Легенда о волайтах

Под пеплом зелень. Небо серым

В разводах чёрно-красных стало.

И то, что в этот миг дышало:

Убийца, птица иль паук,

Волайт в объятьях смертных мук –

Всё разом словно осознало:

Исчезло, кануло, ушло

С земли горящей волшебство.

* * *

Спэй, как и почти всегда в последнее время, была в своей комнате, когда услышала страшный грохот, громкие возбуждённые голоса, когда отблески оранжевого пламени лизнули стёкла окон. Она попыталась выбежать в гостиную, но дверь оказалась прижата чем-то с другой стороны. Потом что-то треснуло, межкомнатную стену словно перекосило, появилась небольшая дыра. Спэй приникла к ней глазами. И увидела свою мать, в платье, забрызганном кровью, растрёпанную, с ужасом и такой болью в глазах, забыть которые девочка уже никогда не сможет. Мать заметила её, коротким движением прижала палец к губам. Чуть в стороне от неё лежало обезглавленное тело отца. Спэй чуть не закричала, закрыла рот обеими руками. Из лазурных глаз по щекам текли слёзы. В комнате были люди, в грязных сапогах, доспехах и с оружием в руках (всё, как в рассказах посланников). Так похожие на волайтов, только без крыльев. И с очень злыми лицами.

Что-то блеснуло, и мать упала. Из её тела бил фонтан крови.

Девочка отпрянула от щели, её трясло. Она услышала, что снаружи пытаются войти в её комнату, отодвигают что-то тяжёлое от двери. Спэй обернулась к окну. Стекло треснуло, но за окном никого не было. Осторожно открыла его, выпрыгнула на улицу, прижалась к стене дома. Сердце бешено колотилось, в голове шумело. Что дальше? Недалеко был спуск с холма к реке, в конце спуска рос густой кустарник. Девочка пробежала несколько шагов, пригнувшись к земле, скатилась кубарем вниз и затаилась в кустарнике. Долго слышала она шум, крики и стоны, видела сквозь ветки сполохи пламени, кровавые разводы на сером небе. Вместе со всеми ощутила, как магия покинула несчастные земли волайтов. И когда это произошло, магия покинула и её, а в груди словно образовалась огромная чёрная дыра. Долго лежала Спэй, подтянув колени к подбородку, боясь даже пошевелиться и после того, как всё стихло, и мертвенная тишина повисла в воздухе.

Наступил рассвет, бледный и печальный. День, сменивший его, был серым и унылым, словно солнце не желало больше видеть землю и то, что на ней делалось.

Спэй то проваливалась в неглубокий сон, то просыпалась и смотрела сквозь листья на уставшее небо, готовое оплакивать горькую судьбу волайтов. Или так казалось девочке.

Время от времени она слышала какие-то голоса, скрип повозок, ржание лошадей. Все эти звуки доносились к ней словно издалека, нечёткие, размытые. Её то душили слёзы, то будто всё высыхало внутри и становилось тяжело дышать.

Потом послышался удаляющийся стук копыт многочисленных лошадей, топот сотен или тысяч людей, идущих колоннами, громыхание уезжающих телег.

На рассвете следующего дня Спэй, наконец, выбралась из своего укрытия. Мышцы затекли, онемевшие руки и ноги не слушались. Она на четвереньках поползла вверх по холму. От её дома остались лишь головёшки, как и от многих других домов. Белые мраморные колонны на центральном холме были покрыты копотью. Кругом валялись трупы убитых волайтов, многие обуглились. Девочка неделю бродила от тела к телу, пытаясь найти выживших. Напрасно. Когда прошло ещё две недели, а отыскать так никого и не удалось, она собрала в узелок то съедобное, что ещё оставалось, туго привязала крылья верёвками к спине, закуталась в шаль, подвязала косынкой светлые длинные волосы и отправилась по следам ушедшей армии.

Путь её лежал через лес, огромный, дремучий, с вековыми деревьями, тайными тропами, с животными, не знающими страха перед охотниками. Он тоже был частью земель волайтов и вместе с холмами многие столетия скрывался за магической завесой. Люди не знали его, звери не знали людей. Волайты жили в гармонии со всеми обитателями леса. Но теперь гармония исчезла. Животные пугливо разбегались, почуяв Спэй. А некоторые даже пытались напасть. Сначала девочка не поняла, что происходит, и еле успела спастись, взобравшись на дерево. Но более всего изувечил лес громадный шрам дороги, вырубленной и вытоптанной вражеским войском. И сейчас Спэй брела по ней, боясь нападений хищников, и лишь время от времени сворачивала на обочину, чтобы собрать какие-нибудь ягоды или съедобные коренья. Ночевала на деревьях, благо, они были гигантскими.

Через несколько дней показалась опушка леса, а за ней расстилалась бескрайняя равнина. Вдалеке чуть левее девочка заметила тонкие струйки дыма, поднимавшиеся к небу. Поборов щемящее чувство страха, она направилась в сторону селения. Вот уже и околица. Аромат пекущегося хлеба, плывший среди домов, вызвал головокружение, в животе заурчало.

С первых шагов в глубь деревни стало ясно, бродяжке здесь не рады. Встречные косились на неё, а кто-то даже крикнул, чтобы она убиралась восвояси. Но Спэй шла вперёд, туда, откуда, как она подумала, доносился шум рыночной площади. Вскоре девочка убедилась, что была права, и остановилась как заворожённая перед прилавком с выпечкой.

– Убирайся, нищенка! Здесь не подают! – крикнула хозяйка.

– Я ищу работу, – пролепетала Спэй. – Любую работу. Я многое умею. Пожалуйста.

– Убирайся!

Бедняжка побрела дальше, часто останавливаясь и умоляя взять её в работницы.

– Больно ты мала для работницы! – посмеялись над ней в другом месте.

– Вот, возьми и уходи из нашей деревни. Бродяг мы не привечаем. Опасно это нынче.

Морковь упала к ногам Спэй. Она схватила её, обтёрла руками и едва сдержалась, чтобы не начать грызть тут же грязной.

Какая-то румяная женщина участливо посмотрела на неё, налила молоко в кружку и протянула девочке, тут же отвернувшись, чтобы та не приняла этот жест за приглашение.

Спэй поблагодарила молочницу, выпила молоко, вернула кружку и направилась на другой конец селения, всё также чувствуя на себе неодобрительные взгляды.

За околицей открылся берег быстрой реки, вдруг заискрившейся под лучом солнца, проскользнувшим между нависшими серыми облаками. Умывшись и съев половину моркови, девочка решила переночевать здесь, а утром двинуться дальше.

Так скиталась Спэй от селения к селению несколько месяцев, нигде не оставаясь дольше недели, питаясь то подаянием, то мимолётным заработком, а то и стащив что-нибудь у зазевавшегося хозяина. Не привечали люди незнакомцев, тем более таких оборванцев, как она. И словно боялись привечать. Дни и ночи становились всё холоднее, часто шли дожди, а потом и вовсе выпал снег. Под открытым небом уже не переночуешь. Забиралась Спей тайком то в амбар, то в конюшню, то в овин. Собаки не трогали её, чувствуя в ней что-то такое, чего девочка и сама не понимала.