На златом крыльце сидели…

Вот на этом шутники и спалятся, подумал Гриша и попросил:

– Тогда меня загипнотизируй. Или Борьку.

– Исключено. У нас друг на друга иммунитет. Мы уже пробовали. Действие распространяется только на чужаков. Мы в одной игре, а мир – по ту сторону занавеса, – сказал Алик.

– Ребята, признайтесь, это лажа, какой-то розыгрыш, – все еще сомневался Гриша.

– Вот неверующий! Говорю же тебе, все правда. Неужели у тебя так-таки ничего и не случилось? Ведь зачем-то ты полез на Сейшелы! – воскликнул Борис.

Гриша задумался. В самом деле, прежде он никогда бы не решился выбросить лекарства и не помышлял о круизе. Просто тихо ждал бы своего часа. Но говорить друзьям о том, что он приговорен, сейчас хотелось меньше, чем когда-либо. Судя по всему, они были не в курсе.

– Просто захотелось поездить по миру. А то ведь проживешь жизнь и так ничего и не увидишь, – сказал Гриша.

– Это первый шаг. Значит, геройство у тебя впереди. Я ведь тоже еще не президент. Время покажет, – улыбнулся Алик.

«Это если есть время», – подумал Гриша. Душа снова сжалась от тоски и жалости к себе, но возглас Бориса отвлек его от грустных мыслей:

– Братцы! Я понял! Ну ты, Гришаня, и лоханулся!

– В смысле?

– Помните наш разговор перед тем, как появилась игрунья в белом? Насчет заветных желаний.

– Ну?

– Я загадал миллион баксов, Алик – власть, Валерка – славу, и только ты, Гришаня, самым бездарным образом профукал свой шанс.

Алик с сочувствием посмотрел на Гришу.

– Похоже на правду. Да, круто ты пролетел. Но ничего, с нами не пропадешь. Мы тебя в беде не оставим. Правда, Борька?

– Ясный перец. Один за всех…

Гриша почувствовал укол зависти. Впервые он не мог радоваться вместе с друзьями. Душу будто придавило тяжелой могильной плитой. Почему такая несправедливость? Одним дается долгая жизнь и куча призов вдобавок, а у других… плюс-минус.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы он совсем ничего не получил в дар. У него появилась цель – отправиться в путешествие. И еще он обрел свободу. Конечно, он не собирался изменять мир, но мог изменить себя, перестать прозябать и начать жить. Ему не нужны ни власть, ни богатство, ни слава. Так чему он завидует? Ему хочется жить. Просто жить. Да, именно так он и сказал. А что если?.. Но при чем тогда геройство? Вдруг оно состоит в том, чтобы достойно принять смерть?

Эйфория

Глава 8

Алик полулежал на диване и лениво перебирал кнопки на пульте переключения каналов, нигде не задерживаясь дольше минуты. Он редко смотрел телевизор, предпочитая DVD, где никто не полощет мозги рекламой. Зато Вика была настоящей телеманкой. С утра, едва открыв глаза, она включала ящик, не парясь, что там показывают. Вся ее жизнь проходила под аккомпанемент мыльных опер, ток-шоу и прочей муры.

Алик чуть не сбрендил за неделю совместной жизни. Хорошо еще, в тот раз они обосновались в ее квартире. Когда его терпению настал предел, он просто собрал манатки и удалился под благовидным предлогом. Выставить за дверь Вику было бы гораздо болезненнее. Алик предпочитал избегать громких ссор и хлопанья дверями. Мастерство расставания он довел до совершенства и со всеми бывшими пассиями оставался в дружеских отношениях. Впрочем, Вику нельзя было назвать бывшей. Они продолжали встречаться, правда, теперь не дольше, чем на ночь.

На кухне что-то грохнуло и раздался возглас Вики:

– Блин!

– Что там? – крикнул Алик.

Руки у Вики росли не тем концом и не из того места, поэтому Алик не ожидал ничего путного от ее рвения приготовить ужин.

– Поднос уронила.

– Говорил тебе, давай закажем пиццу.

Он не мог подавить раздражения: хотелось есть, а из-за ее глупого упрямства ужина теперь еще час дожидаться.

Услышав недовольство в его голосе, Вика тотчас появилась в дверном проеме. Что касается тонкостей мужской психологии, тут она была асом. Одного взгляда на ее аппетитные формы и застенчивую улыбку провинившейся пай-девочки было достаточно, чтобы любой мужик растаял. Злость Алика тотчас испарилась. Что и говорить, Вика была потрясной телкой. Когда он увидел ее в первый раз, у него дух захватило. Он даже понадеялся, что она сумеет вытеснить из его мыслей Ингу. Впрочем, скоро он понял, что между девушками было одно, но существенное различие. При роскошной внешности у Вики наблюдалось полное отсутствие интеллекта. Единственную извилину в ее мозгу занимала мысль – как произвести впечатление на мужчин. Это она умела.

– Я хотела приготовить для тебя ужин сама, – с нарочито обиженным видом проворковала она.

– Посмотри на себя в зеркало, – сказал Алик.

– А что? – теперь уже по-настоящему вскинулась Вика.

– Разве такая девушка создана, чтобы стоять у плиты? Тобой нужно любоваться, а еду пусть готовят другие.

Вика расплылась в улыбке и бросилась Алику нашею.

– Котик…

Алика мутило от этого прозвища, но дальше котиков и зайчиков фантазия у красотки не простиралась. Приняв ее пылкое проявление чувств со снисходительностью шейха, Алик напомнил:

– В прихожей на столике лежит рекламка. Будь умницей, закажи пиццу.

Пока Вика звонила, Алика уже не первый раз посетила мысль, что с ней пора завязывать. В последнее время она стала проявлять излишнее хозяйственное рвение – верный признак того, что цыпа захотела бросить якорь и завести семью. Лично ему недели совместной жизни хватило с лихвой. Она была девушкой для представительских целей – попонтоваться перед народом. Во всем, что касается обольщения, Вика была бомбой, но он ни за какие коврижки не согласился бы с утра до ночи терпеть тупые телешоу и есть ее подгоревшую стряпню.

Вика с ногами залезла на диван и ласковым котенком свернулась возле Алика.

– Хватит баловаться с пультом. Так же невозможно смотреть, – капризно сказала она.

– А там есть на что смотреть? – насмешливо спросил Алик и выключил звук.

Ирония его осталась незамеченной. Вика вполне искренне изумилась:

– А что же еще делать по вечерам?

– Я предпочитаю активный отдых.

Алик привлек ее к себе. Вика для порядка покочевряжилась, но не слишком рьяно, а потом прильнула к нему. Забытый пульт соскользнул на пол. На экране ведущий программы беззвучно шевелил губами, но никому не было до него дела.

В такие моменты Алик забывал обо всех Викиных недостатках. В чувственности и искусстве дарить наслаждение ей не было равных. Каждый раз она вносила в отношения новизну, не переставая удивлять своей изобретательностью. Именно поэтому он не спешил с ней расстаться в ожидании, когда она исчерпает себя до конца.

Ощущение приближающегося восторга и желание оттянуть кульминацию нарастали, и когда они оба уже были не в силах сдерживаться, за вскриком и вспышкой последовало сладостное парение, как будто на несколько мгновений тело потеряло свою бренность.

Возвращение на землю было прозаичным. Как всегда, ореол вокруг возлюбленной померк и она из предмета страсти снова превратилась в обыкновенную красивую дуру.