Целительница: другая

– Романтичный у тебя ангел, как и ты. А у меня… – Пятницкая засмеялась, прикрывая лицо руками.

– Милая, ты опять не спишь, – послышался заспанный голос, а затем и сам Виктор появился в дверном проёме. – И ещё прозрачная. Почему ты в другой вселенной?

– Так вышло. Завтра всё расскажу. Иди, я скоро буду.

– У вас точно всё в порядке? – уточнил он, оглядывая Викторий.

– Да, милый, у нас микродевичник.

– Как же вы порой похожи… – пробубнил он и скрылся в спальне. – Словно вас в детстве спать не научили.

– Нервничает, – поджала губу Вита.

– Да, нервничает. Хочешь, я помогу тебе уснуть? Поменяемся телами, и я опущу на тебя энергию безусловной любви, чтобы ты расслабилась? – предложила Вика.

– А ты?

– Я проснулась только потому, что вернулась в свою вселенную. Так что спокойно усну снова.

– Тогда да, хочу.

Пятницкая соврала. Она перехотела спать и села на подоконник рядом со своим ангелом. Ангел в розовом исчез вместе с Витой. И только Вике захотелось заговорить с серым, как подошёл Смолин.

– Я невольно слышал ваш разговор с Витой. Я не спал.

– И что? – пожала плечами Виктория.

– Спасибо, что помогла ей уснуть. Грустно, что не помогаешь мне.

Вика промолчала. Она смотрела, как разноцветные огни подсвечивают пустующий бульвар, а специальные прожекторы отбрасывают на променад теневые круглые рисунки.

– Прости меня, я вёл себя с тобой неправильно. И не один раз.

– Хорошо, что ты смог это осознать.

– Прощаешь?

– Прощаю.

– Так быстро? – смутился Алексей.

– В текущей ситуации – да. Ты больше не набиваешься мне в женихи. Ты любишь Виту.

– Почему ты ей не сказала, что видишь мою любовь к ней?

– Нет уж, доказывай сам своими поступками. Тебе судьба даёт очередной сто пятисотый шанс. Так напрягись и не продуй всё снова.

– Что мне делать?

– Любить, беречь, не обманывать.

– Ну а делать-то что?

– Спроси у Виты. Вы же с ней живёте. Откуда я знаю, что ей нужно. Ты общаешься с ней больше, чем я.

– Но она же как ты?

– Нет, мы очень разные. Это видимость схожести. Она росла в любви, я – в заботе. Это бесконечно удалённые понятия. Хорошо гладить рубашки можно и не любя их владельца. Ты почти всегда обо мне заботился, но ведь не любил.

– Не любил, как теперь понимаю, – печально выдохнул Смолин. – Прости.

– Хорошо, что ты позволил этому чувству родиться внутри.

– Ты меня прощаешь? – снова спросил он.

– Прощаю.

– А мне почему-то кажется, что нет.

– Лёш, мне бесконечно грустно сейчас. Хочется сидеть и думать о своих чувствах, а не о твоих. А ты всё пытаешься меня заставить думать о тебе, о Вите. Спасибо, что хоть не о мире во всём мире. Тебе важны мои чувства только с точки зрения, что я чувствую относительно тебя или как они могут повлиять на тебя. Однако есть чувства, которые никак не связаны с тобой, да и вообще с кем-то ещё. Дай мне побыть одной. Если бы я знала, как проживать некоторые сильные эмоции с кем-то ещё, я бы делала это с Витей. Понимаешь теперь, почему я сижу ночью одна? Он знает, что порой мне это очень нужно. И знает, когда всё же лучше быть рядом. Когда любишь, умеешь отпускать.

– Теперь мне грустно.

Вика усмехнулась:

– Погрусти у другого окна, пожалуйста. Тут ещё кухня есть.

– Да ладно, пойду спать. Извини, может, меня и правда не переделать.

– А-а-а, Лёша, ты снова… – Пятницкая закрыла руками лицо, чтобы не засмеяться в голос.

***

Вика и ангел долго сидели на подоконнике в тишине, глядя в темноту за окном.

– Ты молчал и молчишь, потому что я ничего не спрашиваю?

– Да.

– Но ты ведь подсказал мне, где живёт Климов.

– Сделал то, что мог.

– Почему я не видела тебя раньше?

– Не хотела.

– И вдруг захотела? Не помню такого.