж как получится.

– Она как будто бы не хочет, чтобы я открывал ее! – Макар отдернул ладонь от книги, испытав легкое жжение.

– А ты ее по обложке погладь. Женщины ласку любят. – Укрывшись кошачьим хвостом, гном тут же захрапел.

– Женщины? Опять? Сначала Вольт, теперь книга? – Макар осторожно дотронулся до сморщенной от времени кожи. От неожиданного щелчка металлического замочка, скрепляющего края обложки, сердце пропустило удар.

– Разрешаешь узнать твои тайны? – осмелев, студент медленно провел по кожаному переплету рукой. Ощущение было такое, будто он гладил лысую кошку породы Сфинкс. Удивительное дело – кожа под его ладонью тянулась, разглаживалась, даже как будто бы ластилась.

Открыв книгу на первой странице, Макар ничего не понял. Такое безобразие дети называют «каляки–маляки». Кого из жителей или проходимцев записывала Пиу, и гадать не хотелось. Он не решился прикоснуться и к последующим неумелым художествам Крошки, некоторые из которых очень уж походили на изображение девушки–призрака из фильма «Звонок».

Ужасов на сегодня хватит.

Листая фолиант, студент замечал, как со временем оттачивалось мастерство маленькой художницы. Зарисовки Пиу стали передавать не только внешность, но и характер зарегистрированного на Заставе существа. Шестьсот шестьдесят седьмой по счету шла Надя.

Макар обернулся на спящую девушку. Стоит только приложить ладонь к портрету Надежды, и он многое узнает о ней. Но не будет ли этот поступок смахивать на подсматривание в замочную скважину?

Он закрыл книгу, чтобы уйти от соблазна. Не теперь, когда Надя перестала быть простым «объектом для наблюдения».

Начало клонить в сон. Сопение, пыхтение, мурчание соседей не способствовало сохранению ясной головы. Макар поймал себя на том, что клюет носом. И, если бы не выпавшая из рук книга, он бы, наверное, отключился.

Фолиант открылся на странице с нарисованной аркой и стоящим под ней высоким мужчиной. Он прижимал к груди спящую девочку, удивительно похожую на Крошку Пиу. Дремота слетела моментально, как только Макар вгляделся в лицо незнакомца – он оплакивал ту, что покоилась в его руках. Дюймовочка явно была мертва.

Боясь и, в тоже время, желая узнать, что произошло, студент положил ладонь на рисунок. Мозг обожгло чужими воспоминаниями. Создавалось впечатление полного присутствия.

«– Сторк Вайракс, вы еще успеете! – кричал чумазый Гугл, протягивая руку в сторону мерцающего портала. Коса гнома растрепалась, волосы прилипли к потному лбу.

– Нет, – покачал головой мужчина. – Я останусь с Лекой.

– Но она уже мертва, Заставу не спасти! – в поле зрения появилась Исида. Ведьму трудно было узнать, скорбь и ужас изменили ее лицо. Куда подевалась привычная холодность? Порывистые движения, готовность действовать быстро, нежелание понять упрямство стоящего напротив человека.

Кто–то из присутствующих тоненько скулил.

Повернув голову на звук, Макар увидел Крошку Пиу, стоящую на коленях и закрывающую ладошками глаза.

– Вайракс, не дури! Ты вырастишь себе новую Заставу! – к проходу шагнул сторк Игеворг, пытаясь достать мужчину и насильно перетащить его на свою сторону, но тот отступил вглубь.

– Хватит. Я больше не могу смотреть, как они умирают.

Портал с треском захлопнулся.

В коридоре воцарилась тишина, хотя в нем столпилось не менее пятидесяти существ. Макар узнал Ганну. Она беззвучно плакала, обняв Бугера, который выглядел значительно крупнее.

«Сточился со временем что ли?»

Мелькнула мысль, что Бугер меняется также как и горы, которые пока молоды – круты и высоки, а спустя тысячелетия от них остаются лишь облизанные ветрами и дождями холмы.

Сторк Игеворг взял на руки плачущую Крошку Пиу, и, пройдя мимо потрясенных зрителей поступка Вайракса, зашел с ней в тайную комнату, где в кресле сидел Сапфир.

Над столом мигала огнями объемная карта миров.

Бармен следил за золотистой точкой, которая медленно отплывала от Пскопской Заставы.