Век рисков: убежденность Ватроффа

Стоило догадаться, но мы дошли до самого конца, упершись в закрытые шлюзные ворота из стали. Правда, нам надо было не туда, а влево – в не менее прочную толстенную дверь, над которой сияла красная лампа. Табличка с надписью «не входить» не была для меня сюрпризом, но все равно была неприятной.

Только четверо, включая меня и Мурата, зашли в предбанник за дверью, где плотный поток теплого воздуха нас обдул снизу доверху. Затем проход вперед открылся, обнажив привычный длинный коридор Сектора, но под номером два. Он был ровно таким же как коридор моего Сектора. В каждом Кубе есть стеклянные горизонтальные лифты, и нам следовало продвинуться в них к одному определенному Кубу.

Каково было мое удивление, когда я вошел в секретный Куб – он отличался от обычного Куба тем, что через окна вместо офисов внизу виднелись больничные палаты. Уже пешком проходя стеклянный коридор, который простирался вдоль офисов, то есть палат, и вдоль неизвестных мне лабораторий, я старался выцепить взглядом через окна что-нибудь примечательное, но увы. Однако, когда в конце коридора последовали окна закрашенные, мне стало не по себе. Спрашивать о них и том, что за ними, не решался. Молча шел, как полагается. Мы повернулись перед тупиком с привычным огромным и круглым люком в стене к последней двери справа. Полагаю, за ней – штаб-квартира здешнего намаша.

Следящие остались охранять снаружи, а мне приказано входить.

– Намаш Ватрофф, в этот раз меня не будет рядом, – внезапно проговорил Мурат. – Я охраняю Сектор снаружи, и здесь с тобой некому церемониться. Не делай глупостей.

– Не беспокойся, – с теплой вежливостью ответил я.

Внутри практически все то же самое как в моей штаб-квартире: два стеллажа с бумагами; кожаные кресла и диван, приставленные к невысокому столу; кухонный уголок со всем необходимым; две двери – одна в уборную, а вторая – ведущая в кабинет.

На виду никого не было. Я вначале хотел для приличия кашлянуть и выкрикнуть приветствие, но быстро передумал. Отметал в сторону желание сесть и ожидать неизвестного, с которым должен говорить, и уже открываю дверь в кабинет, стуча в нее. Не заперто.

Я остекленел. Молодой, «зеленый» хотелось бы сказать, человек нагло сидя в рабочем кресле, закинув ноги на стол, оторвался от чтения бумаг и с недовольством посмотрел на меня. Но сильнее всего меня поразил его слишком загорелый цвет кожи.

– Сколько тебе лет? – непонимающе выпалил я первое, что меня волновало, совсем забыв об этикете.

– Двадцать два, – без возмущения отозвался русоволосый парень, и поднялся с кресла. Он подошел и протянул мне руку. – Федор, Ваш наставник.

Я после этих слов не только пожимать руку ему не хотел, но и вообще дальше разговаривать. Однако… протянув руку в ответ, сбитый с толку, спросил:

– Как мы будем с тобой уживаться?

Федор не растерялся и как на мощных батарейках затараторил, поспешив в приемную: