В кожуре мин нет (сборник)

– Угорите!

– А, это шутка юмора у вас такая? Я понял! Решили сразу блеснуть интеллектом! А зачем? Не надо! Я вам почему-то верю и без этого.

– Напрасно.

– Резковаты! – ставит диагноз сосед. – Почему? Я же не хочу вас укусить!

– Вам и не удастся. Я в каске. А обиженность – плохой компас.

– Я никогда не обижаюсь. Опять умничаете? Будьте проще, мадам! Куплю, полюблю, и полетим! – ухмыляется он собственной, видимо, шутке. – Хотите – не хотите?

– Не хочу.

– Зря! Хотеть надо обязательно! Потому как фригидность может развиться!

– Не переживайте.

– А почему вы краситесь в пошлый блондинистый цвет? Красьтесь в черный! Будете брУнетка с голубыми глазами! Вам это больше подойдет!

Его ноги меняются местами. Теперь левая сверху. Левому носку хуже видно меня, зато лучше дверь углового кабинета с надписью, не читаемой с нашего поролонового острова. Интересно, какая у этого типа жена? Наверняка худенькая застенчивая брУнетка. Спит в байковой сорочке до пят и утирает слезу, гася ночник…

– Не надо обижаться! – включает беседу сосед. – Я говорю, что думаю. Все хотят много и сразу. Вы тоже?

– Я люблю безразмерное. А вы, простите, на что намекаете? Вы ведь жену ждете!

– Ни на что я не намекаю! Вы вообще не в моем вкусе, извините, если честно. Мне интересен ваш интеллект, если конечно он есть!

– Нету!

– Взяли и сбили с мысли! Вот грубовата ты!

– Не «ты», а «вы! – поправляю я, словно учитель Нестор Петрович из кинофильма «Большая перемена».

– Да ладно те выпендриваться! – крутит бородкой сосед.

Я смотрю на часы. Убито всего двадцать минут.

Дверь кабинета с надписью «Уролог. Кандидат медицинских наук Дьячков Ф.Ф» снова открывается со словами: «таблеточки, уреплазма, обязательно, да, да, пожалуйста, не тяжелое, но неприятное, всего доброго». Обладатель живота в шерстяном жилете плетется через холл в коридор, откуда ему на смену движется мужчина моложе и толще, в жилете с карманами и красным лицом. Со стуком и вопросом «Можно?» он скрывается внутри кабинета.

– Ты что замолчала? Живость ума кончилась? – жмет на педаль сосед.

– Ага. Кончила и ушла.

– Слушай, я вижу, ты слегка задвинута на сексе. Это хорошо или плохо?

– А ты как думаешь? Хорошо это или плохо?

Ухватив интересную тему за два конца, мы разворачиваемся друг к другу вполоборота, прошуршав попами дуэт на здоровом коричневом диване. Пальма в углу расправляет дырявые уши.

– Думаю, отклонение в ту или иную сторону грозит отсутствием морали! Или для тебя мораль не в цене? – горячо произносит мужчина.

– Что такое мораль? Объясни мне!

– Мораль это традиционные устои воспитания и веры!

– Это длинный, тупиковый и безрезультатный разговор. Ты готов его вести? – разогреваюсь я.

– Для кого как! А ты считаешь себя умней и продвинутей всех на планете? Это тоже не Зэрр Гуд! Мне лично все ясно! Все равно все сводится к одной формуле – да или нет. Все остальное словоблудие и блядство чистой воды!

Рекламный проспект «Наша клиника» падает с соседского бедра на диван. Мужчина резким движением сует его в щель между сиденьем и спинкой.

– Нет, не считаю, – парирую я. – Но есть темы, у которых нет ни конца, ни ответа, типа смысла жизни. И эта такая же. Разве нет?

– Нет, конечно! Просто есть белое, но наши ученые и политологи доказывают нам, что это не совсем белое, скорее черное, или не очень белое!

– Это схоластика. Возьми обычный пример: муж, жена, верность. Он всю жизнь верен и дрочит на бухгалтершу или соседку, представляя их в самых развратных позах, чтобы не взорваться, но верен. Расставь акценты морали в этом самом банальном примере.

– Мужик должен быть мужиком! – повышает голос сосед, пугая пальму. – Должен не дрочить, а… делать! – находит слово сосед. – Конечно, мужчины разные есть, и прыщавые и гандоны, но я говорю о настоящих! И, кстати, что положено мужчине, женщине – нет! Мужчина изначально полигамен! Просто все извращено!

– А ты давно женат?

– Да, давно! И причем на одной! – хвастается он.

– И ээ… делаешь ее одну с неослабевающим удовольствием все восемьдесят лет?

– Нет, конечно! – потрясывает он бородкой. – У меня с бабами все в порядке! Причем от двадцати четырех лет и без денежных стимуляций!

– Где мораль?

– По-разному! Иногда во рту! – ухмыляется собеседник.

– И? Стоило затевать беседу о морали с осуждающим лицом! Кончай девочкам в рот и радуйся!

– Но это не должна знать жена! При таком раскладе семья только укрепляется! Это личная жизнь мужчины! А если ее убрать, появляется то, что мы хорошо знаем!

– А жене ничего нельзя, да?

– Жене – нельзя! Это придумали во времена нигилизма. Декаданс, и прочее. Яркий представитель Колотай из русских. Но если женщина хочет семьи, этого не должно быть! Разводись и ебись на здоровье! А то мы хотим и семью и ебаться. Так не бывает!

– Коллонтай – фамилия этот тетеньки. А то, что ты проповедуешь, называется мужским шовинизмом. Старо и скучно. Женский клиторальный оргазм ничем не отличается от мужского по ощущениям, а есть еще у женщины вагинальный и анальный. При этом тебе можно, ей нет! Логично!

– Мой прадедушка, врач профессор сказал мне, когда мне было семь лет: «Разрушение государства Россия началось с эмансипации женщин»! Но тогда я не знал, что это. В России сейчас должно жить миллиард человек, а живет десятая часть! Вот тебе шовинизм, госпожа феминистка!

– Ну, так и сиди в своей семье! – вскипаю я. – И держись за свою ячейку! Люби жену, расти детей, а не бегай по девкам. С себя-то не хочется начать? А то ты в рот кончаешь девушкам, а жена должна о России думать, молиться на прадедушку.

– Я по девкам не бегаю! – пафосно возражает сосед. – Я дружу с женщинами, и получаю кайф от этого! Не учи меня жить, дорогая феминистка! Всех устраивает! Да, мне можно, а тебе нельзя!!! Ты мужнина жена! Его лицо!!! – почти кричит мужчина и рывком меняет местами ноги.

Правый носок с интересом наверстывает упущенные впечатления.