Владимир Высоцкий – жизнь, легенда, судьба: «И стал я великим, а был я живым»

…Первый раз получил я свободу

По Указу от тридцать восьмого.[1 - Имеется ввиду постановление ЦИК и СНК СССР от 27 июня 1938 г. о запрещении абортов.]

Знать бы мне, кто так долго мурыжил, –

Отыгрался бы на подлеце!

Но родился, и жил я, и выжил –

Дом на Первой Мещанской в конце…

В этой песне-стихе и реальность, и ирония, и злость от сознания нищеты-бедности близких ему людей:

…Там за стеной, за стеночкою,

За перегородочкой,

Соседушка с соседочкою

Баловались водочкой.

Все жили вровень, скромно так:

Система коридорная,

На тридцать восемь комнаток –

Всего одна уборная.

Здесь зуб на зуб не попадал,

Не грела телогреечка:

Здесь я доподлинно узнал

Почем она, копеечка…

Началась война. Нину Максимовну тревожила судьба мужа, находившегося в армии. Через несколько дней после начала военных действий в Москве появились первые эвакуированные. Среди них была жена брата Нины Максимовны с двумя маленькими детьми. Они ехали от литовской границы, где начались бомбежки, и когда появились на Первой Мещанской, были измучены, полураздеты, в ссадинах и царапинах. Ехать в Челябинск, а нет ни еды, ни одежды, ни денег! Но тут проявили доброту жильцы коммунальной квартиры: собрали кое-какие вещи, продукты, проводили беженцев в дорогу. Мать Владимира Высоцкого вспоминала, что и сын в детстве часто раздавал свои игрушки: он словно впитывал в себя доброту и щедрость, окружавших его людей.

В то время Нина Максимовна стала работать в организации со странным названием «Бюро транскрипции», в которой занимались составлением географических карт для действующей армии, она непосредственно переводила названия с немецких карт на русский язык. Часто мать брала маленького Володю с собой на работу, где он порой засыпал на огромных столах или, когда ему становилось скучно, потихоньку убегал во двор и вел долгие беседы с вахтерами.

В Москве начинались налеты фашисткой авиации. Владимир не боялся воздушной тревоги – для него это была игра. Ему нравилось брать стеклянную банку и пугать всех в коммунальной квартире:

– Граждане! Воздушная тревога!!!

– Уйди, накликаешь!

Когда ночью раздавался тревожный вой сирен, схватив посуду с водой, теплые вещи, все прятались в убежище, находившееся на противоположной стороне улицы. Там Володя любил со всеми перезнакомиться, поиграть. Если он засыпал до отбоя, мама будила его, и он спокойно говорил:

– Отбой – пошли домой!..

Днем взрослые и дети носили на чердак дома запасы песка и воды. Вова также принимал в этом участие, но осознание того, что он делал, пришло позже:

Да, не все то, что сверху – от Бога:

И народ «зажигалки» тушил:

И, как малая фронту подмога,

– Мой песок и дырявый кувшин…

«Баллада о детстве»

В середине июля из Москвы началась эвакуация семей с детьми. Нина Максимовна решила ехать в Казань, но в последний момент обстоятельства изменились и вместе с детским садом парфюмерной фабрики «Свобода», где некоторое время воспитывался Володя, пришлось ехать на Урал. На долгие два года Высоцкие оказались в селе Воронцовка, недалеко от города Бузулук Оренбургской области. И хотя Семен Владимирович помогал жене и сыну офицерским аттестатом, ох, и не сладко им там жилось! Дети и родители находились отдельно. Для малышей организовали детский сад. Он располагался в саманной постройке, бывшем барском свинарнике, переоборудованном в советское время в клуб. Там не было ни коридоров, ни комнат – один огромный по тем временам, зал. Его разгородили шкафчиками и поселили туда детей. Здесь и жил Володя все время эвакуации, став поистине «общественным» ребенком.

Нина Максимовна квартировала у местных жителей, устроилась работать на спиртовой завод приемщицей сырья, а затем там же в лаборатории. Для городских женщин работа в Воронцовке была нелегкой. Когда на заводе заканчивалось топливо, всех отправляли на лесозаготовки. Работали порой по 12 часов, поэтому Нина Максимовна редко видела сына. Но все же иногда ей удавалось брать его к себе, подкармливать молоком, картошкой, тыквой. Володя, по словам матери, и тогда любил выдумывать, рассказывать какие-то истории: «Нам в детский сад долго было идти, и всю дорогу он фантазировал, как заберется на Луну, оттуда увидит Гитлера, его поймают, посадят в клетку и повезут, чтобы люди видели…». А порой его беспокоили очень взрослые вопросы:

– Мама, а что такое счастье?.. – Она не нашлась, что ответить ему, такому маленькому, но во время следующей встречи он радостно ей сообщил: – Мамочка, сегодня у нас было счастье!

– Какое же?..

– Манная каша – без комков!..

Только летом 1943 года Нина Максимовна и Володя, благодаря вызову Семена Владимировича, получили возможность вернуться в Москву.

Переполненный поезд. Двое суток в пути. Одно «сидячее» место – Вова на чемоданах в проходе между скамейками… И вот, наконец, Москва, Казанский вокзал. Остановка. Нина Максимовна и Володя прильнули к окнам, и вдруг он громко, радостно закричал:

– Папа! Вон папа!

И правда, Семен Владимирович стоял на перроне среди встречающих. Сын никогда не видел его в военной форме, с их последней встречи прошло более двух лет, но Владимир сразу узнал отца. Что это – хорошая память, совпадение? А может быть – зов сердца?.. Встреча была короткой, и вновь Нина Максимовна с сыном остались одни на Первой Мещанской.

Новый 1944 год они встретили вместе с Александрой Ивановной Высоцкой, женой брата Семена Владимировича. После тяжелого ранения она долечивалась в Москве. Володя называл ее «моя военная тетя». Позже она вспоминала: «Я увидела сидящего на деревянном коне-качалке мальчика. Челка, ниспадающие к плечам крупные локоны. Поразили глаза: широко распахнутые, лучистые. И очень пытливые». Возможно, ее образ – стройной, в ладно сидящей военной форме, с орденом Отечественной Войны и с неизгладимой отметиной: на войне она потеряла руку – навсегда остался в памяти Высоцкого и отозвался в песнях о войне:

И когда наши девушки сменят шинели на платьица,

Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять…

Как мы уже рассказывали, Нина Максимовна была театралкой. Еще в военные годы она стала ходить с сыном в театр, на балет. Возвращаясь оттуда, Володя часто перед зеркалом пытался кого-то изобразить, прыгал, выделывал замысловатые пируэты. Позже на одной из своих встреч-концертов, вспоминая о детстве, он расскажет:

– …У меня в семье не было никого из актеров и режиссеров, короче говоря, никого из людей искусства. Но мама моя очень любила театр и с самых-самых малых лет каждую субботу – лет до тринадцати–четырнадцати – водила меня в театр. И это, наверное, осталось. Видно, в душе каждого человека остается маленький уголок от детства, который открывается навстречу искусству…

Окончилась Великая Отечественная война. Как уже раньше говорилось, совместная жизнь родителей Владимира Высоцкого не сложилась. Когда Семен Владимирович вернулся из Германии в Москву, у него уже была вторая жена – Евгения Степановна Высоцкая (Лихалатова). Они поселились у нее, в Большом Каретном переулке, д. 15, кв.4. Володя виделся с отцом, но до января 1947 года жил с Ниной Максимовной. Она так рассказывала об этом трудном послевоенном времени:

«В первом классе 273-й школы учительница попалась слишком строгая. Однажды она очень сурово наказала Володю, он молча собрал свои книжки и тетради и вышел из класса. Пришел в другой первый класс и попросил учительницу: «Можно, я буду учиться у вас, мне там не нравится…». Учительница разрешила остаться. С ней у Володи установились дружеские отношения, она приглашала его к себе домой, угощала чаем с конфетами… Кажется, ее звали Татьяной Николаевной.

В первые послевоенные годы жить было трудно. Я тогда работала в Министерстве внешней торговли, часто приходилось задерживаться на работе. Володя после школы хозяйничал дома. Соседские девочки помогали ему после школы разогревать на электроплите обед, приготовить уроки. Как-то прихожу с работы, а он говорит: «Мамочка, я сегодня заработал, – мы таскали картошку в подвал, а директор дал нам за это по полной кастрюле картошки. Я тебе сюрприз приготовил!» И подает картофельные оладьи. Черные-черные: «Я вот только маслица не нашел и испек их на водичке». На терке натер вместе со шкурой, и я вынуждена была это съесть и похвалить».

Владимир часто оставался без присмотра, поэтому Нина Максимовна с Семеном Владимировичем решили, что пока он не закончит школу, будет жить с отцом и Евгенией Степановной. В январе 1947 года Семен Владимирович был направлен на службу в немецкий город Эберсвальд, куда вместе с ним отправились сын и Евгения Степановна. Там же проходил службу дядя Володи – Алексей Владимирович и находилась его «военная тетя» Шура. Общение, дружба с военнослужащими во многом определили первую мечту Владимира о будущей профессии – он хотел стать военным.