Тайны темной стороны

– Джабир Исхак аль-Саид ибн Джавзи Табиб. Ты должен вспомнить!

Меня передернуло. Что значит – «вспомнить»? Я и выговорить-то это не смогу. Я очнулся. В голове еще «журчали» остатки словно бы какого-то шума…

Но, как ни странно, я вспомнил. Не сразу, конечно. Прошли часы. Мы уже шли по гребню до горы Пидпула, а на меня время от времени накатывало что-то странно, похожее на мелькание картинок. Сначала я увидел город в горах, или, может быть, это было даже несколько городов…

– Это Сринагар,– я не то догадался, не то кто-то снова шепнул мне на ухо.

Я попытался вспомнить больше, но пока – тщетно. Во всяком случае, в следующий момент я испытал странное ощущение, будто мне на голову упал большой, но при этом очень легкий сверток. Именно это ощущение и привело меня в состояние, которое прежде я никогда не испытывал.

***

Весь сорокакилометровый переход, запланированный на этот день, я прошел в каком-то странном полусне, почти не ощущая ни жары, ни тяжести. Пока я шагал, внутри меня словно бы разматывалась некая бесконечная лента, заполнявшая собой тот странный, свалившийся на меня невесть откуда, «подарок».

Это выглядело так, будто кто-то прокручивал у меня в голове видеокассету с различными сюжетами, часто без начала и окончания – понимай, как хочешь. Большая часть этих сюжетов отпечаталась у меня в виде картин, связанных с трудностями и лишениями караванной жизни. Я, можно сказать, двигался с этими караванами из Сринагара в Китай, Индию, Палестину, Грецию и еще Бог знает куда. Были среди всех и очень яркие эпизоды, наблюдаемые практически визуально. Я видел себя, идущего впереди большого одногорбого верблюда, навьюченного каким-то громоздким товаром, но сложно сказать, что именно это было: чай, шелк или же что-то другое, настолько же дорогое. Откуда и куда шел этот караван было тоже неясно, но потом я в разговорах стал слышать что-то вроде Ирушалаим и Дамаскус. То есть мы шли, видимо, из Иерусалима в Дамаск или же – наоборот. Еще мне хорошо запомнилось, что вместе со мной было много других людей, все разные: от слегка смуглых греков, до иссиня-черных нубийцев. И еще в том караване было не менее пятидесяти верблюдов. Днем было очень жарко и люди выстраивали навесы, спасаясь под ними от жгучих лучей, съедающих даже хлопчатобумажные мешки, прикрепленные кое-где к седлам ослов, и мулов. Был полдень. Погонщики лениво бросали игральные кости и вели какую-то неторопливую беседу… Затем картина обрывалась и шла следующая. Это была ночь, караван двигался по звездам. Сзади кто-то подошел и спросил:

– Ты уверен, уважаемый, что именно Антарес приведет тебя к цели?

Я словно бы обернулся и спросил:

– Уж не хочешь ли ты показать мне дорогу?

– Нет, я знаю, ты не впервые на этой тропе, но Антарес[4 - Альфа Скорпиона] – дурная звезда и лучше бы выбрать для себя другой ориентир. Скажем – Джубба[5 - Дельта Скорпиона.]… Она приведет туда же, но ее лучи куда менее зловредны…

– Ты знаешь звезды?

– Я учился,– ответил мой собеседник скромно.

– Чему и у кого? И как зовут тебя?

– Мое имя Акива, я сын Шимона – каменщика из Самарии.

– Сын каменщика знает звезды?

– Я сбежал из дома почти сразу после бар-мицвы[6 - Термин, применяющиеся в иудаизме для описания достижения еврейским мальчиком религиозного совершеннолетия – 13 лет и один день.]. Долго странствовал, изучал астрологию и магию, находясь в Александрии.

– Зачем ты идешь в Дамаск?

– Я хочу учиться алхимии. Говорят, там лучшие учителя. А ты, почтенный, я слышал, знаменитый лекарь?

– Нет, знаменит мой учитель, я же покамест лишь набираюсь опыта.

– А зачем ты идешь в Дамаск?..

На этом эпизод снова обрывается.

И снова ночь или, вернее, утро, раннее утро. Акива где-то рядом. Он вещает медленно и размеренно:

– Звезда Альфард[7 - Альфа Гидры] подобна по своей природе Сатурну. Она зловредна и имеет отношение к ядам, отравлениям, убийствам. Человек, рожденный в то время, когда Марс соединился с Альфардом, может быть убит на войне или умереть от жара крови. Звезда Рас -Альгети[8 - Альфа Геркулеса (??? ??????)], соединившись с Сатурном, может способствовать возникновению болезней ног, соединившись с Луной, может указывать на острый, проницательный ум, и, таким образом, она благоприятна философам. Эта звезда может вызывать…

И опять обрыв, снова я прихожу в себя и ощущаю в полной мере тяжесть рюкзака и уже вполне реальную жару, выдавливающую из моей кожи последние капли влаги. Несколько сотен шагов, и – новое «включение»:

– Вот мы и пришли. Дальше наши пути расходятся. Ступай, я буду молить Аллаха, чтобы ты нашел хорошего учителя.

– А я буду молиться, чтобы сбылась твоя мечта, и ты бы узнал все лекарства, какие только существуют на земле.

Мы расстались на Торговой площади, он зашагал к мясницким рядам, а я направился в сторону Восточных ворот.

** ** **

В тот день мы познакомились во второй раз, почти четыреста лет спустя. Акива бен Шимон, так он по-прежнему себя называл, разумеется, вне системы гражданских отношений, как, оказалось, был очень-очень неординарен. Он невероятно глубоко понимал магию и астрологию, он разбирался в премудростях алхимических текстов и с легкостью пояснял для меня некоторые из них. Он ориентировался в каббале, словно это была алгебра начальных классов. И при этом мы дружили. Я не понимал, зачем я ему нужен? Он был намного старше, да и продвинулся значительно дальше меня. Всякий раз, когда я задавал ему вопрос по этому поводу, он лишь отмахивался:

– Брось, давай не будем отвлекаться. Я давно слежу за тобой и твоими работами, и мне нужна твоя помощь. Вернее сказать не мне, а одному человеку. Он очень болен и мы должны поставить его на ноги.

– Вряд ли я смогу больше, чем ты, – я лишь пожимал плечами, поскольку его заявление казалось более чем странным.

– Ты знаешь, грядут Большие Перемены. Наши Белые Луны находятся в точнейшем тригоне[9 - Угол в сто двадцать градусов.] по отношению друг к другу. Так что, нам стоит немного поработать вместе. Ты наверняка узнаешь что-то для себя новое, а я получу помощника, без которого мне просто не справиться: не с моим коленом начинать такое дело в одиночку.

Я замечал, что он немного хромает, но никогда не спрашивал, что у него с ногой.

– Ну, хорошо, – ответил я тогда, – Ты можешь на меня рассчитывать.

Он как-то хитро улыбнулся, мол, «куда бы ты делся!»

Впрочем, скоро Акива показал мне того человека. Он был действительно очень болен и не будь рядом с ним моего странного друга, я бы, наверное, решил, что этот человек обречен.

Перепробовав все известные мне лекарства и методы и не получив ни малейшего результата, я уже зашел в тупик, и не знал что мне делать. Вскоре произошел случай, значительно подтолкнувший ход последующих событий. Находясь на пороге отчаяния, я решил прибегнуть к последнему средству – попытаться найти нужное мне лекарство в сновидении.

Нужное состояние, пришло довольно быстро. Почему-то в этом сновидении на мне была оранжевая рубашка, казавшаяся то ли неприятной, то ли просто странной. Я стоял посреди ржаного поля, как раз на дороге, пересекающей его посередине, почти как на картине Шишкина, только сосны там не было. По дороге, навстречу мне, быстро перебирая короткими ногами и несколько наклонившись туловищем вперед, шел низкорослый коренастый человек, почти карлик, одетый в какой-то темный балахон. Проходя мимо, он лишь мельком посмотрел в мою сторону, притом, что я его разглядывал с большим любопытством, лихорадочно пытаясь вспомнить, где мы виделись раньше. В тот момент, когда я уже видел его спину, странный человек, похожий на монаха вдруг резко повернулся и глянул на меня каким-то тяжелым, почти припечатывающим взглядом. Тут я его сразу и узнал.

Несколько лет назад он уже являлся ко мне в сновидении такого же рода, и почти в таких же обстоятельствах, пытаясь внести ясность в понимание некоторых трав. Также, как и тогда он, упершись пальцем мне в грудь, делая паузы после каждого слова, очень твердо заявил:

– Ты не там ищешь! Ему нужно не золото, а серебро! У него солнце где? В Водолее! А Луна? Неужто не помнишь? Тот-то! В Рыбах! В общем, серебро ему нужно, полученное из сурьмы! И опять, как тогда, он развернулся и пошел своей дорогой, довольно быстро превращаясь в точку, сливающуюся с горизонтом. Затем все стало расплываться, переходить в нечто совсем иное, что уже не имело никакого значения. Это была прямое знание, что бывает редко, и это, безусловно, следовало использовать. Я раздобыл сурьмы, и, выстроив печь в сарае одного моего старинного приятеля, принялся за делание. Однако на моем пути были сплошные неудачи. Серебро не просто не получалось, за все время я сотворил два взрыва такой мощности, что вообще чудом остался жив. Оба раза приятель ставил вопрос о моем изгнании, но, как в первом, так и во втором случае, его удавалось задобрить. Трансмутация зависала на второй фазе – альбедо – перехода олова в серебро, после чего следовал потрясающий по силе пиротехнический эффект. Акива молчал и меня это злило. Мне казалось, что он что-то скрывает, и я не раз высказывал свои мысли по данному поводу.

– Извини, но я и, правда, не знаю что делать. Мои трансмутации шли совершенно по-иному, и вообще я шел по пути превращения ртути и серы. Однако, даже не в этом дело. Глупцы говорят, что алхимия – это лженаука, но они ошибаются. Лженаука – это алхимическая технология, которую они и хотят видеть в алхимии. Ты же знаешь, что каждый маг, двигаясь по Пути и совершенствуясь, обретая новые посвящения, обязан на определенном этапе превратить неблагородный металл – в благородный своим собственным способом. Это уровень пятого посвящения… Однако посвящение дает не учитель и вообще не кто-либо из смертных. Его дает только Бог, и он направляет стопы человека на Путь Истинный и на этом Пути устраивает разные испытания. Выдержать испытание – это и значит обрести посвящение, поскольку понять что-либо, можно лишь обретя непокой. И так постоянно: вверх, постоянно вверх – до самых высот. Таким образом, ты уже, видимо, понимаешь, что трансмутации у всех разные, ибо у всех разные пути.

– И все-таки, что же мне делать?– не сдавался я.

– У меня есть кое-какие идеи, иначе, как ты понимаешь, я бы и не стал тут зря болтать. Короче говоря, слушай и не перебивай. Разговор, возможно, будет долгим. В общем, вчера я разговаривал кое с кем… Признаться, они были удивлены, что тебя поставили именно на этот путь. Тайна, которой тебе не достает, не известна никому из смертных, даже им… Последний раз по этому пути шел адепт, жрец из Шумерского города Ур. Его звали Ассархаддон. Улавливаешь? Это было лет за пятьсот до рождества Христова! Но, как ты понимаешь, это не повод себя с ним отождествлять. О нем мало что известно, но очевидно он достиг и пятого, и более высоких посвящений.

Из расшифрованных текстов мы знаем, что в те времена над городом нависла смертельная опасность. Сейчас трудно сказать какого рода, но Ур должен был исчезнуть, и что интересно, Ассархаддон предсказал это событие за полтора или два года. Видимо, он имел серьезный вес в городе, быть может, он был придворным астрологом или еще кем-то в таком роде. Но, так или иначе, достоверно известно, что к нему прислушались и стали снаряжать караван, с тем, чтобы эвакуировать хотя бы часть людей и, по возможности, вывезти самое ценное. Как дело шло дальше никто не знает, но известно достоверно то, что существует значительно более поздняя легенда, текст которой найден в царском хранилище в Ниневие[10 - Так же, как и Ур – один из крупнейших шумерских городов], кстати, если ты помнишь, упоминания об этом городе, равно как и об Уре, встречаются даже в Библии.

Так вот, там, в Ниневие, кажется, в двадцатые годы английской экспедицией, были найдены глиняные таблички, на которых было начертано, что легенда, о которой пойдет речь, принадлежит халдейским[11 - Халдеи – семитские племена, обитавшие на юге Месопотамии с конца Х по IV в до.н.э.] кочевникам. Она повествует о земном рае, который находится где-то в замкнутой долине Фахран, где живут праотцы халдеев. Сегодня все склоняются к тому, что речь идет об Алтае. В это место их привело Провидение, спасая от какого-то катаклизма. В этой же легенде говорится, что единственным входом в долину является железное ущелье, которое халдеи выплавили посредством гигантского костра, разведенного около склона горы. Впоследствии, когда долина перестала вмещать всех людей, ибо население увеличилось во много раз, потомки Ассархаддона вышли из долины этим же коридором и разбрелись по всему свету. Что было дальше неизвестно, об этом легенда – понятно – молчит. Но это и неважно.

Я попытался открыть рот, чтобы что-то сказать, но Акива жестом остановил меня. Помолчав немного, он продолжил:

– Самое интересное здесь то, что это место действительно существует, и оно действительно на Алтае. Теперь я немного отвлекусь и расскажу тебе вот о чем. На свете существует множество городов, более или менее похожих один на другой, но сейчас нет городов, похожих на Ур или Ниневию. И дело здесь вовсе не в архаизме и не в его крепостном или дворцовом устройстве. Этот шумерский город можно было сравнить с единым организмом или даже с мозгом какого-то большого разумного существа. Самое поразительное здесь то, что такие города имеют что-то вроде собственного астрального тела, и более того – они способны к реинкарнации. Правда, время между их воплощениями огромно и порой равняется целым эпохам. Ур возник в Эру Рака. Сейчас заканчивается Эра Рыб[12 - Астрологические понятия, связанные с положением точки весеннего равноденствия относительно неподвижных звезд. Сама точка весеннего равноденствия смещается благодаря прецессии на один градус в 72 года в направлении противоположном ходу светил по Зодиаку.]… И Ур никогда еще не возрождался снова. Сейчас этот город хранит свое тонкое тело как раз в этой самой долине на Алтае.

Акива развернулся к окну, и какое-то время так и стоял, молча глядя на темную мокрую улицу.