Последние
Он вновь переключил передачу, поднял ручник и вышел из машины. Я проводила его взглядом, наблюдая, как он спешно закрывает ворота гаража. В боковом зеркале я мельком увидела дом, который на короткое время стал нашим убежищем. Его серые панели, покрытые многолетней грязью и густым плющом, взбирающимся до самой крыши, выглядели как часть чего-то очень давно заброшенного. Заколоченные окна и двери добавляли этому месту мрачной таинственности.
Остин вернулся и сел за руль, бросив короткий взгляд на нас, словно убеждаясь, что мы в порядке. Машина снова тронулась вперёд, оставляя позади дом и заросшую поляну. Мы двигались через высокую траву, а затем въехали в небольшой лес. Солнечные лучи, уже успевшие подняться выше, пробивались сквозь густую листву, играя бликами на заляпанном лобовом стекле. Вскоре лес закончился, и перед нами открылись зелёные равнины, огороженные неровной гравийной дорогой. Под колёсами хрустели мелкие камни, отскакивая в стороны, а поднятая пыль клубилась за нами густым облаком. Машина заметно раскачивалась, но это не нарушало моего восторга.
Я отвернулась от окна и посмотрела на Остина. Он уже успел надеть солнечные очки, а его лицо озаряла лёгкая ухмылка.
– Как долго нам ехать? – спросила я, опуская козырёк, чтобы спрятаться от яркого солнца, слепившего глаза.
– Часов двадцать, – задумчиво ответил он, с лёгкостью маневрируя машиной. – Дорога давно пришла в упадок, так что нам придётся объезжать плохие участки и, что самое главное, избегать городов.
Он свернул на более гладкий асфальтированный участок и заметно увеличил скорость.
– Кроме того, нам нужно будет делать остановки для дозаправки и отдыха, – добавил он.
– А у нас хватит топлива, чтобы доехать до границы? – спросила я.
– Ну-у, – протянул он. – В багажнике лежит большой запас бензина, так что пешком идти точно не придётся.
Я кивнула, постукивая пальцами по дверной ручке, и тихо начала напевать песню, которую мама часто включала на старом магнитофоне или пела мне в детстве перед сном:
– Я вижу зелёные деревья, а также красные розы.
Я вижу их цветущими, для тебя и для меня.
И я думаю, как прекрасен этот мир.
Я вижу голубое небо, белые облака.
Светлые дни, тёмные ночи.
И я думаю, как прекрасен этот мир.
Остин заметил это, и уголки его губ поднялись. Управляя машиной одной рукой, он потянулся к своему рюкзаку. Вытянув из него маленький чёрный плеер, он подключил провод к панели машины. Его лицо озарила искренняя, почти детская улыбка, пока он прокручивал список песен и наконец остановился на нужной.
– Ты же не думала, что я оставлю тебя без аккомпанемента? – сказал он, подмигивая мне.
Музыка заполнила пространство. Это была «What A Wonderful World» Луи Армстронга. Я растянулась в широкой улыбке, узнавая знакомые ноты. Остин прибавил громкость и начал подпевать вместе со мной.
Я устало облокотилась головой на холодное стекло, пока мой взгляд скользил по новым, незнакомым мне пейзажам. Жёлто-зелёные равнины бесконечной волной тянулись вдоль дороги, то взбираясь на холмы, то исчезая в глубине небольших лесов. В этом всём было что-то странное и чарующее – словно природа постепенно возвращала себе власть над землёй, когда-то принадлежавшей людям.
Вдалеке мелькали старые фермы: полуразрушенные мельницы, покосившиеся заборы, ржавые водонапорные вышки и серые силосные башни, которые выглядели так, будто пережили не одну войну. Каждая деталь этих пейзажей будто рассказывала свою печальную историю о том, как когда-то здесь кипела жизнь. Их мёртвая тишина резала контрастом с чудесной погодой: небо светилось мягкой голубизной, белые редкие облака, пушистые, как вата, медленно плыли, изредка скрывая солнце. Тёплый свет, струящийся сквозь листья, падал на меня, и я чувствовала, как каждая клеточка моего тела жадно впитывает эту простую радость жизни.
Однако всё изменилось, когда старые дома начали появляться всё чаще, пейзажи становились более хаотичными, а заросли кустарников и деревьев сменились запущенными улицами. Мы въехали в город. Я заметила старый, побитый временем дорожный знак с облупившейся краской, на котором всё ещё можно было разобрать название: «Галена».
Мой взгляд сразу же метнулся к Остину, замешательство охватило меня. Разве он не говорил, что нам нужно избегать городов? Заметив моё беспокойство, Остин убавил громкость музыки и бросил на меня короткий, ободряющий взгляд.
– Не переживай, – сказал он спокойно. – Здесь крайне редко можно наткнуться на претов.
– Почему этот город называется Галена, как и наше поселение? – удивлённо спросила я.
– Название нашего поселения пошло от названия озера, – начал он, легко переключая передачи. – А озеро, в свою очередь, назвали в честь этого города. Мы могли бы жить здесь, но это было слишком опасно. Мы искали место для нового дома, подальше от больших городов. Поэтому выбрали бывший курортный комплекс у самого озера.
Его объяснение немного прояснило, почему в нашем поселении были те странные просторные залы с необычной слишком нарядной мебелью. Именно там жители Галены устраивали праздники: День Благодарения, Рождество, дни рождения. Иногда залы превращались в сцены для концертов или театральных постановок для детей, где мы разыгрывали сцены из книг, которые нам приносили охотники.
– Мы решили не выдумывать новое название, – продолжил Остин. – Просто назвали наш новый дом так же, как и озеро. Всё просто.
– Что ж, теперь понятно, – тихо ответила я, задумавшись о том, как всё связано.
Тем временем город, казалось, стал ещё более мрачным. Дороги, изрезанные трещинами, заросли кустарниками и травой. Дома, едва видневшиеся сквозь густую сеть плюща, стояли молчаливыми тенями. На улицах лежали старые ржавые машины – многие без дверей и колёс, но некоторые ещё сохраняли чудом уцелевшие пыльные стёкла.
Вид вокруг был пугающим. Маленький город-призрак, наверняка когда-то полный жизни, теперь стал напоминанием о том, как быстро всё может закончиться. Я представляла себе, как здесь когда-то бегали дети, звучал смех, кипела работа… а теперь только тишина и ветер, который гулял между покинутыми зданиями и гнал по дороге разный мусор и сухие листья. От этого зрелища у меня по коже пробежал холодок.
Мы несколько раз свернули, пробираясь по узким улицам, пока, наконец, не выбрались на шоссе. Машина прибавила скорость, и вскоре город остался позади. Остин ничего не говорил, а я лишь молча смотрела в окно, чувствуя, как внутри меня что-то давит.
Когда серость города сменилась зеленью, я начала немного расслабляться. Пейзаж вновь стал привычно однообразным: бескрайние равнины, лёгкие холмы и далёкие линии горизонта. Однако это спокойствие быстро наскучило. Сильная усталость и недостаток сна начали одолевать меня, веки становились всё тяжелее, несмотря на то что машину время от времени трясло на неровностях дороги.
Сначала я закрыла глаза всего на мгновение, мягкий шум двигателя и тихо играющая музыка постепенно унесли меня куда-то далеко. Голова скользнула ниже, и я окончательно провалилась в сон.
Глава 4
Я проснулась от лёгкого покачивания по плечу.
– Мэд, нам нужно дозаправиться, – тихо сказал Остин. – И Лео просится в туалет.
Я зевнула и потёрла глаза, которые всё ещё жгло от сна. Я нащупала пряжку ремня и с усилием отстегнула её. Тело болело от долгого неподвижного сна в одном положении, а шея была затёкшей и болела так, словно её кто-то стянул невидимой верёвкой. Как только я вышла из машины, меня тут же окутал прохладный вечерний воздух.
Солнце уже начало медленно клониться к горизонту, окрашивая небо в золотисто-красные оттенки. Его яркие лучи падали на дорогу и кукурузное поле по обеим сторонам от нас, придавая этому месту странную, почти сюрреалистическую красоту.
– Боже, сколько я спала? – пробормотала я, поднимая запястье, чтобы взглянуть на часы. Четвёртый час. Значит, я проспала около шести часов. Я хмыкнула, не зная, радоваться этому или нет. Сон был необходим моему организму, но мышцы явно не оценили столь долгого отдыха в тесноте машины.
Открыв пассажирскую дверь, я спустила сонного Лео на землю. Его большие глаза всё ещё были опухшими от крепкого сна, а волосы смешно топорщились во все стороны, создавая видимость причудливого хаоса. Он выглядел трогательно и немного смешно, отчего я ласково потрепала его по голове, заставив лениво улыбнуться.
Осмотревшись, я постаралась приглядеть место, где можно было уединиться. Но вокруг, насколько хватало моих глаз, не было ни деревца, ни укромного уголка – только бескрайние поля.
– Придётся пописать в кукурузу, – объявила я, бросив взгляд на Лео. Тот ничего не ответил, только кивнул, потирая глаза.
Мы направились в ближайшие заросли. Высокие подсохшие стебли постепенно скрыли нас от машины, шурша от лёгких порывов ветра и наполняя пространство тихим шелестом. Остановившись спустя несколько метров, я убедилась, что нас не видно с дороги, и повернулась спиной, давая Лео уединение. Ветер шевелил мои волосы, напоминая о тех днях, когда мы с Лео и Джесси ходили собирать початки в поле у Галены. Тогда всё казалось другим: смех, солнце, корзины, полные кукурузы, а теперь – тревога, укрытая тонкой оболочкой притворного спокойствия.
Когда Лео закончил, я взяла его за руку и отвела обратно к машине. Остин всё ещё продолжал возиться с заправкой машины, а Лео, казалось, вновь начал клевать носом, едва забравшись на своё место в машине. Я же снова направилась вглубь поля, чтобы облегчиться самой.
Остановившись подальше от дороги, я быстро стянула джинсы и присела, сосредоточившись на деле. В этот же момент я услышала шорох. Он раздался справа, резкий, но короткий, разорвал зыбкую тишину вокруг. Я тут же обернулась, сердце учащённо забилось, но вокруг ничего не было – только бескрайние зелёные ряды.
Наверное, это просто зверёк, мысленно успокоила я себя, вспоминая, как в поле у Галены мы часто встречали ежей, зайцев и даже лис. Но тревога не отпускала. Торопливо закончив своё дело, я натянула джинсы и обернулась, намереваясь вернуться к машине. В этот момент шорох повторился – теперь ближе и громче. Шум исходил из-за спины, а затем стебли зашевелились всего в нескольких метрах от меня.
Я замерла, не в силах сделать даже шаг. Всё тело напряглось, а ладони, сжимающие пояс джинсов, моментально вспотели. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь далёким пением птиц и едва различимыми голосами Остина и Лео у машины. Этот контраст между спокойствием вдали и нарастающим ужасом здесь, в гуще поля, доводил меня до безумия. И в этот момент из пожухлой зелени появился мутант.
Мгновение растянулось в бесконечность, и передо мной разверзся живой кошмар. Его тёмно-серая изуродованная кожа напоминала высохшую и потрескавшуюся глину. Лицо – если это можно было так назвать – представляло собой страшную, изломанную маску: пустые чёрные провалы вместо глаз, отсутствующий нос и зияющая пасть, из которой свисал покрытый чёрной склизкой кровью язык, рядом с которым болталась нижняя челюсть. Его тело выглядело так, будто его пытались разорвать на части – глубокие порезы обнажали сухие, потрескавшиеся кости, а от правой руки остался лишь жалкий обрубок. Левая рука была покрыта рваными кусками кожи, дрожащими при каждом его движении.
Едкий запах гниения и разложения моментально окутал меня, словно невидимая пелена. Я едва не закашлялась, пытаясь не вдыхать эту вонь, но мой желудок уже болезненно скрутило, а волна тошноты неприятно подобралась к горлу.
Прет замер в метре от меня, поворачивая голову и втягивая воздух через свои изуродованные отверстия вместо носа. Одновременно свистящий и булькающий звук пробил меня насквозь, а по спине пробежали мурашки. Я перестала дышать, боясь хоть как-то выдать ему своё присутствие. Мой лоб мгновенно покрылся холодной, липкой испариной.
Пистолет. Где мой чёртов пистолет?!
В голове всплыл голос Остина: «Твой пистолет всегда должен быть у тебя под рукой». Но он лежал в рюкзаке в машине, которая сейчас была для меня недосягаемой. И мой нож тоже был там.
И чем я только думала?!
Дура, дура, дура!
Пока я мысленно ругала себя, прет внезапно раздал низкий, протяжный клёкот – звук, от которого в моих жилах застыла кровь. В следующую секунду он бросился на меня с пугающей скоростью. Я едва успела развернуться в сторону дороги, как он навалился своим тяжёлым, мертвенным телом, сбивая меня с ног.
Удар о землю был таким сильным, что воздух выбился из лёгких, лишив меня возможности закричать. Подбородок с силой ударился о твёрдую, иссохшую почву, а перед глазами поплыли тёмные пятна. Я начала задыхаться, издавая лишь хриплые, прерывистые звуки, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.
Его липкий язык скользнул по моей шее, оставляя на коже мерзкую, холодную слизь. От этого ощущения меня прошибла волна отвращения и неотвратимого ужаса, но в этот момент воздух разорвал оглушительный выстрел. Грохот был таким мощным, что у меня заложило уши, а в голове начал звенеть противный шум. Холодная, вязкая жидкость брызнула мне на шею и волосы, от чего я непроизвольно зажмурилась, сдерживая рвотный позыв. Тело прета обмякло на мне и с громким хлюпающим звуком его голова, или то, что от неё осталось, рухнула на землю рядом.
– Чёрт возьми, Мэди! Где твой пистолет?! – голос Остина прорывался сквозь звон, наполняя воздух смесью ярости и тревоги. Он рывком стянул с меня тяжёлое тело мутанта, и я, наконец, смогла сделать долгожданный вдох, который тут же прервался хрипом.
– Я… я положила его в рюкзак, – прохрипела я, чувствуя, как мои руки и ноги трясутся. Адреналин кипел в крови, а сердце билось где-то в горле.
Лицо Остина вспыхнуло гневом, но больше всего в его глазах было беспокойства. Он резко поднял меня на ноги, крепко держа за руку, чтобы я не упала.
– Ты забыла, о чём я говорил несколько часов назад?!
Оттолкнув ногой безжизненную тушу прета, он внимательно осмотрел меня. В этот момент его злость казалась почти осязаемой – от напряжённых челюстей до огня в глазах.
– Прости меня… – прошептала я, стыдливо опустив голову. – Я не подумала.
Остин ничего не ответил, но его взгляд говорил за него. Я смахнула с себя пыль и машинально потёрла шею, всё ещё чувствуя нестерпимую липкость там, где до этого стекала кровь прета. Она казалась тяжёлой, почти горючей субстанцией, словно тёмный нефтяной осадок. Когда я посмотрела на собственные ладони, моё сердце оборвалось: на коже расползлись жирные, угольно-чёрные потёки. Желудок сразу же сжался в тугой узел, и меня захлестнула волна тошноты и паники.
Я заразилась?
Что теперь со мной будет?
– Всё в порядке, Мэд, – негромко произнёс Остин, заметив моё растерянное лицо. Его голос, хоть и звучал спокойно, всё же слегка дрожал от напряжения. Он протянул мне полупустую бутылку с водой. – Ты не заразишься от попадания крови претов на кожу, – добавил он, видя, как у меня неуверенно дрожат руки.
Я кивнула, но не смогла выдавить из себя хоть какое-то слово. Густые пятна крови мутанта, перемешанные с грязью, слишком быстро въелись в кожу. Казалось, что они прожгли её насквозь, оставляя едкий след и тошнотворный запах. Я яростно тёрла руки водой, стараясь смыть эти разводы, которые впитались в кожу между пальцами и цепко застряли в трещинках вокруг ногтей. Словно смола, они не желали отступать, а один лишь вид этой крови заставлял сердце биться быстрее, а воображение рисовало самые жуткие картины. После, насколько это было возможным, я смыла остатки крови с шеи. О волосах я решила позаботиться позже.
– Я прошу тебя, положи пистолет и нож в карманы, – чуть громче сказал Остин, оглядываясь по сторонам, будто ища источник новой опасности. – В следующий раз меня может не оказаться рядом.
Его слова отдались у меня внутри холодным эхо. Я вновь слабо кивнула, сжимая зубы, чтобы не разрыдаться от нервного перенапряжения. Страх словно наливался тяжёлым свинцом в моей груди, но я сделала глубокий вдох и постаралась взять себя в руки.
– Пойдём, – добавил он, бросив быстрый взгляд через плечо, туда, откуда доносился слабый шелест листвы. – Надо уезжать как можно быстрее. Выстрел мог привлечь других претов.
Мы шли к машине в полной тишине, оба напряжённые и всматривающиеся в каждый тонкий кукурузный стебель, будто за ними могли скрываться другие преты, готовые в любую секунду на нас напасть. Пока Остин принялся возиться с бензобаком, насупив брови и морщась каждый раз, когда ему приходилось дёргать за заклинившую крышку, я быстро достала из-под ног Лео свой рюкзак и вынула оттуда пистолет и нож. Стиснув зубы, я запихнула оружие в карманы джинсов и кофты. Не самое удобное решение, но другого выхода не было: чувство безопасности превышало любой дискомфорт. Всё моё существо кричало о том, что следующая встреча с мутантом может закончиться гораздо хуже, чем предыдущая. И тогда уже никто не будет спасён – ни я, ни люди, которых я люблю.
Закончив с заправкой, Остин тут же занял своё место за рулём. Без лишних слов мы захлопнули двери, и машина рванула с места так резко, что меня вдавило в сиденье, а сердце снова подпрыгнуло куда-то к горлу. Остин явно был сильно зол из-за случившегося. Я машинально потянулась к ноющему подбородку, который саднил после встречи с сухой землёй, и украдкой посмотрела в боковое зеркало. В отражении я увидела довольно внушительную покрытую пылью ссадину, растянувшуюся по нижней части лица. Радовало только одно – зубы остались целы. Везение, конечно, сомнительное, но хоть что-то.
– Сколько нам осталось ехать? – спросила я, не сводя глаз с расстилающегося поля. Мне хотелось отвлечься от горячей пульсирующей боли в челюсти.
– Думаю, около пятнадцати часов, – ответил Остин с привычной усталостью в голосе. – Но дорога становится всё хуже и хуже… Скорее всего, нам придётся замедлиться.
Он ненадолго замолчал, словно обдумывая что-то, затем потянулся к старому кнопочному телефону с антенной, закреплённому ниже панели, откуда тихо доносилась приглушённая музыка. Набрав несколько цифр, Остин открыл люк над нашими головами, и в салон хлынул прохладный воздух, смешанный с запахом пыли и увядшей листвы. Я заметила, как он сосредоточенно слушает гудки, а моё собственное волнение начало расти. От нервозности я стала покусывать ноготь, пытаясь унять это неприятное ощущение ожидания чего-то непонятного.
Спустя полминуты из динамика послышался спокойный, уверенный голос:
– Остин? Привет.
– Привет, друг, – ответил дядя, уголки его губ дрогнули в едва заметной улыбке.
– Как твои дела, приятель? – поинтересовался незнакомый голос.
– Мэтью, я еду к вам. Со мной дети, – торопливо сообщил Остин, не отвлекаясь от дороги.
После этих слов наступила долгая, тягостная пауза.
– Что-то случилось? – озабоченно спросил Мэтью.
Остин сжал губы в тонкую линию, затем громко выдохнул.
– Да. Бункерные нашли Галену.
Ответ последовал почти мгновенно, резкий и пропитанный гневом:
– Мать твою! Грёбанные ублюдки.
Я вздрогнула от его слов, но Остин оставался спокойным. Он только снова глубоко вздохнул, а я, незаметно для себя, пополнила свой скромный словарный запас новым выражением.
– Сколько вас? – уточнил Мэтью.
– Четверо, – ответил Остин.
– Где вы сейчас?
– Объезжаем Миннеаполис. Примерно на двести километров западнее.
– Принял.
Тишина снова повисла между ними, но она была наполнена напряжением, будто каждый из мужчин искал подходящие слова, чтобы выразить то, что кипело у каждого из них внутри.
Наконец, Мэтью нарушил молчание:
– Дорога сейчас очень дерьмовая, – мрачно сказал он. – Мои ребята говорят, что постоянно стали натыкаться на полчища заражённых.
– Полчища? – переспросил Остин, удивлённо вскинув брови.
– Да, Миллер. Сотни, но чаще тысячи серых. Всё начинает выходить из-под контроля.
Я заметила, как пальцы Остина крепче сжали руль. На его лице отразилось то же напряжение, что было и у меня внутри. Я понятия не имела, что значит полчище и как это, когда их сразу сотни, а то и тысячи в одном месте. Учитывая то, насколько просто меня сбил с ног тот прет в поле, даже десяток таких потрёпанных чудовищ смогли бы с лёгкостью разделаться со мной за считанные секунды.
– Это что-то новое, – тихо пробормотал дядя, бросив на меня быстрый взгляд. В ответ я нервно сглотнула и продолжила грызть ноготь, ощущая, как в груди сжимается тугой ком страха.
– Да. И это чертовски плохо, – продолжил Мэт, а затем добавил: – Вам придётся быть предельно осторожными.
Остин на мгновение прикрыл глаза, давая себе передышку от собственных мыслей.
– Нам ехать до вас ещё часов пятнадцать, но, возможно, придётся сделать остановку. Я не спал почти двое суток, – устало сказал Остин, быстро потирая переносицу и возвращая руку на руль.
– Я тебя понял, Миллер. Выходи на связь каждые три часа. Если что-то случится, звони сразу. Вертушка ещё в строю, но использовать её я готов только в крайнем случае. Надеюсь, ты понимаешь.
– Конечно, Мэтью. Договорились, – кивнул Остин, словно его друг мог это видеть. На его лице мелькнула слабая, почти неуловимая улыбка, которая осветила его усталое лицо.
– Береги себя, приятель, – напоследок сказал Мэтью.
– До связи.
Остин сбросил вызов и аккуратно вернул телефон на крепление. В машине снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим урчанием мотора и едва слышимой музыкой. Я молча следила за тем, как медленно закрывается люк над нашими головами.
– Этот Мэтью, – решила я нарушить тишину, – он и есть тот самый твой знакомый.
Остин слегка кивнул, не отрывая взгляда от дороги, но его лицо чуть смягчилось.
– Всё верно. Мы вместе служили в армии США ещё до всемирного катаклизма. Как твой отец и дед, – он улыбнулся, словно оживляя в памяти образы тех времён.
– Папа служил в армии? – переспросила я, чувствуя, как глаза расширяются от удивления. Эта новость сбила меня с толку: папа никогда не рассказывал о своей службе. Даже мама, которая обычно не скрывала от меня деталей из прошлого, ни разу об этом не упоминала. – Ого…
Остин бросил на меня короткий взгляд, а затем снова сосредоточился на дороге.
– Да, – тихо заговорил он. – Ещё до того, как твоя мама узнала, что беременна тобой, он почти всё время был на службе. Лишь изредка приезжал в Чикаго во время отпуска. Но когда узнал, что станет отцом, сразу же разорвал контракт и вернулся домой. Хотел быть рядом с тобой и твоей мамой.
У меня внутри всё потеплело от этих слов. Я представила, как папа, ещё совсем молодой, принимает это решение ради меня, ради того, чтобы быть рядом. Улыбка невольно дрогнула на моих губах, но вместе с ней пришла горечь воспоминаний. Наши с ним отношения всегда были напряжёнными. Мы редко находили общий язык, а его постоянная гиперопека невероятно раздражала меня. Особенно, когда мне исполнилось тринадцать и я впервые заинтересовалась мальчишками. Но, несмотря на все наши разногласия, я знала, что он меня любил, хоть и никогда не говорил об этом вслух. Любил… а теперь его больше нет. И всё потому, что он смог отказаться от двух своих детей, запивая горе алкоголем и умерев так… глупо.
– По поводу того, что Мэтью сказал про полчища… – я прочистила горло, чтобы избавиться от кома, застрявшего в нём.
Остин не стал дожидаться, пока я закончу мысль, и ответил, словно продолжая собственные размышления:
– Я полагаю, что на них можно наткнуться только вблизи крупных городов. А мы их объезжаем. Но, – он сделал короткую паузу, задумчиво сдвинув брови, – это не значит, что нам нечего бояться. Шанс наткнуться на большую стаю всегда есть.
Я нервно сглотнула и кивнула. Остин говорил это спокойно, но его слова заставили моё сердце ускорить ритм. Полчища. Стаи. Сколько ещё страшных вещей я не знала о мире, в котором жила?
Повернувшись к заднему сиденью, я взглянула на Лео. Он дремал, сжимая маленькой ладошкой руку Джесси. Её лицо, напротив, оставалось непроницаемым, а во взгляде читалось отчуждение. Это ощущение пустоты и холода, исходящее от неё, заставило меня крепко сжать губы и отвернуться. Нам нужно будет поговорить, как только это всё закончится, как только доберёмся до Мэтью и сможем нормально отдохнуть. Она не может вечно дуться на меня. Хотя, если быть честной, я переживала не столько за себя, сколько за Остина. Он спас ей жизнь, а она, казалось, даже не хотела этого замечать.
Спустя три долгих часа пути, наполненных гулом двигателя и гнетущим молчанием, Остин наконец остановил машину. Шины с хрустом прокатились по потрескавшейся дороге, прежде чем погрузились в мягкую, растревоженную траву у обочины. Мы выбрались наружу, чтобы размяться, заправить машину и немного развеяться. Вокруг нас раскинулось бескрайнее поле высокой травы, простирающейся до самого горизонта. На этот раз не было ни кукурузных зарослей, ни каких-либо укрытий – только ровные, слегка колышущиеся на ветру зелёные волны.