Земное о земном

Даня. В понедельник получишь.

Нелли (недоверчиво). Откуда у тебя?

Даня. Неважно.

Нелли. Скажи правду, иначе не возьму.

Даня. У тебя выхода нет.

Нелли. Всё равно! Не хочу тебя подставлять.

Даня. Не волнуйся. Мной заработанные.

Нелли. Я тебе отдам. Не сразу, но отдам. Так откуда такая сумма?

Даня. Отцу на памятник откладываю. Мраморный. В понедельник тебе привезу.

Нелли. В понедельник поздно. Мне в десять сегодня. Последняя цифра. У озера. Знаешь… ива?

Даня. Да, поздно. У дяди разве перезанять…

Нелли. Дохлый номер.

Даня. Попытка – не пытка.

Нелли. Какой ты… (Напевает.) Как часто вижу я сон, мой удивительный сон, в котором осень нам танцует вальс-бостон.

Подходит к Дане, кладет руки ему на плечи, некоторое время молча танцуют… Неожиданно прижимается всем телом, обнимает, целует.

Картина пятая

На крыльцо выходят Перхуров с женой, Борис с Людмилой.

Надя. Выпили бы чайку с дороги.

Людмила. Спасибо, спасибо! Мы сыты.

Надя. Хорошо. Тогда попозже.

Перхуров. На озеро хотите сходить? Тут рядом. Да можно и здесь позагорать. (Горделиво оглядывается.) Пока ещё недоделано, но в общих чертах…

Из дома выбегает Славик.

Славик. Мам, давай цветы срезай. Время.

Надя. Может, ты? Не видишь разве? У нас гости.

Славик. Цветы, мамуль, по твоей части. Ты знаешь какие и сколько. (Подаёт садовые ножницы.)

Надя (недовольно). Ничего сами не могут. Плёнку неси!

Славик. Айн момент! (Убегает.)

Перхуров. Сын… Во какой, а? Надежда и опора! Для него и живу. Женился полгода как. Жену взял работящую, не белоручку там какую, а из деревни. Не тебе фигли-мигли. На днях ездил к тёще, жену отвозил, так и забор поправил, крышу подлатал. Чин-чинарём! Орёл!

Людмила. Молодец.

Перхуров. Парень что надо. На все сто. Высшее получил. Инженер-строитель.

Людмила. Хорош, хорош. Ничего не скажешь.

Перхуров. Знали, что делали. Мы брака не любим. Верно, мать?

Надя (отмахнулась). Да иди ты.

Перхуров (Людмиле). Фундамент посмотри. Из цельного камня. На века.

Людмила. А резьбу кто выполняет? В лучших традициях сделано.

Перхуров. Нравится? Вот так-то. Знай наших!

Возвращается Славик с плёнкой.

Славик. Мам, помоги мне. Вдруг не так сделаю.

Надя. Ладно. Пошли. (Мужу и гостям.) Я ненадолго.

Перхуров. Ждём, ждём. Как же без хозяйки?

Надя с сыном уходят.

Людмила. Так кто же мастер? Смотришь – и душа радуется.

Перхуров (неохотно). Да племянник мой. Вон Борька помнит – Данька. Ну, сын Мирона, брата моего.

Людмила. Да, Борис рассказывал, а не помню, видела ли… Он тогда совсем маленьким был.

Перхуров. Надо же! Живём вроде в одном городе, а видимся раз в сто лет. Так выходит. Что за люди. Мирон умер три года как, царствие ему небесное, вы болтаетесь по квартирам. С огнём днём не сыщешь. Чего родни чураетесь? Скажи кому – засмеют.

Людмила. Борису нужно уединение, чтоб не мешал никто. Для сосредоточения. Когда он погружается в это состояние, стихи, говорит, сами приходят. Так и льются, но достичь этого безумно трудно. Вот и приходится скрываться от родни, от друзей. Так что…

Перхуров. Ой ли! Печатают?

Людмила. Пока нет, но… в скором времени…

Перхуров. Так какого рожна? (Насмешливо.) Я-то думал, деньги лопатой гребёшь, может, и мне подкинешь? А, Борь? Дача да машина всё сжирают подчистую, все жилы вытягивают, чёрт их дери!

Борис. Вдруг дачу строить… возраст уже того…