Сказка русского лица. Икона Богоматери в русской литературе

Золотятся купола.

    29 октября 1905 г.
Зрение у людей устроено по -разному. Пошляк в Богородице увидит падшую женщину. Человек, Поэт в падшей женщине увидел Богородицу. Кто из них лучше видит?

На иконах и фресках соборов изображаются разные эпизоды из жизни Марии. Вот Ее встреча с Елизаветой. Получив Благовещение от архангела Гавриила, Мария отправилась к Елизавете, которая была родной сестрой Ее матери. Марии нужно было кому-то открыться, нужно было родственное участие, совет, поддержка. Все это она получила у Елизаветы, у которой прожила три месяца. Елизавета сама ждала ребенка. Рожденный ею ребенок – Иоанн Креститель.

Вот « Брак в Канне Галилейской», где Иисус совершает чудо по просьбе своей Матери.

Фрески Рождественского собора Ферапонтова монастыря на Вологодчине, выполненные Дионисием с его сыновьями (1502 г.), дают ощущение удивительной гармонии, согласия, умиротворенности, несуетности, Этому соответствует музыка жестов, движений, поз, нежный, нездешний перелив голубого цвета, символизирующего веру, благоговение. Это благостные видения, какие возникают в «тонком сне», когда нередко являются человеку его лучшие мечтания. Господствующее настроение живописи Дионисия кротко – радостное: «иго мое – благо, и бремя мое – легко».

Само Распятие у Дионисия на первый план выдвигает не страдание, а торжество духа, попрание смерти. Смерти нет для человека, достойно прожившего свою жизнь. « Смерть, где твое жало?» Есть вечная жизнь человеческого духа и вечное Вознесение.

Но есть человеческая боль, есть боль Матери, которая больнее всякой боли, которую нельзя измерить. Ведь она, Мать, дающая жизнь всему живому, как никто, знает цену жизни и любви. Что чувствует Она, когда распинают Ее Сына, не распинают ли и выставляют на поругание Ее Саму, не ту ли же боль, усиленную собственным страданием, Она чувствует. Не это ли тело, которое Она ласкала, прижимала к сердцу, носила под грудью, будет Она снимать с креста мертвым, израненным, измученным.

Она стоит в серебряном венце,
С закрытыми глазами. Ни кровинки
Нет в голубом младенческом лице
И ручки – как иссохшие тростинки.

Так выразил идею Распятия Иван Бунин в стихотворении « Древний образ» (1924 г.)

На иконе Распятия изображается Голгофа, гора, на которой распинали Христа. Крест для распятия вкопан на том месте, где был похоронен Адам. Он как бы вырастает из черепа Адама. Человечество, совершенствуя свой дух и разум, неуклонно идет вперед к яркой звезде, которая горит там, вдали, идет через заблуждения и ошибки, через страдания и муки. И крест, и распятый Христос, взявший на себя грехи людей, – символ этого движения и возвышения человеческого духа. Распятие – и торжество, и печаль. Возле креста справа -Иоанн – любимый ученик Христа, самый юный из апостолов. Присутствовавший при казни, он напишет свое евангелие, сосланный на остров Патмос за проповедь христианства запечатлеет удивительное, сверхчеловеческое Откровение – Апокалипсис.

Слева от Христа – Богородица, Мать, на глазах которой мучают и убивают Ее сына. Христос обратился к ней с креста: « Не рыдай мене, Мати, во гробе зрящу». И позаботился о ней, сказав Иоанну: «Се Мать твоя», а Марии: « Се сын твой».

Иоанн, выполняя просьбу Христа, после распятия взял Марию к себе в дом и заботился о ней до ее кончины. Когда муки стали невыносимы, Христос обратился к Отцу Небесному: « Пошто меня оставил?»

Вот это распятие видит восьмилетний мальчик из рассказа А. П. Чехова « На страстной неделе», пришедший на исповедь. Страстная неделя – последняя неделя перед Пасхой, неделя мучений Христа, когда Его приводили на суд к римскому наместнику Понтию Пилату, римские воины, издеваясь и избивая Его, срывали с Него одежды и облекали в багряную власяницу, на голову надевали терновый венок, иглы которого жалили высокое чело. Когда народ, которому Христос нес столько любви, в ослеплении кричал: « Распни его!», а Он, не защищаясь и не возражая, смотрел на людей с прощением и любовью. Страстная неделя – самый строгий пост, оценка человеком своих поступков перед лицом страдающего за людей Христа, которая выражается в откровенной исповеди и покаянии, строгом суде человека над собой.

С таким настроением покаяния приходит в церковь герой рассказа Чехова. «Церковная паперть суха и залита солнечным светом. На ней ни души. Нерешительно я открываю дверь и вхожу в церковь. Тут в сумерках, которые кажутся мне густыми и мрачными, как никогда, мною овладевает сознание греховности и ничтожества.

Прежде всего бросаются в глаза большое распятие и по сторонам его Божия Матерь и Иоанн Богослов. Паникадила и ставники одеты в черные, траурные чехлы, лампадки мерцают тускло и робко, а солнце как будто умышленно минует церковные окна.

Богородица и любимый ученик Христа, изображенные в профиль, молча глядят на невыносимые страдания и не замечают моего присутствия; я чувствую, что для них я чужой, лишний, незаметный, что не могу помочь им ни словом, ни делом, что я отвратительный, бесчестный мальчишка, способный только на шалости, грубости и ябедничество.

Я вспоминаю всех людей, каких только я знаю, и все они представляются мне мелкими, глупыми, злыми и неспособными хотя бы на одну каплю уменьшить то страшное горе, которое я теперь вижу; церковные сумерки делаются гуще и мрачнее, и Божия Матерь с Иоанном Богословом кажутся мне одинокими». (А. П. Чехов Собр. Соч. в двенадцати томах. Т.1У,с.141).

Наступает момент исповеди, когда нужно сказать о себе всю правду, признаться во всех стыдных поступках, в которых часто боишься признаться даже самому себе. Как это трудно сделать, оценить себя, не делая себе никакой скидки, ничего не утаивая, Но как это необходимо человеку. «Теперь уже и я двигаюсь за ширмы. Под ногами ничего не чувствую, точно иду по воздуху… Подхожу к аналою, который выше меня. На мгновение у меня в глазах мелькает равнодушное, утомленное лицо священника, но дальше я вижу только его рукав с голубой подкладкой, крест и край аналоя. Я чувствую близкое соседство священника, запах его рясы. слышу строгий голос, и моя щека, обращенная к нему, начинает гореть… Многого от волнения я не слышу, но на вопросы отвечаю искренно, не своим, каким – то странным голосом, вспоминаю одиноких Богородицу и Иоанна Богослова, Распятие, свою мать, и мне хочется плакать, просить прощения… Как теперь легко, как радостно на душе!»

На другой день, в четверг, я просыпаюсь с душой ясной и чистой, как хороший весенний день. В церковь я иду весело. смело. чувствуя. что я причастник, что на мне роскошная и дорогая рубаха, сшитая из шелкового платья, оставшегося после бабушки. В церкви все дышит радостью, счастьем и весной; лица Богородицы и Иоанна Богослова не так печальны, как вчера. лица причастников озарены надеждой, и. кажется, все прошлое предано забвению. все прощено …»

Принимая святое причастие, человек как бы говорит себе: я хочу быть участником братства людей, которые умножают в мире добро и противостоят злу. Я знаю, что быть добрым нелегко. В мире есть жестокость, злоба, несправедливость. Люди могут быть ослеплены и страшны в своем ослеплении, но я верю, что не это закон жизни, что есть раскаяние и прозрение. В такие минуты очищения рождаются самые искренние и по – детски чистые стихи – молитвы, стихи – обет

Stabat Mater
Горько плача и рыдая,
Предстояла в сокрушеньи
Матерь Сыну на кресте;

    1838 г.
Икона Распятия может содержать в себе и больше деталей, лиц. С ранневизантийского периода в композицию Распятия иногда вводятся изображения казненных вместе с Христом разбойников, которые не пригвождены, но чаще привязаны к кресту. Воины подносят Иисусу, страдающему от жажды, губку с уксусом, прободают его ребро копьем, делят одежду, перебивают разбойникам голени, чтобы ускорить их смерть.

Возле стоящего в отчаянии Иоанна изображается уверовавший в Спасителя римский воин Лонгин Сотник, возле Богоматери – женщины, следовавшие за Христом, Мария Магдалина. Есть много символических деталей. На иконе Ивана Максимова (1671 г.) у ног Марии рассыпанные тридцать серебреников, полученных Иудой, предавшим Христа, весы судьбы, пещера, в которой будет погребен Христос, на фоне сияющего Иерусалима, над которым светит ослепительно яркое черное солнце. Чаша страданий Христа, о которой Он молился накануне казни в Гефсиманском саду: «Господи, пронеси мимо меня эту чашу».