Последняя тайна Патриарха

Кратче мига – сотни лет.

Вот – одно воспоминанье.

Вот – и памяти уж нет.

Никита, услыхав об Алтае, побледнел: вспомнил предсказание призрака покойного Алексия. Перехватило дыхание, и в затылок вонзились ледяные иголочки недоброго предчувствия…

А Владыка уже листал потрепанную записную книжку, затем набрал номер телефона и, после приветствий и расспросов о здоровье и делах, приступил в главному:

– Петро, ты бы мог помочь чадам моим духовным? А то они собираются в ваши палестины… Трое… Да, нужна помощь, серьезная… Когда прибудут? Не сегодня-завтра. Да, я письмо напишу, там все объясню.... Будь ласка! А уж я о твоих хворях помолюсь тут, по-стариковски, вдумчиво… Ну, Аннушке кланяйся…

Задумался Патриарх, глубоко так – было видно: душой он еще там, со старым боевым другом… но тянуть волынку не стал. Объяснил: куда ехать, к кому обращаться. Довольно долго говорил с Данилой наедине.

Никита с подругой вышли на крыльцо подышать морозным воздухом – от запаха трав и ладана уже начинала кружиться голова. Возле храма на паперти сидели двое нищих – чумазая старушка и какой-то мужичонка, скорчившийся в три погибели. Грязных лохмотьев на нем было наверчено – как листьев на капусте. Один лишь нос торчал из-под капюшона, опушенного драным мехом…

– А ежели тебя твои болячки так одолели, так войди в храм, целителю Пантелеймону помолись, попроси о здравии… – шамкая, увещевала бабка, на что бомж что-то неразборчиво бубнил, но с места не двигался. Перстень вдруг снова ожил, и Никита решил, что он дает сигнал к возвращению в покои… Как быстро человек придумывает обычное назначение для необычного. Но уж чем-чем, а таймером перстень не был…

Наконец, настала пора прощаться. Патриарх благословил ребят и строго-настрого наказал не самовольничать.

– Ну, с Богом, дети мои!

Ребята уже стали отходить от церкви, как вдруг Данила нахмурился и обернулся. А потом, скользнув взглядом по скрючившемуся бомжу, вдруг взмахнул рукой, останавливая проезжавшую машину. Все трое быстро сели внутрь, и старенькая лада лихо рванула. Краем глаза Никита только успел заметить, как нищий резко вскинул голову в их сторону… Под капюшоном остро блеснул напряженный взгляд.