Желтый дом на берегу океана. «Теперь у тебя есть ты»

Мишеля можно было назвать красивым: темные густые волосы, зачесанные на левый бок, высокий лоб, правильные черты лица, голубые глаза, гладко выбрит. Безупречен. И явно силен – под офисного стиля рубашкой угадывался крепко скроенный торс. Такой подхватит тростинку Аню, закружит в танце – Лета на секунду представила, как наполняются радостью ее глаза. Чудесная пара!

– Может быть, чаю? – она уже потянулась было за чашкой, когда напоролась на взгляд Мишеля – бесцветный, как у смертельно уставшего человека.

– Спасибо, в другой раз. Девочки, нам пора, время уже позднее.

На часах была половина девятого. Лета отмахнулась от смутного предчувствия: ну мало ли какие традиции в семье? Ранние пташки – ничего необычного.

Сборы заняли считанные минуты. Яра аккуратно сложила на край стола рисунки, сверху – маркеры. Аня хотела вымыть чашки, но Лета ее остановила – глупости какие, сама вымою. Поводов задерживаться в гостеприимном доме больше не было. Миша ждал у дверей. Без слов он протянул руку и подошедшая дочь машинально за нее взялась.

– Увидимся завтра? – обычный вроде бы вопрос, но он почему-то встревожил Лету. Видимо, слишком много впечатлений для одного дня.

– Конечно! Буду очень рада. Приходите с Ярой на завтрак – я блинчиков напеку. А потом погуляем, как планировали. Договорились?

Аня кивнула, направляясь за мужем, который вежливо попрощался. Не обернувшись, впрочем. «Все-таки странный человек, слишком закрытый и слишком правильный, – мелькнула назойливая мысль, которую Лета тут же переключила на себя. – А сама-то, сама – просто мисс коммуникабельность. Впервые за год с людьми поговорила, привыкла от всех прятаться». Когда она закрывала дверь, с лужайки желтого дома долетел обрывок фразы: «…уже с кем-то договариваешься?» – голос Мишеля звучал напряженно. Хотя, может быть, ей просто показалось.

…Музыка океана успокаивает. Когда ты сидишь на террасе летним вечером, а на столике – стакан воды, жизнь совершенна. В сливовом небе зажигаются первые звезды, теплый ночной бриз перебирает нежными пальцами листву деревьев, гладит по волосам – можно закрыть глаза и ни о чем не думать. У Леты так не получалось. Внутренний диалог не останавливался ни на секунду. Видимо, она все-таки скучала по разговорам – без Грега тишина ощущалась острее всего, хотя порой и спасала. Почему ее так зацепила эта рыжая девочка-соседка? Что в ней такого? Почти на десять лет младше, счастлива в браке – красавец-муж и очаровательная девочка, сама хороша собой и могла бы реализовать кучу идей и талантов, которые наверняка есть. Может быть, она вообще стихи пишет или поет прекрасно? Надо будет спросить при случае, понаблюдать. Теперь-то у нее будет такая возможность, они договорились встретиться. И значит, вернется радостное чувство внутри – будто ты встретила родственную душу или потерянную много лет назад сестру. Что-то очень родное есть в грустных глазах соседки. Что-то очень похожее?

Сама не зная зачем, Лета побрела к океану. Босиком. Прогретый солнцем дощатый пол террасы сменился влажной прохладой травы. Несколько шагов и ступня погрузилась в песочный ковер – до океана каких-то 30—40 метров и он манит, словно в шуме волн звучат только ей слышные песни сладкоголосых сирен, зазывающих отчаянных моряков на верную погибель. «Ну я не моряк, – хихикнула внутри невесть откуда взявшаяся озорная девочка, – мне не грозит. Гуляем». Идти по песку было в удовольствие. Лета знала, что каждый ее шаг оставляет четкий отпечаток босых ног, и почему-то ей было приятно думать об этом: «Значит, я есть. Вот она я, живая. Как сказала Аня? Настоящая… Удивительная девочка, умеет же слово подобрать – будто крылья подарила».

Океан приближался. Его голос становился настойчивее, мощнее, он уже совсем близко, а на горизонте еще дрожала тонкая розовая полоска – отблески ушедшего солнца. Пальцы ног щекотно лизнула волна, возвращая Лету в реальную жизнь.

– Ох, – спохватилась она, – время-то почти ночь… Спать пора ложиться, блинчики с утра Яре обещала.

Женщина нехотя повернулась к океану спиной и побрела в сторону дома, боковым зрением заметив слабый свет на втором этаже у соседей. «Тоже полуночники?» – удивилась она про себя, вспомнив, что в половине девятого для Миши было поздно.

Она уснула моментально, обняв подушку на стороне Грега и провалившись в бархатную тьму ночи.

…Желтый дом отбрасывал уродливую тень на лужайку. В этом было что-то неправильное. Необъяснимое. Она поднялась на крыльцо, чувствуя, как поскрипывают и гуляют под ногами ступени, грозя вот-вот обвалиться. Входная дверь была приоткрыта, но внутри – мертвая тишина. Страх электрическим разрядом пробежал вдоль позвоночника. Почему так тихо? Где все? Она толкнула дверь от себя и…

Плотная чернота в зияющем дверном проеме напоминала ловушку – войдешь внутрь и пиши пропало. Лета замерла на пороге, вглядываясь в тьму, которая, казалось, вглядывалась в нее. Стало холодно.

– Аня? – голос прозвучал как чужой, отражаясь от утонувших в темноте стен тревожным эхом. Никто не ответил. Такую тишину она не любила. Казалось, будто из глубины дома к ней тянутся невидимые руки-щупальца – по щеке скользнуло что-то склизкое… Что происходит?

Желтый дом явно ждал, когда она войдет внутрь, чтобы захлопнуть дверь за ее спиной. Навсегда. Нет, нет! Этого не может быть снова. Не сейчас. Она ни в чем не виновата…

Сердце колотилось где-то в горле. Лета задыхалась от ужаса – откуда это ощущение, почему снова такой сон? Прислушавшись к звукам собственного дома, она с трудом, но успокоилась. Занимался рассвет. День обещал быть солнечным.

Глава 3. Дружба начинается с завтрака

Кружевные блинчики были фирменным блюдом Леты. Она не помнила, откуда знает этот рецепт – готовила их на глаз, интуитивно добавляя в нужных пропорциях молоко, муку, сахар. Дом наполнился ароматами утра – свежий кофе, выпечка и соленый ветер с океана. Дверь на террасу была уже открыта, чтобы зарождающаяся июньская жара прогревала гостиную. Совсем скоро придут девчонки. Эта мысль заставила женщину улыбнуться, когда она переворачивала очередной блинчик на сковороде. И точно – в дверь осторожно постучали.

– Привет! – Анины глаза были встревоженными, словно она чувствовала себя неловко. – Мы тебя не разбудили? Не слишком рано?

– Ну что ты, мы же договорились позавтракать вместе. Я уже блинчики почти напекла. Вы как их любите? С вареньем или сиропом?

– Мы можем просто чай попить…

– Ну конечно, – рассмеялась хозяйка, возвращаясь к плите, – то-то я встала пораньше, чтобы вас просто чаем напоить. Глупостей не говори. Устраивайтесь за столом, будем завтракать.

Яра нетерпеливо ерзала на слишком высоком для нее стуле и время от времени болтала ножками, развлекаясь хотя бы этим. Аня доставала чашки: «Так интересно, они у тебя все разных цветов. Можно брать любые?» Вслед за кружками на стол перекочевали тарелки и большое блюдо, на котором горой громоздились тонкие, почти прозрачные блины.

– Как солнышко! – восхитилась девочка, рассматривая явно непривычное для нее угощение.

– Это блинчики? – Аня тоже удивилась. – Никогда такие не пробовала. В детстве мама готовила, толстенькие такие, как лепешки. И с сиропом.

– Да? А у меня всегда такие получаются, – Лета пододвинула гостьям шоколадный сироп и креманку с клубничным джемом, который нашелся в холодильнике. – Часто Грегу такие пекла, ему нравилось.

– А Грег – это…

– Да, это муж, – сама не понимая, зачем это делает, Лета прошла в гостиную, взяла фотографию на журнальном столике и принесла на кухню. – Вот он какой у меня. Иногда кажется, что он просто где-то на работе задержался. Я никак не могу привыкнуть к тому, что его нет.

– Красивый, – Аня бережно взяла фотографию и стала рассматривать смеющееся открытое лицо. – Такие глаза добрые! Вы даже похожи – сразу видно, что люди хорошие, не фальшивые. Прости за вопрос, а что случилось?

Инфаркт. В 41 год. Лета тоже думала, что так не бывает. С чего бы? Крепкий, сильный, активный, любящий – такие мужчины должны жить до 120-ти, но почему-то уходят первыми. И так внезапно. Тем утром Грег просто ушел на работу. И просто не вернулся.

– Такое случается, – врач сочувственно похлопывал ее по плечу. – Мы старались вытащить его… Простите, что не смогли. Жаль, что медиков вызвали так поздно. Может быть, у Грега были какие-то стрессы, переживания, о которых вы не знали? Хотите водички?..

Лета не хотела водички. Она хотела умереть. Как в книжках – чтобы в один день. Но ее разбитое сердце билось на удивление ровно. Оно просто перестало чувствовать. Остановилось 3 июня в 16:23, когда раздался тот проклятый телефонный звонок из больницы…

– Боже, Лета, мне так жаль, – в Аниных глазах была неподдельная боль. – Это так несправедливо.

– Да, Грег точно не заслуживал такого. Никто не заслуживает. Но знаешь, он был ровно настолько же упрямцем по отношению к себе, насколько щедр – для других. Его коллеги на похоронах потом сказали, что он уже сознание почти потерял, а все требовал, чтобы врачей не беспокоили – вдруг кому-то помощь сейчас нужнее, – Лета загрустила, но через мгновение собралась и улыбнулась. – Ты бы ему точно понравилась, а уж Яра и подавно. А ты почему не ешь-то? Давай добавим немножко сиропа. Любишь шоколадный?

Знакомство с новой версией блинчиков прошло успешно. Это было заметно по довольной, испачканной шоколадом мордашке девочки – она попросила добавки и увлеченно складывала лакомство треугольником, как подсказала Лета. А женщины пока обсуждали планы на день – они собирались прогуляться по берегу до наступления жары, поболтать о пустяках. Или нет? В глубине души Лета чувствовала, что ее соседка почти всегда напряжена – словно пружина на взводе, словно постоянно ждет какого-то резкого звука или движения. И эта печаль в ее русалочьих глазах, где-то на самом донышке, даже когда она смеется. Все-таки есть у этой молодой красивой женщины какая-то тайна. Может быть, когда-нибудь расскажет?

– Ты похожа на солнечную кисточку, – она залюбовалась рыжеволосой соседкой, которая первой вышла на улицу и стояла в солнечном свете, тонкая, вытянутая как травинка, – будто с ног до головы тебя облили сияющей краской. Это так красиво! Вот бы еще платье летнее, а не такой балахон.

Аня и правда одевалась не по погоде. Конечно, ткани легкие, струящиеся, но в складках длиннющего, в самый пол платья терялся ее изящный силуэт. Красивые стройные руки были наглухо – до самого запястья – закрыты рукавами. Ворот монашеский, едва ли не под горло. И на улице – уже почти 34 градуса жары. Спасает только свежий ветер с океана и тени от высоких пальм, будто специально натыканных по пляжу через каждые 10—15 метров.

– А мне нравится такое, – как-то невесело засмеялась молодая женщина. – Чувствую себя матерью семейства, из 18 века. Все строго, ничего лишнего – как и полагается замужней даме.

– Да на пляже – ни души, от кого тут прятаться? – Лета догнала приятельницу и они вместе неспешно пошли вдоль берега. Яра шлепала на шаг впереди, постоянно оглядываясь на мать. – Лови солнце, хотя его всегда здесь в избытке, даже зимой. Но все равно – солнца много не бывает.

– Ты тоже носишь длинные платья, – парировала Аня, – а ведь могла бы…

– Что ты? – она расхохоталась, запрокинув голову – каштановые волосы пошли переливами оттенков. – Мне-то уже почти 45, у нас женщинам бальзаковского возраста не принято так себя вести… Хотя – видишь – мой балахон без рукавов и даже с открытыми плечами. Ужас, как нескромно! – продолжала она смеяться, пока внутри не прозвучал вопрос: «А у нас – это где?»

Собственно, что она знала о жизни до Грега? Ничего. Сплошная пустота, с редкими всполохами размытых воспоминаний, которые приходили обычно во снах и к утру оставляли лишь ощущение смутной тревоги и тоски. Муж легко успокаивал ее мрачные мысли теплым объятием – и Лете сразу становилось не страшно. Она никогда не задумывалась, что было до. Но что-то ведь было?

– А «у нас» – это где? – молодая женщина повторила за ее внутренним голосом. – Ты вообще откуда приехала сюда?

Ответа не было. Потому что его не было в принципе. Казалось, она родилась здесь – в этом светлом и просторном доме на берегу океана, в браке с Грегом, в возрасте 33 лет. А что было до этого? Лета никогда не задумывалась. И желания узнать себя ДО не возникало. Если бы у нее были родители, наверняка бы эти связи сохранились – рассуждала она. И привыкла к мысли, что никого нет. Но ведь они были? Не аист же ее принес?

– Честно сказать, я не помню, – задумчиво, растягивая слова, сказала она. – Понимаю, как дико это звучит. Не бывает людей без рода, без племени. Ты права, наверное, надо поискать хотя бы что-то о своей семье, но я не знаю, с чего начать. Вернее, не знаю, готова ли к этому.

В зеленых глазах Ани любопытство смешивалось с тревогой: что с этой женщиной не так?

– Давайте тут устроимся, – предложила Лета, поставив корзинку с бутербродами и водой на уже горячий песок под высокой пальмой и расстилая плед, про который вспомнила перед выходом из дома. – Яра, беги сюда, водички тебе налить?