Разрушь меня. Разгадай меня. Зажги меня

– От твоих собственных солдат? – Я побежала вперед, стараясь поймать его, пылая негодованием. – Ценой человеческой жизни?..

– Заходи. – Уорнер подошел к лифту и придержал дверцы открытыми для меня.

Я вошла в лифт за ним.

Он нажал нужные кнопки. Дверцы закрылись.

Уорнер пошел на меня, тесня, загоняя в угол.

Отступив к дальней стене стеклянной коробки, я вдруг занервничала. Он схватил меня за локти, его губы оказались в опасной близости от моего лица. Поймав и не отпуская мой взгляд, – меня немного испугал блеск его глаз – он сказал единственное слово:

– Да.

Лишь через несколько секунд голос послушался меня:

– Что – да?

– Да, от моих собственных солдат. Да, ценой жизни одного человека. – Подбородок у него напрягся, и Уорнер продолжал цедить сквозь зубы: – Ты мало знаешь мой мир, Джульетта.

– Я пытаюсь его узнать…

– Нет, не пытаешься! – взорвался он. Его ресницы – нити крученого золота, подсвеченные пламенем. Мне почти захотелось их потрогать. – Ты не понимаешь, что власти и контроля можно лишиться в любой момент, особенно когда тебе кажется, что ты готова к неожиданностям. И власть, и контроль нелегко добываются и еще труднее удерживаются. – Я открыла рот, но он не дал мне сказать. – Думаешь, я не знаю, сколько моих солдат меня ненавидят? Думаешь, не знаю, что они мечтают увидеть мое падение? Думаешь, в мире нет других, кто спит и видит занять положение, которое досталось мне так нелегко?

– Не льсти себе.

Он преодолел последние несколько дюймов между нами, и мои слова упали на пол. Напряжение его тела было нечеловеческим, почти ощутимым. Я окаменела.

– Какая ты наивная, – сказал он хриплым, скрипучим шепотом, обдавая дыханием мою кожу. – Ты не понимаешь, что представляешь угрозу для людей в этом здании. У них все основания желать тебе зла. Ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе помочь…

– Издеваясь надо мной! – воскликнула я. – И над другими!

Его смех прозвучал холодно, невесело. Уорнер отодвинулся от меня почти с отвращением. Дверцы лифта открылись, но он не вышел. Я видела из лифта дверь моей комнаты.

– Иди к себе. Прими душ и переоденься. В шкафу есть платья.

– Мне не нравятся платья.

– По-моему, тебе не понравится и кое-что другое. – Он мотнул головой. Я проследила за его взглядом и увидела у дверей массивную фигуру. Я повернулась за объяснениями, но Уорнер молчал. Он весь вдруг подобрался, лицо стало бесстрастным. Взяв меня за руку, он сжал пальцы.

– Я приду за тобой ровно через час.

Я не успела запротестовать – дверцы лифта начали закрываться. Интересное совпадение: человек, который почти не боится ко мне прикасаться, оказался чудовищем.

Я подошла к двери и, набравшись смелости, вгляделась в солдата, стоявшего в темноте.

Адам.

О, Адам.

Адам, точно знающий, на что я способна.

Сердце взорвалось в груди наполненным водой воздушным шариком. Легкие пытались разорвать грудную клетку. Словно каждый кулак в мире решил врезать мне под ложечку. Мне незачем так переживать, но я иначе не могу.

Теперь Адам возненавидит меня навсегда. Даже не посмотрит в мою сторону.

Я ждала, пока он откроет мне дверь, но Адам не двинулся с места.

– Адам! – решилась я. – Мне нужна твоя карта-ключ.

Он коротко, с усилием вздохнул, и я сразу поняла – что-то не так. Я шагнула к нему, но быстрое, хотя и скованное движение головой дало понять, что этого делать не нужно.

. Он не желает, чтобы я была рядом. Конечно, не желает. Я должна помнить свое место.

Он открыл дверь, двигаясь с огромным трудом, и я поняла – его избили, не оставив видимых следов. Слова Уорнера снова зазвучали у меня в ушах: его беспечное прощание было предупреждением, резанувшим во мне каждое нервное окончание.

Адама будут наказывать за мои ошибки. За мое неподчинение.

Мне захотелось похоронить свои слезы в колодце отчаяния.

Я перешагнула порог и оглянулась на Адама в последний раз, не ощущая ни малейшего торжества от его боли. Несмотря на все, что он сделал, я не могу его ненавидеть. Только не Адама, не мальчишку, которого знала в детстве.

– Фиолетовое платье, – прерывисто сказал он с заметным придыханием – так, словно ему было больно дышать. Я заломила руки, чтобы удержаться и не кинуться к нему. – Надень фиолетовое платье, – он кашлянул, – Джульетта.

Я буду превосходным манекеном.

Глава 16

Войдя в комнату, я первым делом открыла гардероб и сдернула с вешалки фиолетовое платье и лишь потом вспомнила – за мной наблюдают. Здесь видеокамеры. Неужели Адама наказали и за то, что он рассказал мне о наблюдении? Зачем же он это сделал?

Я потрогала жесткий современный материал сливового платья, провела пальцами до подола, как вчера сделал Адам. Меня вдруг заинтересовало, чем ему так понравилось это платье. Почему именно оно? И почему я вообще должна ходить в платье?

Я не кукла.

Рука скользнула по маленькой деревянной полке под висящей одеждой и наткнулась на странный предмет, шершавый и знакомый на ощупь. Я шагнула вперед, спрятавшись между дверцами, и долго гладила его пальцами. Словно сноп солнечных лучей проник мне под ложечку, и я чуть не лопалась от надежды и дурацкого счастья, настолько сильного, что удивилась отсутствию слез.

Моя записная книжка.

Он сохранил мой блокнот.

.

Схватив фиолетовое платье, я затолкала бумажный комок в складки и направилась в ванную.

.

Адам хотел мне сказать, поняла я. Тут, в ванной. Он пытался что-то сказать, но я так испугалась, что отпугнула его своим страхом.

Я отпугнула его.