Невеста на убой

Возможно, Люка стал способом для моего подсознания наказать саму себя? Эдакий кнут, призванный помучить меня в отместку за вину в смерти Даны?

В дверь постучали. Я огляделась по сторонам в поисках, чем бы прикрыться. Меня удосужились одеть только в белый корсет с кружевным тонким верхом, заменяющим бюстгальтер и в такого же цвета чулки на подтяжках с рюшками. Вид я вам скажу был такой, словно я сбежала с косплей-вечеринки лоликонщиков.

Стук повторился вновь.

– Зайдите, ? устало протянула Ника, перелистывая очередную страницу старой книги и поправляя платье, что игриво сползло с ее щиколотки.

Дверь отворилась. Тихие и кроткие шаги мне были знакомы. Сердце отозвалось на них бешенным ритмом. Через мгновение на пороге появилась она, в своем привычном сером одеянии и аккуратно подобранными волосами. Казалось, что ее лицо всего за день исхудало до неузнаваемости. Но глаза были чисты и ясны, ничем не выдавая следов пережитого горя. Она поклонилась мне, как всегда идеально, слегка опустившись вперед, сохраняя при этом спину и плечи прямыми. Я не выдержала и поддалась эмоциями. Бросилась к ней, оттолкнув служанок, и крепко обняла.

– Как ты?

– Сколько нежности с утра, госпожа Ирана, ? отшутилась Зира, непривычным для нее образом, чем заставила меня еще больше переживать.

Я отстранилась и внимательно изучила ее лицо. Идеально. Свежа и бодра.

– Все в порядке? – недоумевая спросила я.

– Конечно, ? улыбнувшись ответила драконша.

– Точно?

– О! Чего заладила?! – воскликнула Ника, слезая с кровати. – Сказали же, все хорошо. Чего привязалась?

Я почувствовала себя еще больше виноватой. Зира держалась так стойко, а я тут словно коршун вцепилась в нее, пытаясь вырвать наружу душераздирающий вопль. Кого я хотела приободрить этими объятиями? Себя?

– Так, я правильно понимаю, теперь эти две бездарности свободны? – Ника сначала указала пальцем в сторону служанок, а затем на мою голову.

Что с моими волосами? Я провела рукой по тому месту, где должна была быть прическа, и нащупала некое подобие птичьего гнезда. Тут же метнулась к зеркалу и меня перекосило. Это был смотанный пучок соломы, из которого в разные стороны торчало множество шпилек. Я недовольно посмотрела на Нику, та лишь улыбнулась в ответ.

– А где Рога? – спросила Зира.

– За шторкой, королева ведь переодевается, ? она наклонилась к ее уху и прикрыла рот ладошкой, изображая громкий шепот: ? стесняется.

Губы Зиры вновь изобразили улыбку, но глаза оставались такими же стеклянными. Словно ее пустая телесная оболочка просто играла свою роль. А может, мне просто так казалось…

– Гани и Ради, платье госпожи Ираны готово, принесите его, ? сказала Зира и служанки, одарив нас поклонами, направились прочь из комнаты, поспешно засеменив друг за другом. – Ох, это придется распутать и хорошенько прочесать, ? Зира подошла ко мне и принялась с серьезным видом изучать несуразное строение на моей голове. – Будет больно.

– Ничего, ? быстро отозвалась я, на что Ника фыркнула.

Зира усадила меня на пуф перед зеркалом, взяла гребень с длинными зубьями в одну руку, а второй принялась вытаскивать шпильки и отделять запутанные пряди. Когда она наклонилась к столу, чтобы положить собравшуюся в руке кучу шпилек, она незаметно прильнула к моей уху и тихо прошептала:

– Я на вашей стороне.

Я в недоумении посмотрела на нее, но не увидела ничего, кроме той же лживой улыбки. Затем Зира вновь повторила прежнее действо и добавила:

– Я не дам вам погибнуть.

Эти слова стали для меня даром свыше. Даром, который казалось, что именно от него я заслуживала меньше всего. Но впервые за все время пребывания здесь я почувствовала возможность опереться на кого-то. Для меня засиял луч надежды. Пусть этот луч был слаб для этого жестокого мира, но он дарил нечто бесценное – ощущение, что я больше не одна. Есть кто-то, кто не желает моей смерти. Тот, кто теперь будет на моей стороне.

Оркестр во всю мочь играл победоносный марш, шагая впереди всей честной процессии. За ними два ряда стражников в серых одеяниях. А затем мы, я и король Риза, в черно-красном, как на подбор, хотя, почему как? Наверняка, одежду нам специально в одном стиле пошили. Черные богатые ткани, расшитые красными драконами, извергающими пламя. Мне на плечо прикололи брошь в виде черного дракона, такую же, как и у короля. Только в отличие от него, на моей голове красовалась злосчастная колючая корона, а его была пуста так же, как и его сердце. Он крепко сжимал мою руку, не забывая больно сдавливать ее каждый раз, когда я забывала улыбаться и махать. Наша открытая карета из черного золота, запряженная двумя медведями, что были раз в пять больше меня с их длинными острыми когтями и злобным оскалом, скованным намордниками, только что выехала за кованные ворота и тут же попала под ликование толпы, с двух сторон облепившей дорогу.

За нами шли драконы, те самые, в честь которых и проводилось это пафосное шествие с флагами и факелами. Они отбивали странный марш, отстукивая каблуками длинных сапог по брусчатке, но при этом они не оттягивали ноги, а напротив сгибали их в коленях и с силой опускали вниз, словно пытаясь раздолбить дорогу вдребезги. Затем ехали… Как я поняла, кто-то вроде офицеров, на черных и белых лошадях парами друг за другом. Рога и Сола возглавляли эту часть колонны. На обоих поверх черных костюмов были накинуты красные мантии и скреплены таким же черным драконом, как и на нас с «Его Величеством» (прям передергивает только от одной мысли об этом тиране).

Следом за конной кавалерией следовали открытые повозки, на подобии Римских колесниц. Бардовые, с кованными драконами по бокам, что сплетались хвостами спереди. Лошади были коричневыми и не такими крупными, как у солдат, но в отличие от первых, каждая из запряженных красавиц была удостоена драгоценных поводьев и дорогих тканей, расшитых золотой нитью, что покрывали их спины. В колесницах ехала знать, причем сначала мужчины, а затем женщины. Как же меня бесит это неравноправие! Неужели ни одна из них ни разу не оскорбилась таким пренебрежительным отношением к себе? Неужели им ни разу не хотелось забастовать против этой чудовищной, я бы даже сказала дикой, несправедливости? Как можно молча это все терпеть? Веками!

Хотя, если хорошенько разобраться, то и наша история помнит не самые лучшие времена для представительниц женского пола (никогда не говорю слабого, меня с детства учили не врать). Они были за мужчинами веками без права голоса и без права на права. Помню, как-то учитель истории рассказывала нам уроке случай, когда обсуждалось дать ли женщинам право голосовать. Один из сильных мира того выступил, кажется, с такими словами: «Если мы дадим женщинам право голоса, то следующим шагом мы дадим право голоса собакам и лошадям». Отличное сравнение для женщин, не находите? Думаю, мама им гордилась и была весьма польщена громкими словами сына. Стоит заметить, что имя того мужчины напрочь мной забыто, думаю, это мое подсознание не захотело отождествлять его с человеком.

– Ой! – не выдержала я очередного внимания короля.

– Улыбайся, ? прошипел Риза сквозь зубы.

Я послушно растянула рот в кривой улыбке.

Неожиданно маленький мальчик из толпы закричал:

– Ирана! Это Ирана!

– Махай, ? еще более настойчивым шипением приказал мне король.

Я вновь послушалась. Самой от себя сейчас противно. Словно кукла в лапах чудовища. Мне уже до чертиков надоело быть жертвой.

Мы въехали на широкую улицу. Радостные лица. Восторженные крики толпы. Двухэтажные дома из белого камня, расписанные различными картинами, изображающими драконов и их человеческий облик. Меня привлекла одна из них. На ней была изображена девушка, с подобием тернового венка на голове, на заднем фоне, раскрыв крылья ввысь взлетал черный дракон. Она кричала, изгибая спину. А махина устремлялась в небо. В глазах помутнело. Рисунок неожиданно ожил. Тело девушки словно потоками черного дыма перетекало в тело дракона. Он становился все больше. Он уже не был просто рисунком на стене, нет, он двигался, он кричал…

Сердце бешено заколотилось. Улыбка сползла с лица, а испуганный взгляд приковался к этому пугающему зрелищу.

Одно мгновение и все вернулось на свои места. Крылатое чудовище и девушка на переднем фоне, но уже не с моей ненавистной короной, а радужным цветочным венком в волосах. Я встряхнула головой, пытаясь отогнать прошлое ведение, но силясь сбежать от одного, мне суждено было попасть в лапы другого.

В окне дома на противоположной стороне улицы я увидела его. Люка, положив ладони на стекло, сверлил меня взглядом. Его лицо было все в крови. Губы зашевелились. Я с легкостью прочла по ним: «Присмотрись».

Стараясь сохранять дыхание ровным и не трястись от страха, я медленно оглядела улицу – невозможно! Как я не заметила этого сразу? Окна пустые. Пусть солнце и светило ярко, но сейчас было еще утро, оно не успело до конца возвыситься над вершинами гор и не скрывало то, что прятали окна. В домах не было ничего. Никаких признаков жизни. Ни штор, ни мебели. На некоторых дверях висели замки, натертые до блеска. Зачем кому-то протирать замки? Окна чистые. Чистые улицы. И лица горожан столь похожие на лица слуг в замке…

Я жадно всматривалась в каждую деталь. Пестрые наряды драконов, что стояли по краям улицы и радостно приветствовали нас, были совершенно новыми. Яркие цвета просто рябили в глазах. И ни одной торговой лавочки. Ничего!

Мы въехали на площадь с большим фонтаном. Тоже новый? Они его недавно поставили? Железо блестит, а бассейн даже водой не наполнился. Белый кафель так и сияет новизной. Только жизни в этом блеске нет ни капли.

Лица. Вновь те же лица, что встретили нас у ворот замка! Как же быстро они нас обогнали! Лбы блестят. Один старик с красным, запыхавшимся лицом закашлялся. Его тут же оттиснули на задний план и поспешили закрыть спинами.

За площадью стояли каменные стены, что отгораживали Дракардию от внешнего мира. Но стражи нигде не было видно. На площади не было также ни одной торговой лавочки, ничего, кроме этих разноцветных лент, свисающих с зеленых и красных крыш. Этот город – сплошной фарс.

– Молодец, думать умеешь, ? тихий шепот голоса призрака заставил меня подскочить на месте и обернуться.

Рога прищурился, заметив мое испуганное лицо, среди всеобщей радости. Король резко отдернул меня вниз, усадив на прежнее место.

– Что ты творишь? – прорычал он.

– Город, ? я дерзнула посмотреть ему в глаза. Этот жесть заставил его удивиться. Воспользовавшись моментом, я закончила свою мысль: ? здесь никто не живет.

Он приподнял один уголок губ в презрительной ухмылке.