Тайрин. Семь прях. Книга 3

Это был самый тяжелый день в жизни Тайрин. Нитки путались, а игла сводила ее с ума. Адэла ругалась, как последний пьянчужка. Скоро у Тайрин так разболелась голова, что она расплакалась.

– Проваливай! – зарычала Адэла. – Театр не место для тупиц!

А мастер над словами Гута стоял в это время перед мозаичным кругом зала Приветствий.

Пусть из темных закоулков души твоей
Прогонит страшных чудовищ
Свет знаний, разума и любви —

эта цитата из Пятого восьмистишия Ригантэра Киронского была одной из его любимых. Выложенная кусочками разных оттенков синего по полу цвета охры, она смотрелась очень эффектно.

«Свет разума» – вот что такое чтение, книги, Библиотека. Тумлис говорил, Тайрин приходит сюда каждую свободную минуту. И танцует.

– Какие-то ритуальные дикие танцы, мастер Гута! На словах великого Ригантэра!

«Я хочу в театр», – сказала она обиженно при Отборе. Сегодня он отправил ее туда. Пусть посмотрит, хотя бы издалека, хоть на минуточку прикоснется к своей мечте. Наверное, эта Тайрин Литтэр, дочь швеи и плотника, восхитительно танцует. Даже ее обычные движения полны грации. И разве чудовища движут ею? Нет. То любовь к красоте, чувство прекрасного, внутренняя музыка. Да и как свет разума достигнет темных закоулков ее души, если она не может прочесть эти слова? Синее на охре…

«Однажды она сможет, – подумал мастер Гута. – Она сообразительная. Сама выучила буквы, научилась связывать их в слова. Жаль только, – он вздохнул, – что мне приходится притворяться злым, чтобы они не раскрыли наш секрет. Страхом вынужден я скреплять мои дары».

Сказка о двуфе

– Нам нельзя покидать Рилу, – шипит Бьёке.

– Ой-ой-ой, какие мы правильные! – ёрничает Мэтл.

– Вы что, серьезно? – не верит Аута.

– Ну а что такого? – отвечает ей Тинбо. – Сейчас лето, в городе полно народу, никто не хватится нас.

А Тайрин и слышит, и не слышит их.

Как только Мэтл предложил: «Выйдем за стены Рилы, я знаю где», внутри у нее будто вспыхнул огонь. Это было немного похоже на то давнее чувство, которое обожгло ее, когда она впервые увидела своего новорожденного брата Элту. Но тогда огонь шептал о беде, о чем-то страшном, темном, и кровь Тайрин зажглась диким огнем, и нужно было выплеснуть этот жар, эту беду. И она танцевала с литами в библиотечном зале Приветствий. И спасла брата. А сейчас этот огонь хоть и вспыхнул вновь, но обещал прекрасное приключение, что-то новое, неизведанное, волшебное, как умение понимать буквы и складывать их в слова.

– Да веди уже нас, Мэтл! – выкрикнула она.

Все сразу перестали спорить, уставились на нее, а потом на Мэтла. Он дурашливо отвесил ей поклон и двинулся по Свечному переулку.

Тихие дома с мирно светящимися окнами смотрели им вслед. Никто не окликал их, не спрашивал, куда они идут на ночь глядя. В этот час много молодых людей шатается по Риле, никому до них и дела нет, лишь бы утром все вовремя пришли на работу. Они миновали табачную лавку и свернули в проулок без названия.

– Здесь, – сказал Мэтл, и Тайрин уловила хрипотцу страха и неуверенности в его голосе. Он подошел к городской стене и стал шарить по ней рукой.

– Что ты там ищешь? – прошипела Бьёке. – Потайную дверь?

Мэтл не ответил. На стене темнело какое-то пятно, но никакой двери, конечно, не было и быть не могло. Мэтл нагнулся, и тогда Тайрин увидела: темное пятно – это плющ, который влез по стене. Разросшийся, старый, он казался тверже камня, но все-таки сквозь листья светился воздух ночного неба – там, по ту сторону стены. Тайрин сделала шаг, раздвинула стебли и нырнула в лазейку. Тинбо вздохнул и полез следом, потом и Бьёке с Аутой.

Они стояли впятером у стены, с другой стороны города, покидать который им запрещено законом. Вниз уходил косогор, буйно заросший разнотравьем; косогор утыкался в широкий луг. Над лугом стояло густо-синее небо в крапинку звезд. Темный лес окаймлял луг, как ресницы – глаз.

– Ух ты! – выдохнула Аута. – Я перерисовывала этот вид недавно.

– Не верю, что мы сделали это, – проворчала Бьёке.

– Если вам интересно, – сказал Мэтл, – я нашел эту лазейку, когда вчера вечером домой возвращался. И между прочим, она появляется только в темноте.

Тайрин и Тинбо молчали. У Тайрин в голове было пусто и звонко, будто она залпом выпила весь этот простор, и он смог поместиться внутри нее, но больше там ни для чего не осталось места. Она поняла, почувствовала, кожей ощутила: дело не только в том, что она первый раз в жизни видит что-то, кроме каменных улиц Рилы и ее деревьев, посаженных в ряд. Близость леса будоражила и тревожила ее. Этот лес не так прост, как кажется. Здесь живут не только дикие звери и старые деревья.

– Наверняка тут полно флигсов, да? – тихо спросил ее Тинбо. Они часто думали об одном и том же.

– Ну, раз есть флигсы, значит, есть и литы, – ответила Тайрин и кубарем покатилась по косогору.

– Сумасшедшая! – фыркнула Бьёке, но тоже начала спускаться.

Мэтл подскочил к ней, повалил в траву, и они с хохотом и визгом покатились вниз. Аута и Тинбо переглянулись, взялись за руки и побежали следом. Все пятеро хохотали, встретившись у подножия холма, на котором высилась стена Рилы, и сверчки испуганно примолкли в траве.

Они сели спиной к городской стене, смотрели на лес.

– Как ты сказал? – спросила Тайрин. – Появляется только в темноте?

– Ага.

– Мэтл, как такое может быть? – пожала плечами Бьёке. – Хватит морочить нам голову, ты же не двуфь.

– Кто-кто?

– Ну… ладно, не важно! – вспыхнула Бьёке.

– Расскажи, а то твоя голова так и останется замороченной! – пригрозил Мэтл. – Вдруг я и правда этот твой друфь!

– Двуфь, – кисло поправила Бьёке и вздохнула. – Это пьятанская легенда, но ее мало кто слышал, она очень старая. И вы же знаете, все эти истории объявлены выдумками, вредными для общества.

– Я верю в наши легенды, – серьезно сказал Тинбо.

– И я в наши, – поддержала его Аута. – И буду верить всегда, хоть кто мне запрети.

– Ладно, ладно, – сдалась Бьёке. – Двуфь… ну, это такое существо, мне бабушка про него рассказывала, а ей ее бабушка, а ей…

– Ее бабушка. Понятно, Бьёке, так всегда бывает, давай уже, не тяни.

– Я не тяну! – вспыхнула Бьёке. – Просто это так рассказывается по правилам, а по-другому нельзя.

– Хорошо, хорошо…

– В общем, в одной пьятанской деревушке жил парень. Вокруг деревушки были глухие леса да болота, в какую сторону ни пойди. Ну, так везде у нас… везде там, в Пьятии. Парень был очень красивый, и все девушки сходили по нему с ума.

– Прямо как по мне! – вставил Мэтл, расправляя плечи. Остальные посмеялись.

– Ну-ну, – хмыкнула Бьёке и продолжала: – Но парень, который совсем как Мэтл, был не только красавцем, но и полным придурком.

– Эй!