Эротика с аффектом

– Что? – спросил тогда я, а в ответ ты лишь молча дёрнула головой, мол, ничего такого, развернулась и также молча удалилась в сторону оранжереи. Я знал, что в её душистых зарослях ты обретаешь покой, пусть и ненадолго, когда тебе надо сбежать от всего этого мира. И потому не стал удерживать, а позвал пса гулять, на что тот радостно согласился. Мы тогда сходили к тому самому жёлтому камню у заболоченного озера, и Артур гонял ящерок и лягушек, всем видом показывая мне свои отличные бойцовские качества.

Я расточал ему похвалы, он это заслуживал. И положив руку на большую мохнатую голову, я думал с грустью, что полгода не увижу его. Потому присел на корточки и глянул в преданные светлые глаза. Артур, немного поколебавшись, положил мне тяжёлую мощную лапу на плечо и лизнул в щёку. Он тоже чувствовал, что скоро настанет разлука, как было уже раза четыре за его жизнь. Я обнял преданного друга, и мы так застыли на несколько мгновений. Плевать, что грязными лапами после болота он испачкал мне рубаху. Мы медленно шли домой, и Артур всё норовил сильнее прижаться к моей ноге, а я чувствовал мощь его плотных мышц сквозь толстую шкуру. Навстречу бежали дети, и мы до вечера играли и дурачились возле дома.

А в ночь, я поцеловал всех, облачился в лёгкий скафандр из шкафа и на перекладных дисках и космобусах добрался до базы на Луне. Проверив оборудование и материалы, всей командой из четырёх сотрудников мы погрузились на наш дальний транспорт и пустились в двухнедельное путешествие к Мимасу.

Полёт был унылым и мучительно долгим, но мы коротали его в учёбе, совещаниях и переговорах с Землёй, пока задержка времени позволяла вести диалоги; иногда в настольных играх, но они быстро наскучили. Мы серьёзно настраивались на предстоящий рабочий процесс, иногда тяжёлый, вредный и опасный. Дальний Космос не шутит.

А я всё вспоминал разговор с тобой, на который ты вызвала меня, как только мы вылетели с Луны. За окном у тебя было утро, сигнал запаздывал на полторы секунды, но это нам почти не мешало.

– Привет, – тихо произнесла тогда ты, и затем почему-то молча и пристально смотрела прямо мне в глаза с виртуального экранчика, будто решаясь на нечто. Удивительно, я не припомнил случая, когда бы ты сомневалась или колебалась сказать хоть что-то.

– Серёж, такое дело, не успела рассказать… – и опять замолчала, натянув на лицо большую узорчатую шаль, в которую куталась так, что только изумрудные глаза выглядывали. Ты сидела на террасе, скрестив, как йог, длинные золотистые ноги на плетёном кресле-шезлонге. За тобой колебался от ветерка и был окутан прозрачным туманом утренний смешанный лес.

– Ну, не томи, что у тебя? – я оторвался от полётного задания, немного усталый после путешествия с пересадкой. Предположил самое логичное. – Боишься за испытания?

– Нет… другое, – и опять молчание, ты покачивалась в кресле, явно что-то недоговаривая. – Там с «Прометеем» всё в порядке, расчёты показали успех. Понимаешь…

Теперь я повернулся от стола всем телом, откинулся на стуле, показывая тебе всё своё внимание, и вздёрнул тёмную бровь в вопросе. Ты вздохнула.

– Ладно… Тебе не до того, потом расскажу… Балашов, не отвлекайся, работа ждёт! – чуть съехидничала напоследок, назвав по фамилии, показала язык и отключила связь.

На мои попытки возобновить соединение ты не ответила тогда. Ну, ладно, не знаю, что такого хотела сказать, но тут ты права, работы было непочатый край, готовиться надо было весь полёт, составлять программу, предусмотреть все детали.

Я с головой ушёл в подготовку работы, и так пролетели те две недели в пути, а затем плавно перешли в процесс на базе по прилёту. Нам некогда было даже рассматривать великие Кольца, но в кают-компании мы могли наслаждаться видом, когда Мимас нам их не заслонял или положение летящей базы было под углом к ним, а не с торца этого чуда нашей Солнечной системы.

К каждому из нас было приставлено по паре роботов-помощников, точные копии моего домашнего дворецкого. Они ждали каждую из смен, которые прилетали на базу для полугодия работы, выращивали нам еду в теплицах, заботились о лабораторных животных, добывали воздух и воду из минералов в Кольцах.

*

Тогда на Мимасе-2 я так заработался, что только принятое сообщение от тебя с краткой информацией, что дома всё хорошо, а ты уже в Центре, вернуло меня в реальность. Я осознал, что сегодня будет впервые запущен гипердрайв. Он должен был работать буквально одну тысячную секунды, чтоб корабль смог прыгнуть в пределах межорбития Сатурна и Урана, одним скачком став ближе на пару астрономических единиц к седьмой планете.

По всем новостям, что с Земли доходили до нас более чем с часовой задержкой, показывали бугристую многокилометровую тушу «Прометея», которую искин-капитан уже подвёл к точке испытания и сориентировал точно по лучу из центра Солнца, что виднелось самой яркой звездой на почти чёрном небе, полном других звёзд, тускнеющих возле Колец и огромного полосчатого Сатурна. Солнечный ветер с фордевинда должен был слегка помочь в перемещении судна. Мы в телескопы базы могли наблюдать только слабую звёздочку, отражающую свет ещё более далёкого светила, но трансляцию с малых ботов сопровождения, расположенных рядом с кораблём, принимали за минуты.

К моменту испытания я, как исполняющий обязанности руководителя экспедиции, разрешил всем оторваться от работ и собраться в смотровой комнате с телескопами. Ретивый и горячий Арслан, самый молодой из команды, уже закончил работы с фильтрами на сегодня и прибыл первым. Чопорный и педантичный Петер Густаффсон был недоволен остановкой работы в химлаборатории, но понимал важность момента, потому пришёл с холодным и непроницаемым узким лицом. Последним заявился Васко, он прибыл с дальних теплиц. У двери собрались наши роботы, кто мог оставить рабочее место. Им тоже было по-своему интересно, чисто в научных целях.

Искин базы специально для нас соорудил за секунды большие виртуальные голубоватые экраны, на которые транслировал увеличенное изображение «Прометея», виды с его камер, смотрящих по всем сторонам корабля, а также научную информацию как небольшие графики и диаграммы. Отдельно бежали тысячи строк исполняемых кодов капитана «Прометея», но на мой нетерпеливый жест искин убрал эту ненужную информацию. Думаю, по всей Солнечной системе остановились работы, но никто не был против, все застыли в ожидании.

Там, далеко на Земле, ты уже нажала Ту-самую-Кнопку, сигнал шёл больше часа к нам, и вот-вот должен был достичь «Прометея» и базы. Мы все застыли, глядя на отсчёт секунд, и даже Петер вроде бы сглотнул тогда, чего за ним никогда не замечалось. Арслан стоял у спинки стула и яростно поднимался и опускался на ступнях в нетерпении. Мы с Васко сидели на креслах, и я заметил, как он сжал тогда подлокотник до белых костяшек на загорелых руках.

Момент НОЛЬ!..

Иссиня-чёрный луч ударил из кормы вдруг исчезнувшего «Прометея», ушёл куда-то в сторону звёздочки нашего Солнца и за секунду развеялся, исчез. Приборы показали, что корабль успешно переместился в намеченную точку, где сравнительно рядом, в тысячах километров его ждали другие боты-наблюдатели. Мы радостно стали поздравлять друг друга, и если б на нас были цилиндры и киверы, то бросали бы их в потолок базы. Но на нас были рабочие лёгкие скафандры, а встроенный шлем не побросаешь вверх.

*

Внезапно на экране исчезли изображения и данные, загорелись огромные красные надписи «ОПАСНОСТЬ!», мерзко взвыла сирена. Роботы подхватили нас и буквально понесли по переходам, коридорам и лифтам, где медленный человеческий глаз только и успевал выхватить красные ленты мелькающих мимо аварийных сигналов.

Ничего не соображающих и задыхающихся от такой скорости членов команды, роботы доставили, оказывается, прямо в челнок, а сами остались на базе по аварийному протоколу. И только тут мы смогли отдышаться и сразу вызвали данные на свои браслеты. Теперь я понимал, кажется, состояние ящерки, когда её отнёс наш дворецкий на тот жёлтый камушек

Примечания