Уважаемый господин дурак

– Посмотри на него, – сказал Такамори, глядя ему вслед. – Он в состоянии сам ориентироваться на улицах Токио. И он совершенно не глуп.

– Я беспокоюсь, все ли будет с ним хорошо.

– Конечно, ничего с ним не произойдет.

Но когда Такамори и Томоэ вернулись вечером домой и спросили Гастона, который пришел незадолго до них, что он сумел посмотреть за день, выяснилось, что он ничего не видел. Маршрут, который с таким старанием наметил на карте Такамори: здание парламента, министерства, Токийская башня и даже театр Нитигэки, – был полностью проигнорирован.

– Что же вы тогда видели, Гастон-сан?

– Храм, – он слабо и печально улыбнулся. – Я видел много, много детей и голубей.

Как выяснилось, он прошел, не останавливаясь, через квартал Маруноути и мимо улицы Гиндза[4 - Самый известный торговый квартал в Токио. – Прим. ред.] и зашел на территорию храма, где и провел целый день, наблюдая за детьми и голубями. Зачем же он тогда пересек океан и приехал в Японию? Нет, этот человек действительно загадка.

* * *

Затем произошел инцидент, который дал им некоторое представление о характере Гастона. В воскресенье Такамори предложил показать ему ночной Токио.

– Куда ты его поведешь? На Гиндзу? – спросила Томоэ.

– Нет, не на Гиндзу. Я покажу ему изнанку Токио, которую даже ты, Томоэ, не знаешь, – смеясь, ответил Такамори. – Мы пойдем вдвоем, Гас.

Но затем, вспомнив о предстоящих расходах, Такамори быстро изменил мнение и пригласил Томоэ пойти с ними.

– Я подумал, Томоэ, что для расширения твоего кругозора было бы полезно пойти с нами, – резонно сказал он.

– Ты что, собираешься показать Гастону темные стороны Японии?

– Не говори глупости. Можешь пойти с нами и сама все увидеть, если, конечно, пожелаешь.

После ужина они вышли из дома и на поезде доехали до Синдзюку[5 - Синдзюку – один из наиболее крупных развлекательных районов Токио, знаменитый ночными клубами, барами и заведениями сомнительного свойства.]. На Гастоне был все тот же костюм на несколько размеров меньше, но лицо его светилось радостью.

Такамори хвастался, что он так хорошо знаком с этим районом, что знает даже все крысиные норы.

– Крысиные норы – бог с ними, но не показывай ему мест, позорных для всей страны.

– Могла бы мне этого и не говорить.

Но не успели они выйти со станции Синдзюку и двинуться по улице, как случилось то, чего больше всего боялась Томоэ.

Возбужденный Гастон постоянно вертел головой, реагируя на все вокруг: на огни маленьких баров, вытянувшихся вдоль улицы, как спичечные коробки, на соблазнительный запах шашлычков из куриного мяса, на голоса зазывал, приглашающих зайти в их заведения, на звуки стукающихся шариков в залах игральных автоматов.

– Такамори-сан, я поражен всем этим.

– Я уверен, что тебе понравится. Гас, может, зайдем куда-нибудь выпить?

При этих словах Томоэ потянула брата за рукав и неодобрительно покачала головой. Пока она с ним спорила, к Гастону, держа руки в карманах куртки, подошел молодой человек и с хитрой улыбкой начал фамильярно нашептывать ему что-то на ухо. Томоэ повернулась и увидела его, но не смогла понять, что ему нужно. В тот же момент Такамори тоже увидел эту сцену и сразу позвал:

– Гас, Гас.

– Одну минуту, – ответил Гастон и продолжал, улыбаясь, разговаривать с молодым человеком, державшим руки в карманах.

– Этот парень хочет показать мне несколько красивых фотографий Японии.

– Не обращай внимания, Гас. Пошли дальше, – и Такамори потянул его за руку. – Не дай себя обмануть.

Только после быстрого объяснения Такамори Томоэ поняла, что парень пытался продать Гастону непристойные фотографии. Гастон никак не мог взять в толк, в чем дело, но Такамори и Томоэ потащили его за собой. Не успели они пройти и несколько шагов, как парень догнал их и поравнялся с Такамори.

– Ты чего лезешь? Дай мне поговорить с этим человеком, – угрожающе сказал он, продолжая держать руки в карманах. Хоть характер у Томоэ и был сильный, в такие моменты она все же предпочитала искать защиты у брата, а потому спряталась за его спиной, крепко вцепившись в его плащ.

– Не пытайтесь убежать, – продолжал приставать к ним парень.

– Мы и не убегаем, – сказал Такамори внезапно севшим голосом, закрывая собой Томоэ, – но знаешь ли ты, кто этот иностранец?

– Чего?

– Взгляни получше. Ты его не помнишь? Ты не видел его фотографии в газетах?.. Ну что, так и не узнаешь его? Это чемпион Бразилии по боксу господин Гастон. На следующей неделе он выйдет на ринг против Енэкура. Мы с этой девушкой – журналисты газеты «Дейли геральд».

И Такамори позвал Гастона, который в тот момент заглядывал в салон игральных автоматов, не имея ни малейшего понятия о драме, которая разворачивается вокруг его личности.

– Господин Гастон, пожалуйста.

– Да. Да.

– Пожалуйста, господин Гастон.

– Да. Да.

– Нокаутируйте этого типа. – Такамори говорил на английском, которого ни Гастон, ни этот парень не понимали. Некоторое время парень постоял в нерешительности, глядя на Такамори и Томоэ, но, когда Гастон, наконец, сумел оторвать себя от салона игральных автоматов и направился к нему, он сделал несколько шагов назад и исчез в ближайшем темном переулке.

Когда все закончилось, Томоэ бросило в дрожь. Сердце ее готово было выскочить из груди.

– Такамори! – Тот как раз вытирал со лба пот. – Мы должны как можно скорее уйти отсюда.

И они быстро пошли, таща за собой Гастона, при виде которого лица подвыпивших встречных прохожих изумленно вытягивались. Томоэ продолжала дрожать, даже когда они дошли до перекрестка перед залом Мусасино.

– Ты действительно вытащил нас из этой неприятной истории.

Такамори, видя, что его акции выросли в глазах сестры, начал хвастаться:

– Да я мог бы расправиться и с десятью такими.

– Давай остановимся и отдохнем где-нибудь. Сердце никак не уймется.

Они как раз стояли перед кафе «Куйен», откуда доносились звуки французского шансона. Это кафе было известно тем, что в нем создали псевдофранцузскую атмосферу – этакий «кусочек Парижа».

– Я уверена, что вам это понравится, Гастон-сан.

– Это ужасное заведение, – запротестовал Такамори, глядя на кафе с отвращением. – Здесь собираются студенты и прочие, кто помешан на французской культуре. Меня даже тошнит от этого.