Экстрасенсы

– Взаимно, – усмехнулся алхимик. – Спи, страдалец.

Ксанф закрыл юношу пледом. Удостоверившись, что Патрик заснул, алхимик удалился вглубь своей лаборатории и достал телефон.

– Симон, – тихо сказал Ксанф, – я нечаянно нарушил твой план. Я знаю, что испытание алкоголем я должен был провести на следующей неделе, но случилось непредвиденное. Мы пошли в тир, но тут молодожены… В общем, я вспомнил Ларису и притащил парня в бар. Его организм отторгает спиртное… Хорошо, жду.

Ксанф убрал телефон и сел на табуретку, стоящую возле стены. Минут через 15 приехал Симон. Он сам вошел в лабораторию, Ксанф так и сидел в уголке. Алхимик, не поднимаясь, вяло приветствовал друга.

– Паренек там, на лавочке, – слабым голосом проговорил Ксанф. – Весь коньяк исторг еще по дороге. Я уже дал ему лекарство. Завтра будет, как новенький.

Симон зажег свечу и подошел к спящему Патрикию. Экстрасенс осторожно положил ему ладонь на лоб, проверил пульс, потом удовлетворенно кивнул. Он приблизился к привалившемуся к стене алхимику. Глаза Ксанфа были закрыты, а по смуглым щекам текли слезы.

– Ксанф, – тихо позвал его Симон.

Алхимик открыл глаза, но не встал со своего места.

Симон стал массировать виски Ксанфу.

– Сейчас все пройдет, – сказал Симон.

– Лара, – всхлипнул алхимик. – У меня тоже могла бы быть свадьба.

– Успокойся, успокойся, – тихо говорил экстрасенс.

Ксанф постепенно успокаивался.

Симон отошел от друга, взял несколько бутылочек из запасов алхимика, смешал их содержимое, немного подогрел и дал Ксанфу. Алхимик выпил, и прежняя ирония вернулась в его взгляд.

– Спасибо, я что-то расклеился.

– Ты все сделал правильно, не вини себя, – сказал экстрасенс. – Неделей больше, неделей меньше – не так важно. Важен результат, а он нас устраивает. Мальчик застрахован от пьянства. Что же касается твоих воспоминаний, то, увы, они будут всегда с тобой. Я мог бы стереть их из твоей памяти, но тело навсегда запомнило боль. И ты сам согласился, чтобы боль была осознанной.

– Да, я не хочу забывать, что перенес, – сказал Ксанф. Его голос был слаб, но поза и движения вновь стали уверенными. – В воспоминаниях я черпаю силу, темную силу, – в глазах Ксанфа мелькнул недобрый свет.

– Жду тебя завтра с Патриком, – сказал Симон.

– Так точно, командир, – отозвался Ксанф.

Он хотел подняться, чтобы проводить друга, но Симон мягко остановил его.

– Не надо, я сам закрою дверь. У меня есть ключ.

– Действительно, ты же сам и вошел, – засмеялся Ксанф. – Тогда до завтра.

Симон еще раз посмотрел на спящего Патрикия, на устраивающегося на табурете алхимика, потом погасил свечу и вышел из дома.

Глава 13. Человек с картины

Патрик проснулся от веселого треска. Юноша открыл глаза и увидел Ксанфа, который возился со спиртовкой в углу лаборатории. Алхимик услышал движения Патрикия.

– Можешь вставать, если хочешь, – не отрываясь от своего дела, сказал Ксанф. – Я сейчас готовлю завтрак.

Движимый любопытством, юноша поднялся и подошел к своему наставнику. Ксанф на спиртовку водрузил сковородку и теперь готовил яичницу.

– Кухня у меня, конечно, есть, – сказал алхимик, – но мне больше нравится готовить в своей лаборатории. Как самочувствие, боец?

– Отличное. Спасибо за все, Ксанф.

– А вот благодарить меня не за что, – проворчал алхимик, – напоил ребенка, и сам напился, как свинья.

Патрикий с восхищением смотрел на Ксанфа.

– Вы – настоящий герой! – воскликнул юноша.

– Ага, этакий евнух-супермен.

– Зачем вы так говорите! – возмутился Патрикий. – Вы столько пережили, совершили подвиги, нашли в себе силы все преодолеть.

– Выжить врачу среди природы – не такое уж большое искусство, а вот возродиться мне помог Симон. Ты не сердись на него, иногда он такой зануда.

– Да я и не думаю на него сердиться, – сказал Патрик. – Симон очень умный и добрый.

– Симон – бог, – серьезно проговорил Ксанф. – И все, что он совершил и совершает – поистине божественно. Меня жизнь изрядно побила, но мои мучения – ничто по сравнению с тем, что перенес и пережил Симон. Нам всем остается только молиться, чтобы ни одному из созданий, в ком есть жизнь, не довелось испытать то, что выпало на долю Симона.

– Он ничего мне не рассказывал про себя.

– И не надо. Это даже слушать невыносимо, а уж пережить такое! Пусть Вселенная и все ее обитатели не допустят этого кошмара! Ладно, давай есть. Не стоит начинать день с подобных воспоминаний.

Ксанф налил юноше ароматный травяной чай и подал яичницу. Тут же, в лаборатории, алхимик и Патрикий позавтракали. Если у Симона каждая трапеза превращалась в торжественный церемониал: за столом, покрытым снежно-белой скатертью, с самой изысканной сервировкой; блюда подавались на изумительной посуде, тончайшего фарфора, да и юноше приходилось выходить к столу идеально одетым и причесанным, по крайней мере, он старался быть таковым. Здесь же, у Ксанфа, было все просто: глиняные тарелки, глиняные кружки, оловянные ножи и вилки. Стол был деревянный, а скатерть заменяло домотканое полотно. Алхимик не требовал, чтобы юноша прежде умылся и привел себя в порядок, но и сам не волновался по поводу своего внешнего вида.

– Я стараюсь жить так, как жили мои предшественники, алхимики, чернокнижники, – сказал Ксанф.

– Мне нравится их жизнь, – честно признался Патрик.

– Эх, я бы с удовольствием взял тебя в ученики, но Симон запретил, – вздохнул Ксанф.

– Почему?

– У тебя другой путь, не путь чернокнижника. Но чуть позже мы с тобой все же займемся алхимией, этой самой великой наукой из всех наук.

– Это было бы здорово, изучать под вашим руководством все это, – Патрик с неподдельным интересом разглядывал лабораторию Ксанфа.

– Всему свое время, дружок. Симон – бог и король, его слово – закон.

– Расскажите мне про Симона, – взмолился юноша.

– Не стоит. Я же говорю тебе, это слишком страшно. Однажды он сам тебе раскроет все свои тайны, но пока ты еще к этому не готов.

Патрикий печально вздохнул. После завтрака алхимик и его подопечный привели себя в порядок и поехали к Симону. Ксанф остановился у ворот, вышел из машины и нажал на кнопку звонка, ворота открылись. Ксанф въехал на территорию обширного парка. У дверей дома их уже встречал Хотеп.