Десятый отряд

– Не разводи панику, – припечатала его массивного вида валькирия с заднего ряда. – Если ты правильно воссоздал цепочку, то все эти события происходили с младенцем. Никита даже не знает о том, что умеет нечто подобное. Его надо было казнить сразу, на месте преступления, глядя в глаза и давая возможность хоть в последний миг осознать содеянное, но не сейчас. Предлагаешь кому-то пойти и перерезать горло беззащитному спящему существу, который даже мухи обидеть не в состоянии? Это так по-инкубски…

У благородных берсерков и валькирий было свое понятие о чести, потому все одобрительно закивали. Или они просто не приучены нарушать правила и противиться слову Феникса? Мотивы разные, а решение одно. Диминик презрительно вздернул верхнюю губу от последней фразы. Ну разумеется, кто еще мог предложить такую низость, если не представитель самой презренной расы? К удивлению, в его защиту выступил монотонный голос с противоположного конца зала – надо же, а я до этого момента не видела, что Влад Двести Семнадцатый тоже присутствует на собрании, практически сливаясь с белой стеной:

– Инкубненько, но не лишено смысла. Как минимум, мы должны убрать Никиту подальше от остальных замороженных преступников. Он о своей силе не догадывался – и только поэтому нам удалось его так запросто нейтрализовать. Однако с нашей стороны будет глупенько пренебречь мерами безопасности. Если он забрал силу отца от прикосновений, то уже с утроенной силой вполне может не нуждаться даже в них.

Вампир здесь играл роль самого вдумчивого существа, поэтому его слова было достаточно, чтобы хотя бы в этом убедить сверхполицию. Начальник серьезно кивнул и пообещал, что займется этим в ближайшее время, как и личной передачей сведений Фениксу. По-моему, мы просто герои! Хотя наш командир не выглядел довольным. Но он уже обзавелся привычкой под шумок продавливать целый пакет интересов – не растерялся и на этот раз: под сдержанную похвалу он все-таки выбил для своего отряда ночные рейды по столице Вахарны. Всего раз в неделю, в выходные, когда с утра не надо было идти в академию, но, как и обещал, он обеспечил нас работой!

Лично я была настолько довольна, что даже была готова похлопать его по плечу. Так бы и поступила, если бы не боялась к нему прикоснуться. Похвалила словами:

– Цветистая речь получилась. Ты чего такой кислый?

Он зевнул, устало прикрыв рот ладонью, и лениво пояснил:

– Просто если бы там не было вампира, то меня и слушать не стали бы. Я как будто в стену лбом долблюсь, а везет только в том случае, если мне с другой стороны кто-то откроет. Многое я бы отдал, чтобы эту Двести Семнадцатую оглоблю к нам переманить.

Я лишь головой покачала. Влад – достойный член девятого отряда. Его там ценят точно так же и ни за что не отпустят. Да и ради чего ему захотеть менять команду? Диминик прав – мы все еще набор редких уродцев для потехи, а не будущие магикопы.

И, как обычно случается, стоило мне только проникнуться инкубом и начать его уважать за поступки, а не только за внешность, как он быстро портил о себе хорошее впечатление.

Поскольку уроки все равно отменили, а Диминик сообщил, что у него на пару часов дела в столице, мы с Маринкой решили прогуляться по городу и побаловать себя сладкими пирожками – на что-то более значимое нашей премии не хватит. Возле управления подхватили Аго. Тролль тоже получил свои три монетки, хотя вряд ли понял, за что именно. Но здесь по умолчанию считается, что любой отряд действует сообща, и неважно, кто какую функцию в задании выполнял. В итоге Аго нас и уговорил потратить деньги не на пирожки, а на магический дурман.

– От одной дозы ведь ничего плохого не случится, – приговаривал он. – Зато насмехаться над вами я смогу целых полчаса.

Плохого бы и не случилось, если бы мы учли все сопутствующие обстоятельства – а именно, всего час сна и совершенно пустые желудки. Стоило нам получить по лбу от торговца в лавке дурмана, как мы обе поплыли. Вцепились друг в друга, чтобы не упасть, и пьяно рассмеялись. Но если я этот эффект на себе уже испытывала, то Маринка вообще его не контролировала.

– Натусик! – невнятно орала она. – А пошли на центральную площадь песни петь! Зажжем эту глушь русским рэпом – они такой черной магии и не знали, дремучие люди!

К счастью, нас остановил тролль, который был таким же нетрезвым, но самым опытным:

– Талье петь точно не надо. У меня от ее песен волосы на груди распрямляются. Хотите разгула – идите на пустырь, бесноватые!

Он-то нас и увел на окраину города, где мне бывать еще не приходилось. Похоже, в той стороне был старый город, от которого остались только полуразрушенные постройки. Зато по ним интересно ползать и рэпом никого не испугаешь – ровно то, что нам было нужно. Однако на последней жилой улочке Маринка заверещала, разглядев вдали идеально красивую пару, вышагивающую по мостовой рука об руку.

– О, Кристинка с Димкой на свиданке. Здарова! Кристин, я, между прочим, в универе была фанаткой твоих белых сапог – все хотела спросить, ты где ими прибарахлилась?

У меня было до сих пор отличное настроение – и оно могло быть испорчено только присутствием этих совершенных любовничков. Потому я потащила Маринку дальше, надеясь, что на ее бессвязную реплику суккуб не обратит внимания.

Да где там… Стоило нам усесться на каменных руинах и слегка прочистить глотки для начала песни, как со стороны города показалась эта красотка в длинном алом платье. Высокий разрез до самого бедра на любой другой женщине в этом мире считался бы верхом неприличия, но их расе эпатаж прощался по умолчанию. Аго сразу подтянулся и начал глотать слюни от столь откровенного прикида.

Маринка вскочила на ноги и раскинула руки, будто бы собиралась обниматься с близкой подругой. Или она всерьез рассчитывала, что суккуб идет к нам для того, чтобы вежливо ответить на ее вопрос о сапожках? Диминик с безразличным видом следовал за невестой.

А я пьяным мозгом соображала, во что именно мы сейчас вляпались. Леди Фор и в академии не стеснялась меня доставать, но там ее ограничивал преподавательский контроль. Что же она сделает тут, где почти нет свидетелей? Не с той же мыслью она шагала к нам, прилепив насмешливый взгляд к моему лицу? Сейчас я очень пожалела, что мы не разыскали и Риссаю для компании – ведьма могла стать единственной, кто способен приструнить разбушевавшуюся стерву. Помню, что инкуб просил с ней не связываться. Ну вот и попробуй не связаться! Чего же он сам ее не остановил?

Кристина смерила Маринку ледяным взглядом и бросила:

– Отойди в сторону, корова. У меня к тебе претензий нет. Так сделай все возможное, чтобы не появились. – Она не обратила внимания на возмущенное шипение и снова уставилась на меня. – А с тобой, тварь, мне давно пора потолковать. Я бы уже убедила себя в мысли, что можно закрыть глаза на старое дельце – ты тогда в самом деле не представляла, что творишь. Но уж прости, с каждым взглядом ты вызываешь во мне все больше ненависти.

Я не хотела распалять конфликт в таких невыгодных условиях, потому ответила почти спокойно, хотя все еще пьяненько улыбаясь:

– Ничего, леди Фор, привыкнешь. Ну или не гляди на меня больше.

– Это вряд ли. – Ее ярко-синие глаза блеснули стальным блеском, а улыбка отчего-то пугала. – Я не про свои взгляды говорю, а про твои. Думаешь, я не вижу, с какой тоской ты смотришь на моего мужчину? Успокоюсь только после того, как выколю тебе эти наглые глаза.

Упрек был справедлив. Но Маринка невнятно подкинула весьма дельный аргумент:

– Кристина, на него все девушки так смотрят! Нашла к чему придраться!

– Нет, не так, – задумчиво ответила суккуб, не отрывая от меня взгляда. – Эта тварь будто считает себя вправе. Неужели на что-то надеется? Нет, безродная сучка, ты действительно веришь, что Диминик Эйм на тебя посмотрит?

Злость закипала в горле, но я пока ее сдерживала. Покосилась на инкуба и напомнила себе о его словах, что мне лучше проглатывать обиду. Но сам он почему-то мой взгляд расценил как сигнал, что и ему следует что-нибудь сказать. Бархатный голос прозвучал раздражающе расслабленно:

– Любимая, ну ты нашла к кому ревновать, смешно. Она ведь не суккуб. Черт, да она даже не существо. Смесок, дешевле грязи под ногами. И как пищу я едва ли могу ее использовать – ни то ни се.

Кристина усмехнулась, а у меня ярость все-таки тренькнула по голосовым связкам – я рассмеялась громко, а слова произносила, не скрывая яда:

– Да что ты говоришь, Дим! Ты не рассказал своей невесте о нашем маленьком приключении? Интересно, а она знает о том, как ты на самом деле выглядишь, когда влюблен? Вот я, волею случая, знаю! Может, мне твоей невесте хоть на словах описать?

Мои слова без доказательств не имели смысла – и потому Кристина даже не обернулась к жениху, чтобы он опроверг мое заявление. Она просто слетела с катушек – не иначе я, как истинный тролль, зацепила ее за какой-то очень больной крючок: то есть гадюка тоже знает, что жених влюблен в ее титул, а не в нее саму? Маринка бесстрашно шатнулась ей наперерез, раскидывая руки. За что и получила хлесткую унизительную пощечину. После подобного планка упала и у меня – я двинулась вперед, отодвинула подругу и залепила Кристине такую же с криком:

– В себя приди! Ты кем себя возомнила?!

Возможно, она возомнила себя дочерью самого влиятельного в Вахарне инкуба? Но в тот момент я об этом не подумала. И с этой избалованной девочкой точно никогда так не обращались. К нам бросились сразу с двух сторон, но суккуб, едва оторвав ладонь от горячей щеки, изящно вывернулась из всех захватов и большим прыжком налетела на меня, сбивая с ног. Я ударилась спиной о землю, но этого ей точно было мало для сатисфакции. В ее руках блеснуло тонкое лезвие кинжала… Все-таки уроки по сверхфизкультуре не прошли бесследно: я в полном оцепенении от ужаса на рефлексах прикрыла лицо рукой. И заорала от страшной боли, когда лезвие прошило мою ладонь насквозь. Следующим резким движением она выдернула оружие, отчего я постигла новый уровень боли.

Платье заливало кровью, я буквально была близка к потере сознания. Заорала и Маринка, которая, чудовищно побледнев, кинулась на суккуба, чтобы та не ударила снова. Закрыл меня собой Аго – он вскинул кривую ручку и заголосил, хотя приправил неуместным ласковым обращением:

– Кристиночка, ты что творишь?!

От подобного мы протрезвели все. Поверх боли я ощутила тошноту, когда суккуб, выпрямившись, с показным удовольствием провела языком по окровавленному лезвию. Не знаю, откуда у меня взялись силы справиться с ужасающей болью в руке, но я прижала ее к груди и с трудом выдавила:

– Уверена, что и это тебе с рук сойдет?

После моего заявления в сверхполиции Кристина уже не отделается годом в леднике. И доказательств больше, чем моя кошмарная рана, предоставлять не потребуется. Это уже не мелкая выходка, окрасившая мне лицо, и не подножка в спортивном зале. Я не была уверена, что мне хватит сил подняться и дойти до нужного места, но сейчас я туда даже ползком отправлюсь. Я смотрела так, чтобы этой гадине было ясно: я скорее умру от кровопотери, чем подобное спущу на тормозах. Да я готова целиком себе руку отрезать, лишь бы эту мразь вообще с лица земли стерли!

В глазах красотки наконец-то мелькнула паника – неужто до нее только сейчас дошло, что она самолично подписала себе приговор? Но испугалась и я, когда передо мной показалась фигура Диминика. Он единственный, кто не кричал и не нервничал, а до этого момента продолжал стоять поодаль. И по мере того, как он опускался рядом со мной на колени и приближался, я даже сквозь болезненный туман угадала причину – просто не сразу смогла в нее поверить.

– Не смей… – я требовала, хотя прозвучало жалобным стоном. – Не смей, Дим…

Но его моя просьба не остановила. Инкуб, не обращая внимания на искалеченную руку, прижатую к груди, взял меня за затылок и резко приник к моим губам. Запустил свой ядовитый язык в мой рот в бесстыдном поцелуе – и перед этой магией даже боль отступила. На глаза навернулись невольные слезы, все нутро содрогнулось от сладкой судороги. Он чуть отстранился и совсем ласково прошептал:

– Ты ведь не хочешь расстроить меня, Наташ? А я расстроюсь, если мою любимую девушку снова отправят в ледник.

У меня психика разлетелась на куски. Мозг орал, что это просто внушение, что я имею полное право расстроить этого мерзавца! Но голосом овладело сердце:

– Останься со мной… Люблю тебя… Как же ты мог так со мной поступить?

– Еще скажи, что ты это не заслужила, Наташ. Ты думала ударить леди Фор и обойтись малой кровью?

Больше мне нечего было сказать, я сгорала от желания получить еще один поцелуй. Инкуб победоносно улыбнулся и тотчас отпустил меня, а я взвыла уже не от боли, а от его равнодушного вида. Он просто ушел, оставив во мне достаточно своего яда. С той же безмятежностью подался к смертельно бледной Марине, но она успела вскинуть руки и, задыхаясь, выпалить: