Хлоя. Ярче звёзд

Я даже не смог подняться дальше собственного крыльца, когда грузчики приехали паковать наши личные вещи. На самом деле, самое страшное – это не расставание. Самое страшное, это когда ты остаешься в этом мирке, который был создан для вас двоих, абсолютно один. Где каждый угол, каждая салфетка, каждая пылинка – теперь только твоя, хотя должна была быть вашей. Я физически чувствовал холод, исходящий от этих стен. Та, атмосфера лофта, голые кирпичные стены, микс дерева, стекла и металла в интерьере, которые раньше были ассоциацией тепла семейного очага, теперь стали угрожающей сожрать меня в любой момент адской механической машиной. Удивительно, как воспоминания о человеке и о времени, проведенном вместе с ним, делают простые стены и перегородки такими опасными для нашей психики.

В конце концов мне все равно не хватило духу избавиться от ее вещей. У меня не было на это права. Я специально попросил грузчиков замотать их как можно прочнее – чтобы риск сорваться и начать перебирать их был минимален. Сняв небольшой контейнер в аренду на несколько лет, я выгрузил туда эти десятки коробок. Нет, я не надеялся, что она вернется за ними и порадуется моей рассудительности. Я просто пока не был готов к этому сам. Моя жизнь будет слишком долгой, вдруг под старость лет мне все-таки захочется обнять эти бесконечные платьица и кофточки, если конечно их моль не съест… Но хотя бы о том, что избавился от вещей Хлои так быстро, мне не хотелось жалеть. Хватит уже с меня сожалений и без того.

Вот так я оказался в месте, котором не рассчитывал оказаться никак – передо мной был абсолютно чистый лист, мне предстояло начать жить заново, опять. Но только теперь уже совсем по-другому. Тогда все было ясно – мы неуязвимы не перед чем, Хлоя побесится да вернется, Таймлесс теперь мое место работы, а Тесса мой единственный близкий человек, который знает правду. Боже, как я скучаю по тем временам, когда мне казалось, что я знаю ответы на все вопросы. Я будто снова почувствовал себя школьником, выбирающем в университет ли пойти учиться или сразу начать работать, стать хорошим парнем или плохим, найти любовь на всю жизнь или нажиться вдоволь для себя. Вот только теперь за моими плечами был опыт, который я не хочу повторять, да и в рок музыканты подаваться было немного поздно…

Я избегал встреч с друзьями и семьей, хотя и от этого мне было горько – каждый раз я напоминал себе, что я не могу себе позволить совершить ту же ошибку, что и с Хлоей. Следует помнить, что они уязвимы и не вечны… Но их соболезнования меня доканали, да и зудящее чувство, что лучше потерять всех и сразу, чем проходить через это долгие и долгие годы, не давало покоя. Я окончательно запутался, и неопределенность достала меня в конец. Мне нужно было поговорить хоть с кем-то, кто понимает меня и оказался хотя бы на половину в такой же ситуации. Но, как оказалось, для нее все было не совсем так – трубку Тесса взяла, находясь в штабе Таймлесс.

– Ник, привет, – выдавила она.

– Тесс, прости что не отвечал, – мне и правда было неловко. – Период выдался не из легких.

– Да уж, всего-то пара месяцев нелегкого периода. Мог бы хотя бы написать, что ты в порядке… Что жив, – она нервно вздохнула на другом конце провода.

Возможность нашей насильственной смерти всех ошарашила. Даже те, кто сокрушался, что порядком устал от отсутствия адреналина в жизни, от понимания, что все близкие скоро умрут, были недовольны вновь обнародованным фактом. Классика жанра: что имеем – не храним.

– Даа, прости, знаю. Так что вы там делаете? Я думал, что Таймлесс разваливается…

– Все не так плохо Ник, приезжай. Есть новости, – буркнула Тесса в трубку, явно намекая, что это не телефонный разговор.

***

Возвращение в штаб стало очередной пыткой. Именно здесь я в последний раз видел свою жену живой, хоть и по телевидению… Сочувствующие взгляды ребят все больше и больше наталкивали меня на мысли, что вернуться сюда было худшей идеей, вынуждая сорваться и бежать со всех ног. Но тот факт, что они не выглядели раздавленными, а скорее возбужденными, предвкушающими, заставил любопытство победить.

– Ник, – Келлан подошел и похлопал меня по плечу. – Мои соболезнования.

– Спасибо, Келлан, – буркнул я в ответ на автомате. Эта фраза меня уже достала.

– Привет, – Тесса подняла голову, оторвав взгляд от кипы бумаг, над которыми корпела.

– Ну привет, рад тебя видеть. Правда, – я присел на стул рядом с ней. – Ну так что у вас тут, рассказывайте.

– Уууу, ты вернулся в игру как никогда вовремя, – Келлан, усевшись напротив меня, откинулся на стуле, в тот самый момент, когда в помещение вошел Бен.

– Николас, с возвращением, – приветливо бросил он, прошагал по кабинету и уселся за свой стол. Вопреки обыкновению, на нем не было костюма или хотя бы пиджака. Мне кажется, я впервые видел Бена в джинсах и футболке. Явный признак «отпуска» в организации. – В первую очередь – прими мои искренние соболезнования, хотя наверняка этой фразой ты сыт по горло. Во-вторых, все мы здесь, похоже, должны сказать спасибо твоей героически погибшей жене.

– Не понял? – о чем он вообще говорит? Я был на сто процентов уверен, что он до сих пор злится на нее за ее проделки с газом. Это сорвало Бену кучу операций, и лишнее притворство «о мертвых либо хорошо, либо никак» было явно ни к месту.

– Ник, все эти месяцы мы следили за тем, что происходит в мире. Поначалу, не было сомнений в том, что произошедшее – акт устрашения для всех остальных, но факты говорили об обратном. Похоже, что Хлоя специально это все провернула, – Тесса явно подбирала слова.

– Что ты несешь, Тереза? Ты думаешь, она хотела умереть? Да никто в этой комнате не хотел жить больше, чем она когда-либо, – их двусмысленные фразы выводили меня из себя.

– Успокойся, Николас, – размеренно сказал Бен. – Все мы знаем, что сейчас тебе очень тяжело, но прояви хотя бы каплю уважения и послушай, что тебе говорят. Ворлдчайлд затихли. Их словно больше не существует. И все мы здесь уверенны, что это явно не совпадение. Конечно, заявление в СМИ об их опытах над людьми тоже внесло свою лепту, но этого явно было недостаточно. У такой организации абсолютно точно был неуемный фанатичный предводитель, который устроил бы настоящий апокалипсис в ответ на такую дерзость, начал бы настоящую охоту за такими, как мы, хватался бы за любое грязное дело, чтобы вернуться в игру. Но ничего не происходит. И мы полагаем, что…

– Что это и было целью Хлои. Уничтожить их. Я видела это в ней тогда, в пустыне. Я это чувствовала. И я ее понимаю, – потупив взгляд, закончила его фразу Тереза.

– Что ты можешь понимать? Да она была одной из самых умных людей, что я когда-либо знал, но не настолько, чтобы сражаться с мировым злом, – процедил я сквозь зубы. Ведь я никогда не говорил ей об этом, о чем теперь жалеть уже поздно.

– Поверь хотя бы мне, Ник, – умоляюще проговорил Келлан. – Я пол своей жизни только и делаю, что хватаюсь за ниточки, которые так или иначе ведут к Ворлдчайлд, но после ее смерти нет даже и намека на то, что они все еще существуют. Она, и тот парнишка вместе с ней, который, кстати, уже несколько лет был их пленником, явно задумали отомстить им за всю боль. И у них получилось. Ценой своей жизни, не знаю как, но они будто специально пудрили им мозги этим газом, чтобы усыпить бдительность, подобраться как можно ближе и уничтожить Ворлдчайлд изнутри.

– А как же тогда сцена в пустыне в Персидском заливе? Что-то не похоже было, что она играла за Ворлдчайлд. Скорее даже наоборот, уж Тесса не даст соврать, – я никак не мог поверить в правдивость того, что я сейчас слышал. Я ведь все это время думал, что ее смерть была фатальной ошибкой, никак не актом самопожертвования во благо других.

– Газ появился как раз после той операции, и разумно полагать, что произошедшее стало отправной точкой, последней каплей на весах. Тесса рассказала нам о том, что произошло между вами и о том, что Хлоя об этом узнала, уж прости ее. Но только тогда все карты наконец сошлись, – проговорил Бен, глядя мне в глаза исподлобья.

– Ну уж спасибо, Тереза, могла бы оставить интимные подробности при себе, – я бросил на нее испепеляющий взгляд.

– Ник, да что ты несешь! Ты же не думаешь, что все вокруг слепые? Все и так было очевидно, рассказывать даже особо ничего не пришлось! Мы разозлили ее до предела своей интрижкой, у Хлои ничего не осталось, и не было и дня, когда бы я сама не винила себя в произошедшем, – у Тессы на глазах навернулись слезы. Конечно же, она чувствовала весь этот ураган эмоций, эту тонну печали, которая сжирала меня изнутри.

– Ты ничего не знаешь о сожалении, – процедил я сквозь зубы, встав со стула и зашагав по кабинету. – Так вы серьезно думаете, что она сделала это специально? Устроила весь этот спектакль, чтобы выкорчевать Ворлдчайлд на корню, убив их главу? Не смешите меня, Хлоя никогда, повторяю, никогда не стала бы никого убивать.

– Может и не могла, да только то, через что она прошла там… Ты не знаешь, кем она стала, никто не знает, – сказав это, Келлан устало опустил голову.

– Ой, но вот ты то ее знал, конечно, да ты ее в жизни ни разу не видел. Да и вообще, народ, что с вами не так? Чувство такта, хотя бы малейшее осталось? Я изо всех сил пытаюсь пережить потерю, и получается пока и без того хреново. И вместо того, чтобы помочь хоть как-то отвлечься, вы только и делаете, что говорите о Хлое, которую, между прочим, едва ли знали, – я бросил на него осатанелый взгляд.

– Странно это все, – еле слышно пробормотала Тесса, осматривая меня с ног до головы.

– Ну наконец-то, хоть кто-то счел все озвученное сейчас, как минимум, странным, а по существу – параноидальным бредом, – воскликнул я, взмахнув руками и усевшись обратно на стул рядом с ней.

– Нет, странно другое. Я совсем тебя не чувствую. Ты явно взбешен и вообще на грани истерики, но я ничего не чувствую, – задумчиво бормотала Тереза, не отрывая от меня взгляда. Все в этой комнате последовали ее примеру.

– Вы серьезно сейчас? Может еще скажете, что я тоже задумал предать вас или уничтожить, и это у нас семейное? Моя жена – мертва, и искать этому оправдание последнее, чем я хочу заниматься, и уж тем более – это не ваше дело.

– Ник, заткнись, – грозно буркнул Бен. – Тереза, ты не чувствуешь никого здесь?

– Нет, я чувствую эмоции каждого из вас. Кроме него, – словно завороженная, пробормотала Тесса. – И такого раньше не было.

– Что ты хочешь этим сказать? – признаюсь, становится интересно.

– А то, что мы наконец знаем, кто ты. Ты – Щит, и способности других на тебя не действуют, – восхищенно прошептал Келлан.

– Кто? Ты в своем уме? – похоже, что от безделья у всех поехала крыша.

– Щит, Ник. Ты же наверняка не знаком с теорией Раджеша Неру, а вот Келлан ее изучил вдоль и поперек, – с явным любопытством в голосе проговорил Бен, медленно встал со своего кресла и зашагал по комнате. Я и Тесса застыли в предвкушении, а Келлан, довольный своим открытием, откинулся на кресле, на котором он и так скорее лежал, чем сидел. – Так вот, согласно этой теории в каждый момент времени, в любой год и в любом столетии живет только один представитель уникального дара. И когда он умирает, рождается другой. Только рождается не в плане биологического рождения, а образно, правильнее сказать, перерождается. Сотню лет Раджеш собирал факты, легенды и сказания о таких, как мы, пытался как-то систематизировать процесс появления неуязвимых, но больше всего его интересовали скрытые таланты. В своих трудах он упомянул несколько десятков «уникальных» бессмертных, среди которых, как раз таки, и был Щит, не подверженный силам других. В итоге он пришел к выводу, что даже наше существование подвержено законам сохранения энергии и законам равновесия. Пока жив один – не появится другой, и наоборот – как только он умирает, все события закручиваются в тугой узел, который так или иначе приведет другого к неуязвимости. Только вот когда проявятся способности, и проявятся ли вообще – никому неизвестно. Раджеш Неру считал, что дело в необходимости вмешательства неуязвимого с той или иной способностью в дела мира, в пресловутом балансе.

– Ну а как же теория Келлана, или чья она там, о вирусе? Об эмоциях и гормонах? – Тесса, словно завороженная, хваталась за каждое слово Бена.

– А это уже теория Келлана, наследника Раджеша. Они оба – Исследователи, только из разных веков. И каждый верит в то, что присуще его времени. Раджеш умер в начале семидесятых в возрасте трехсот сорока восьми лет. Келлан стал его наследием, только уже в более современном мире.

– Наследием… В смысле – он твой отец? – я ошарашенно смотрел на Келлана, который явно не был похож даже на дальнего потомка жителя южной Азии, или кем там вообще был этот Раджеш Неру, если судить по имени. – Но ведь… Я думал… Мы с Хлоей ведь пытались, врачи сказали, что мы не можем… Кааак?

– Ник, ты вообще чем слушал? Может стоило вместо того врача к ЛОРу сходить? – ехидно улыбнулся Келлан в ответ.

– Ник, Келлан – наследие Раджеша только в плане дара. В остальном, они едва ли приходятся друг другу даже дальними-дальними родственниками. Хотя твоя теория тоже достойна серьезного исследования, чем мы тоже уже долгие годы занимаемся, – четко проговорил Бен и, видя немой вопрос в моих глазах, продолжил. – Да, мы не можем иметь детей. Вирус уничтожает оплодотворенную яйцеклетку женщины еще в зародыше. Что тут играет главенствующую роль – избавление ли носителя от потенциальной угрозы, либо намек на то, что мы здесь не ради потомства, либо тот факт, что в неблагоприятных условиях простейшие микроорганизмы выбирают бессмертие, а не размножение, мы не знаем. Но что-то из этого, с наибольшей долей вероятности, наверняка является правдой. Во всяком случае, иных доступных нашему разуму объяснений у нас пока нет.

– Но для чего тогда нужно это все? Сойтись с кем-то, переспать, чтобы стать неуязвимым? Теория Келлана хоть как-то это объясняет, а тут то что? – запутали меня своими теориями в конец, только смирился с одной – так вот, пожалуйста, другая. Бесит.

– В теории Раджеша, все это нужно затем, чтобы кто-то, обладающий нечеловеческими силами, сначала познал любовь. Иначе, будучи несчастным, не познавшим рай на земле, он превратит ее в ад.

Глава 3