Таблетка от реальности

– Об этом и речь! – Я сбрасываю ее ладонь со своего лица. – Как только ты пересекаешь порог Nebula, то превращаешься в другую Вивьен. Ту, которую я не знаю. Которая вместе с дверью в лабораторию закрывает и свое сердце. И сколько бы я ни ломился – ей все равно. Мне не достучаться до нее. Та Вивьен недоступна.

– Эйсто, пожалуйста, не допрашивай меня. Когда-нибудь, обещаю, я все тебе расскажу. – Ее рука опять касается моей щеки. Тонкие пальцы растирают скулу. – Я вернусь к нормальному режиму. Просто подожди, ладно? Еще немного…

– Сколько? Еще месяц? Два?

Хочется, чтобы ее взгляд вселял надежду. Но я смотрю на Вивьен и чувствую тревогу.

– Может… год… – неуверенно шепчет она и уже не смотрит на меня.

– Год?! – Все еще жду, что Вивьен засмеется или переведет слова в шутку, но она по-прежнему молчит и не смотрит на меня. На мою грудь. На пол. Только не на меня. – Вивьен…

Год.

Она не шутит. Она просит меня потерпеть еще год. Год с той, которая вроде бы есть, но одновременно ее и нет со мной.

Год с призраком Вивьен. С запахом ее духов и шампуня на простынях. Недопитого кофе возле кофемашины. Бокала вина с отпечатком помады на обеденном столе.

Год одиночества и редкой радости, когда она захочет пригреть меня.

Год тоски по той, которая, казалось бы, рядом.

Хватит.

– Нет… – Я медленно мотаю головой. – Нет, Вивьен… Я не для того делал тебе предложение, чтобы ждать еще год… Прости. – Накрываю тыльную сторону ее ладони рукой и медленно убираю со своей щеки.

– Эйсто, пожалуйста… – Ее взгляд тут же находит мой.

– Это выше моих сил. Прости, но я не смогу. – Отступаю от нее на пару шагов.

Один. Второй. Синхронно с грохотом сердца.

– Я люблю тебя, Эйсто… – Глаза Вивьен полны слез.

– Но я давно этого не чувствую от тебя.

Я не могу смотреть, как она плачет. Хочется обнять ее. Прижать к своей груди, скрыть от внешнего мира, защитить, успокоить, высушить ее слезы, сказать, что все наладится и мы переживем, как всегда. Мы ведь всегда справлялись. Справлялись ли?

Сейчас все не так. И я не могу лгать нам обоим.

Поэтому заставляю себя повернуться к Вивьен спиной и выйти из гостиной. Скрыться в стенах спальни. Я больше здесь никогда не усну. Ни с ней. Ни в одиночестве. Мой взгляд падает на собранные чемоданы у кровати.

Как же я надеялся, что развешу вещи обратно в наш шкаф.

Я не хочу уходить.

Я уже скучаю по ней. Как скучал все эти гребаные недели. И буду скучать всю жизнь. Видимо, это мой удел.

Вивьен высечена клеймом на моем сердце. Я хоть и хирург, но не уверен, что моих навыков достаточно, чтобы извлечь ее из моей груди. Этот случай слишком глубокий. Вечный. Как рак, который до смерти.

– Эйсто… – Слышу ее шепот за плечом и оборачиваюсь.

Вивьен открывает рот – хочет что-то сказать, но осекается, замечая собранные чемоданы посреди комнаты.

– Что это? – Ее взгляд тухнет, губы дрожат, она не хочет, но слезы срываются с ресниц и катятся по щекам. – Что это, Эйсто? – Она плачет.

Пожалуйста, не плачь.

Мне хочется иссушить ее слезы. Подойти к ней и стереть их своими пальцами или губами, но я не двигаюсь.

– Это все? – всхлипывает она.

– Да, Вивьен… – наконец отмираю я.

– Эйсто, пожалуйста. – Она бросается мне на шею, поднимается на носочки и утыкается лицом в футболку.

Я срываюсь.

Сжимаю ее талию так крепко, насколько хватает сил. Притягиваю ее к своему телу. Впитываю ее. Запоминаю. Изгибы, вибрации, запах. Пионы и лаванда.

Я скучаю, Вивьен. Скучаю. Скучаю. Скучаю.

Я плохой хирург. Я вот-вот вырву живое сердце. Два. Свое и твое.

– Я люблю тебя, Эйсто. Люблю тебя так сильно, – тараторит Вивьен сквозь слезы.

Сердце бешеное – боится. Душа кричит: «Не покидай! Клади скальпель».

Я дрожу.

Еще чуть-чуть, и я пошлю все к черту. Разнесу в щепки весь свой гребаный план и останусь с ней.

Но я режу.

– Я тоже люблю тебя, Совенок. Бесконечно люблю. – Выпускаю Вивьен из объятий, и она смотрит на меня сквозь слезы с мольбой в глазах.

– Тогда не уходи.

– Я не могу остаться. В конце концов, мы просто измотаем друг другу нервы и двинемся умом.

Последний раз касаюсь ее лица. Утираю слезы. Выдыхаю и сдерживаюсь, чтобы не поцеловать ее. Как же, черт побери, тяжело.

Сердце вырезано. Брошено в стиральную машину. Задан максимальный отжим. Оно расшибается, обливается кровью. Дохнет. Увы, деликатный режим не предусмотрен.

Я хватаю с кровати джинсовую рубашку, швыряю ее поверх чемодана, набрасываю на плечо дорожную спортивную сумку и быстро выхожу из спальни под звук бренчащих колесиков. Всхлипы Вивьен доносятся за моей спиной. Они становятся громче, и я зажмуриваю глаза. Черт. Грудь жжет изнутри. Мне плохо. Там кровоточат раны.

– Прости меня… – шепчу перед входной дверью, зная, что она не услышит. – Я слишком сильно тебя люблю. Слишком…

Я проворачиваю в замке ключ. Распахиваю дверь. Зачем-то топчусь в проеме несколько секунд.