Светик-мёдик
Елена Благинина. «Огонёк».
Хрустит за окошком морозный денёк.
Стоит на окошке цветок-огонёк.
Малиновым цветом цветут лепестки,
Как будто и вправду зажглись огоньки.
Его поливаю, его берегу,
Его подарить никому не могу!
Уж очень он ярок, уж очень хорош,
Уж очень на мамину сказку похож!»
Насчёт библиотеки. Была в 50-60 годы такая подписка на журнал-альманах, то ли «Костёр», то ли «Искорки», уже забыла. Нет, «Костёр», «Пионер», «Юность» – это журналы моих школьных лет. А это журнал выпускался в твёрдом переплёте в папины школьные годы. Короче, в одном из этих журналов была статья о папе и его товарищах. В 10 классе они организовали свою маленькую киностудию. Сами сняли какой-то фильм, который хранится, я надеюсь, в архиве деревенской школы Татарского района Новосибирской области. Папа говорил, что на встречах одноклассников показывали то, что они снимали в юные годы.
И в этом журнале-книжке было 2-3 снимка, на одном из которых запечатлён папа. Он в тельняшке, т к играл какого-то матроса, склонился с другом над кинокамерой. Так вот, эту фотографию я всё-таки вырвала из этого журнала и теперь она хранится у меня в фотоальбоме под плёночкой вместе со всеми старыми чёрно-белыми фотографиями.
Папочка! Как я по тебе скучаю!
Перед тем, как проводить его в последний путь, а ему было 45 лет, его друзья, коллеги пришли к нам за его одеждой. Я достала из шифоньера отутюженный им самим костюм коричневого цвета и услышала его родной запах. Я жадно начала нюхать весь костюм. Я как-будто ела этот запах. Все заахали и отобрали у меня плечики с этим костюмом. А он так пах живым, родным человеком! Кстати. В этом костюме лежали у Папы деньги, которые мы вовремя вынули и письмо, написанное Папой автору книги «Берёзовая Ёлка»! Он писал, что вспомнил своё детство, когда читал эту книгу, что его мама тоже ставила вместо ёлки берёзу и плакал! А я читала это неотправленное письмо и тоже плакала! Позже, мама раздала все его вещи кому-то на работе, его брату. И сейчас я с тоской вспоминаю его кремпленовый пиджак кремового цвета в крупную клетку, состоящих из тонких бордовых и чёрных линий. У Иосифа Кобзона был такой пиджак, (была у нас такая фотография артиста). Тогда это было модно. И похож был папа чем-то на Кобзона – причёской, бровями, мелкими белыми зубами. А улыбка была у него просто шикарная!
Помню рубашку в виде газеты, коричневую с букетиками ромашек и маков, фланелевую рубашку в крупную чёрно-красную клетку.
Потом у моего Сашки была похожая рубашка, только в мелкую клетку. Она и сейчас висит у меня в шкафу такая задрипанная… Но зимой, когда бывает холодно, я её надеваю.
Ещё по поводу одежды! В классе 2-3, летом на каникулах, квартирантка бабы Марфы, учительница, сшила мне байковый халат. Расцветка: белое поле с сиреневыми, фиолетовыми геометрическими фигурами. Он мне был длинный. Я его отчего-то терпеть не могла! Мне казалось, что я в нём как бабушка. А сейчас вспоминаю и такая тоска….
Вообще, с деревней Королёвкой у меня много воспоминаний.
Вот я сижу на копне сена в огороде бабы Марфы. Все что-то копают, видимо картошку. Возраст у меня дошкольный. Мне кажется копна огромной. Но сейчас я сомневаюсь, что она была такой большой. У меня сцепились соломины между собой и я тут же сообразила, что это у меня удочка! Я рыбачок! Я ловлю рыбу. «Ха! Поймала щуку!» – это я так думала. И, якобы с трудом, тяну рыбину! Лихо откинула руки с добычей и перевернулась с этой грёбаной копны назад! И головушкой об плетень! Много ли ребёнку надо! Пробила висок! Ору, естественно. Голова в крови. Папа на руках унёс меня в дом. Лежу в кровати, ору и разглядываю ковёр с русалками на стене! На височке шрам до сих пор!
Другой случай. Тоже до школы было дело. Гуляла во дворе своего дома. А в детстве у нас двор был весь в траве, кустарниках: шиповник рос, акации, (мы свистульки делали из жёлтых стручков), черноплодная рябина и т д. Цветы росли – васильки, маки декоративные маленькие, ромашки, мать-и-мачеха, одуванчики, львиный зев…. Ну, как в лесу!
И все эти газоны по периметру были огорожены колючей проволокой. Так вот, как-то, гуляя во дворе я увидела, что идут мои родители домой. А у нас, у детей, было модно, увидев родителей нестись к ним сломя голову и орать: «Мама! Папа!», чтобы все видели, – это мои родители!
Гордились! И вот, я понеслась!
– А-а-а-а-а!!!!
Запнулась о проволоку, растянулась и порвала себе ухо!
Ору теперь от боли. Повезли в больницу. Помню, сижу на высоком белом столе. Кругом белые, стеклянные шкафчики. Врач что-то достаёт, говорит и зашивает мне ухо. Почему-то не больно!
И вот теперь у меня меточка на ухе и на виске шрамик от неудавшейся рыбалки. 50 лет, а меточки на месте! Не дают забыть.
Во времена моего детства был культ кукурузы, как известно. И вокруг Королёвки были одни кукурузные поля, где мы любили лазать, как в джунглях, т к кукуруза была выше нас ростом. Дети в деревне летом подрабатывали и, в частности моя троюродная сестра Лида, учась примерно в седьмом классе работала на элеваторе и взвешивала машины-грузовики с какими-то овощами, может с той же кукурузой. Был крытый деревянный дом-короб. Где находились весы. Машина подъезжала, становилась на платформу возле этого дома-элеватора, лида определяла по весам вес и записывала в тетрадь. Машина уезжала. Пока мы ждали следующую, устраивали концерт. В доме была имитация окна огромного размера, так что вся машина была перед глазами. Так вот, одна из на находилась в доме и, якобы смотрела телевизор в это окно-экран. Вторая брала початок кукурузы вместо микрофона и горланила песни во всё поле кукурузное. А именно я пела: «С любовью встретится проблема трудная, планета вертится круглая, круглая!» и далее: «Вернирсь лесной олень по моему хотению, вези меня, олень, в свою страну оленью…» Я на три года была младше Лиды.
Ещё одно воспоминание из детства. Мы с родителями в каком-то парке культуры. Садимся на карусель «Самолёты». Мы с папой лётчики! Класс!
Как я только дождалась окончания этого аттракциона! Хотя вариантов то не было! Я не могла идти. У меня подкосились ноги и я улетела в сторону от своего пути следования. Меня рвало. И я с тех пор на карусели – ни ногой! Видимо такой у меня вестибулярный аппарат.
Не хронологично, конечно, но вернусь к школьным кружкам и к музыкальной школе. Я же, что вспомню, то и пишу! В музыкальную школу я поступила с условием, что за год пройду два,– способности увидали во мне. Но музыкалку я бросила уже через год. В самых первых- мне не понравился препод по специальности. Тюха-матюха! Во-вторых, я уже выросла, перешла в 8 класс и мне надоело учиться в принципе. В-третьих, на летних каникулах в деревне мне в очередной раз стало плохо, – мне вызвали фельдшера, которая сделала вывод, что я сильно переутомилась. И я, ухватилась за эту мысль, подтвердила, что общеобразовательная и музыкальная школа, это много!
– Мама! Можно я не буду ходить в музыкалку?
– Да, доча, можно!
Здорово!
– А можно я подстригу волосы? Мне надоели косицы!
– Можно.
– А вы мне купите кассетный магнитофон?
– Купим.
– А уши мне проколете под серёжки?
–Проколем.
В итоге, в музыкальную школу ходить не стала. Состригла свои косы-корзиночки, которые мне мама со второго класса регулярно заплетала. Теперь я была как Мирей Матье с модной в то время стрижкой «Сессон»! Мне разрешили проткнуть уши и носить серьги.
Но с магнитофоном меня надули. Я его купила себе только, когда пошла работать и то в кредит на 3 месяца. Назывался он «Электроника» и стоил 180 рублей!
Вообще-то я много кружков посетила за свою школьную жизнь. Значит так:
Хор. Со 2 – 5 класс.
Лёгкая атлетика. Не помню, сколько ходила, но примерно 4-5 класс. У меня был чёрный гимнастический купальник с длинным рукавом, хлопчатобумажный. Я в нём была красотка!
Кружок по рисованию. Очень его любила. Несколько работ у меня забрали на школьную выставку. Это новогодний натюрморт с бутылкой шампанского! Это я в 5 классе нарисовала. Далее – «Белоснежка и 7 гномов», (Белоснежку срисовывала из «Весёлых картинок»). Наш преподаватель по рисованию, забыла как зовут, вроде Александр Иванович, много дал мне дельных советов в этом кружке. «Белоснежку» я долго дорабатывала, – учитель мне втолковывал, что трава не может быть только зелёной! Что у зелёного цвета куча оттенков! И я мешала краски и прорисовывала каждую травинку! Потом эту работу со школьной выставки забрал какой-то художник на районную или городскую выставку и, – с концом! Где висел этот рисунок, – не знаю. Ещё у меня на школьной выставке побывал рисунок «Новый год в космосе у инопланетян». О как! Очень позитивный такой рисунок! С хлопушками, разлетающимися конфетти!
Со мной вместе в кружок ходила одноклассница Лена Губанова. Позже, в 9-10 классах мы с ней вместе занимались в изостудии при Учебно- производственном комбинате.
Лена после школы поступила в Педагогический институт на учителя рисования. А сейчас она известная личность у нас в городе. У неё своя художественная мастерская. Лена занимается живописью по ткани – Батиком. Она вышла замуж за сокурсника Андрея Бертолло, который теперь работает у нас в ЦУМе главным художником, и в свете известна как Елена Бертолло.
А когда она проходила от института практику в нашей школе, то нашла в архиве один мой рисунок, а именно «Новогодний натюрморт»! Смеялась, что я в 5 классе изобразила бутылку шампанского! Хотя там была ещё ваза с конфетами и мандаринами. Фон был бирюзового цвета и сверху спускался разноцветный серпантин! Она мне его передала на память. Мне было очень трогательно и приятно. Спасибо, Лена!
Я, кстати, любила рисовать на партах в разных классах, да и учебники у меня всегда были разрисованы. Однажды в классе по математике я на первом уроке нарисовала на парте несколько героев из мультика про Незнайку и подписала их имена: Незнайка, Авоська, Пончик, собака Булька… Со второго урока уже в другом классе меня вызвала учительница по математике, привела в свой кабинет и заставила всё смывать с парты! Вычислила меня! Оказывается, накануне её ученики только отмыли все парты! Привычка чиркать в учебниках продолжилась, только в другом качестве: где бы я не училась: в торговом училище, торговом техникуме, филиале Московского государственного Университета Коммерции, я ручкой подчёркивала главные строчки и мысли! Мне это врезалось в память и я всё запоминала, что подчеркнула! И, однажды, в техникуме у меня не приняли несколько учебников назад в библиотеку, заставив покупать новые! И Папочка искал их по городу и покупал!
Ещё я ходила один год, учась в первом классе, на фигурное катание. Но что-то не преуспела.
Чуть-чуть походила в кукольный театр при детском клубе «Тимуровец». Но, т к занятия проходили по вечерам, родители мне не разрешили туда ходить. Хотя мне сразу же дали роль лисы и у меня хорошо получалось!
В 7 классе я вела клуб «Почемучка». В то время у нас была очень хорошая пионервожатая Людмила, которая стала проводить в нашей школе новогодние карнавалы, клуб Весёлых и находчивых. Везде я принимала непосредственное участие. Так вот. Людмила предложила мне вести это кружок почемучки для младших классов. Дети скидывали свои вопросы-записки в специально изготовленный почтовый ящик. Я его просматривала, шла в читальный зал районной библиотеки и искала ответы на все заданные мне вопросы. Затем встречалась с этими детьми и отвечала по порядку на всё, что они хотели знать, будто я самая умная по горшкам дежурная!
В первом, опять же, классе меня записали в бассейн «Нептун» учиться плавать. На первом же занятии тренерша покидала нас в воду, как котят и стала подавать шест тем, кто стал тонуть. Не знаю, как другие, а я была в этом числе. Я стала захлёбываться, хвататься за протянутую дурой-тренершей палку. Меня всю трясло, когда я выбралась из воды. Естественно, я туда больше не пошла. Выпугалась на всю жизнь и плавать не научилась.
Обожала драмкружок! Ходила глазеть на репетиции действующего кружка, – была очарована! Пошла на прослушивание. Нас посадили на сцене вокруг руководителя. И она меня первую попросила изобразить, как-будто я ем. Я застеснялась от неожиданности и не стала ничего показывать. А остальные давай активно показывать: кто арбуз режет и смачно ест, кто бутерброд намазывает маслом, кладёт сыр и закидывает в рот! Я поняла, как и что надо и жду, когда меня попросят повторно! Увы! На мне уже поставили «крест»! Так я и не попала в драматический кружок.
На «Танцы» меня мама водила в 1 или 2 классе, но тоже не сраслось, как говорится!
Но больше всего я, конечно жалею, что не попала в драмкружок. Театр я очень любила ещё с детского сада. Благодаря воспитательнице Эмме Алексеевне. Эта симпатичная женщина, а тогда, конечно ещё девушка, – влюбилась в моего папу! Оказывала ему всячески знаки внимания. Через меня пыталась выведать обстановку дома. А я, бесхитростно, рассказывала всё дома. Мама бесилась и устраивала папе скандалы. Папка хохотал и говорил: «Том! Ты меня, что ли ревнуешь?!»
Но в театр мы ходили часто и всегда места у нас оказывались рядом с Эммой Алексеевной. До сих пор помню, что это были за спектакли: «Кольца Альманзора», «Снежная королева», «Конёк –горбунок». Конечно, были и другие спектакли, но именно эти врезались мне в память. Кстати, в школе нас тоже без конца водили по театрам и там мне запомнился спектакль «Настенька». Из него только помню, что дело было в войну и мне было жаль бедную девочку, что я ревела, закрывая рот руками, а артистка посматривала на меня, я видела! Наверно она была хорошей актрисой.
Так вот, в садик меня возили на трамвае, шесть остановок. Мне казалось, что это очень далеко, просто другой конец света! Поднимали меня рано, я капризничала, не хотела одеваться. Помню, как мама ругается, надевает на меня вещи, обувает мне бурочки, которые были в жёлто-зелёную клеточку и на зелёных шнурках, а я выгибаю ноги, чтобы не налезли ненавистные ботинки! Мама, не будь дурой, – хрясь мне ладошкой легонько по взъёму, нога расслабилась на секунду и легко влезла в сапожок! Едем в трамвае, а я разглядываю в окошко проплывающие мимо пятиэтажки, где кто-то мелькает в окнах и соображаю, что там кто-то живёт наподобие нашего семейства и поражаюсь этому!
Ещё напеваю какие-то песенки. Например: «Нас везут на комбинат, комбинат, комбинат! Потребитель будет рад, будет рад, будет рад!» Где я это слыхала? Но знала, что это песенка свиней, которых везли на мясокомбинат. Люди, стоящие рядом хохочут, а я думаю, ну что смешного?!
В садике Эмма Алексеевна часто меня спрашивала, кого я больше люблю, маму или папу? Я упорно отвечала: «И маму и папу одинаково!». Но та продолжала пытать: «Но всё же? Кого больше? Хоть на капельку? Хоть на чуточку?». Спрашивала до тех пор, пока я не сознавалась: «Папу!» О, как она тогда радовалась! А мне было стыдно, как-будто я предала маму. Хотя папу я действительно любила больше. Я всегда ходила с ним на демонстрации. Очень любила ходить с флажком и шарами. Мама мне пристёгивала значки по случаю. Один был в виде бантика с надписью 1 мая! А второй – что-то типа развевающегося флага и яблоневыми цветами, и надписью С 1 Мая! После демонстрации шла с папой в пивнушку, где он выпивал кружку пива. Дома меня мама спрашивала: «В пивную заходили?». А я: «Нееет!», – покрывала его. Мама, надо сказать, любила поскандалить, а я это не переносила.
Папа покупал мне диафильмы и по вечерам, иногда, включал фильмоскоп, вставлял плёнки и с выражением читал сказки. Частенько рядом сидели и мои подружки Ольга и Инна.
В том же составе мы смотрели диафильмы и у Новичковых, и у Чердаковых. Из моих плёнок, помню, был чёрно-белый фильм «Матрос-Чижик» с реальными кадрами из художественного фильма. У Ольги помню историю про двух лягушек, которые попали в кувшин с молоком, где одна утонула, а вторая била лапками до тех пор, пока не сбила масло и не убежала. Такая поучительная история! У Новичковых было плёнок раз в 10 больше, чем у нас с Ольгой. Ведь у них были родственники в Москве, как я уже упоминала ранее, стало быть больше возможностей приобрести дефицитные вещи! В кухне у них на полке всегда стояла банка с лимонными дольками, такая красивая, с нарисованными человечками из мультика про Чиполино, т е синьорами-лимонами! Ещё был шоколадный заяц в цветной фольге с нарисованной мордочкой и одёжкой, такой золотой-красно-бирюзовый! Сказка! Мы с Ольгой Чердаковой только облизывались! Хотя Инна нас угощала.
Так вот, у Иннки и плёнки к диапроектору были необычные! Про Кротика и его голубые штанишки, (позже мы увидели серию чешских мультфильмов про этого крота); про кошку с мышонком, которых звали Котауси и Мауси и всё в таком же духе! Раньше мультики показывали раза два в день да по 10 минут. Ну что это? И вообще мне не разрешали смотреть телевизор, говорили, что вредно для глаз! Я лежала в своей кровати, соседней комнате с телевизором и слушала его как радио. Я сама представляла себе героев фильма, по голосам всех их различала. Изредка вставала с кровати и подсматривала в щель между шторами, ( вместо межкомнатных дверей у нас почему-то везде висели шторы), соответствует ли актёр моему воображаемому образу.
У меня было плохое зрение. Очки мне выписали уже во втором классе. Я писала ранее, что много читала, в том числе лёжа и в полутьме, что очень вредно. Сейчас у меня зрение ещё хуже, почти минус семь диоптрий, хотя ношу минус шесть. Зато слух на 110%!
Так хорошо всё слышу из соседних квартир, что без беруш не могу уснуть. Оправы у меня сейчас все модные, стильные, – целая коллекция! А самые первые были круглые металлические с гибкими пружинными душками. Они мне так давили на уши, – ужас!
Помню, баба прибежала за мной на занятия хора, чтобы увести домой, т к родилась моя сестрёнка Инна.
– Ой, -говорит, – какую девочку тебе родители купили! -
(Родителей она правда называла всегда Матка и Батька) – Быстрей домой!
И вот мы чешем во все лопатки мимо сквера имени Калинина и вдруг упали мои очки-крючки на землю и я же, со слепу, на них наступила! Да ладно! Никто меня не заругал. Ведь дома в моей кроватке лежит сестрёнка! Кроватка металлическая синего цвета, с шариками набалдашниками и с белой верёвочной сеткой в клетку, чтобы не выпал ребёнок. Сестрёнка завернута в пелёночку туго-туго, как бабочка в коконе и спит сопит. Рядом на диване улыбающиеся родители, а на столе букет с белыми каллами и красными тюльпанами! Шик!
Мамина сестра тётя Валя Инне потом каждый день рождения покупала каллы, пока не состарилась и не могла их уже покупать.
А тогда я была так счастлива! Я стала перебирать все имена, которые мне нравились, но мама все отвергала. Потом сказала:
– Может, Инна?
А я закричала:
– Конечно, Инна!
Ведь у меня за стеной жила подруга Инна и мне очень нравилось её имя.
А мои подружки Ольга и Инна тем временем, на лестничной площадке, за нашей входной дверью, играли в «Съедобное-несъедобное». Игра заключалась в том, что один другому кидает мяч и кричит слово, например «Самолёт». И тот, кто ловит, не должен касаться мяча рукой. Он же несъедобный! А если: «Арбуз!», – должен поймать мяч и спуститься на одну ступеньку. Если перепутал и поймал то, что не нужно, – вернуться на ступеньку назад и вернуть мяч ведущему.
И вот, периодически, этот мяч ударялся о нашу дверь.
Я выглянула из своей квартиры и так строго заявляю своим товаркам:
– Может хватит! Мешаете маленькой спать!
Загордилась, короче!
Вообще, раньше много было интересных игр. Кроме пряток, жмурок, классиков, резиночек, «Съедобное-несъедобное» были ещё «цепи кованые». Мы кричали:
– Цепи кованые! Раскуйте нас! – (мы стояли сцепившись руками несколько человек против такого же отряда в шагах 30 друг от друга). И те кричали нам в ответ – Кем из нас?
Выбирали игрока и тот бежал к противоположной цепи и телом, без рук должен был расцепить сомкнутые руки. Получилось, – забирал это звено к себе в цепь, если нет – оставался здесь. Ещё была игра «Садовник». «Я садовником родился, не на шутку рассердился! Все цветы мне надоели, кроме….. ромашки!» и, если среди участников игры была ромашка, т к каждый играющий имел название какого-то цветка, то эта «Ромашка» становилась садовником.
Игра «Дед Мазай и зайцы»: «Что мы делали, не скажем, а что видели, – покажем!» Игроки-зайцы показывали жестами ведущему Деду Мазаю задуманную ими сцену и тот должен был угадать, что делали зайцы.
С подругами Ольгой и Инной придумали свою игру. Была у нас толстая старая Азбука. Мы её медленно перелистывали и кому какая картинка нравилась, тот старался быстро первым ткнуть на неё пальцем и заорать: «Моё!»
Под лестницей в подъезде девчонки часто рассказывали друг другу страшные истории, сказки. Типа того, что у мамы пропала дочка. А у дочки был любимый ноготь, который она всячески украшала, лелеяла и т д. И вот, мама купила пирожок с мясом и ей попался в мясе этот ноготь! Ужас ужасный! Я не могла это слышать! И пока девчонки друг друга пугали, я паслась возле подъезда и ждала их. Они выходили, хохотали и кидались ко мне:
– Демиденко! Отдай моё сердце!
А я орала от неожиданности и это их веселило ещё больше.
Когда играли в прятки, считались, кто будет водить. Было очень много считалок:
«Шишли-мышли, сопли вышли!» – самая короткая.
«На золотом крыльце сидели: Царь, Царевич, Король, Королевич, Сапожник, Портной. Кто ты будешь такой? Говори поскорей, не задерживай добрых и честных людей! Тебя ждут!»
«Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана. Буду резать, буду бить, всё равно тебе голить!»
«Дора-дора-помидора! Мы в саду поймали вора! Стали думать и гадать, как же вора наказать? Мы связали руки-ноги и пустили по дороге. А он шёл, шёл, шёл и корзиночку нашёл. В этой маленькой корзинке есть помада и духи, лента, кружево, ботинки, что угодно для души?!»
«В нашей маленькой избушке кто-то пёрнул как из пушки. Раз, два, три! Это верно, братец, ты?!», – самая смешная считалочка!
В ДК Калинина мы всегда ходили на мультсборники и детские фильмы. Я обожала фильм «Внимание, черепаха» и смотрела его десятки раз.
Помню, был такой фильм «Филиппок». Так звали белого коня. И был там мальчик немой, который в детстве чем- то переболел и перестал говорить. И вот он любил этого коня, ухаживал за ним, играл. Короче, помню только конец этой истории. Конь попал в болото и стал тонуть. Болото медленно засасывает коня, а мальчик его обнимает за шею и плачет. Понимает, что не может его вытащить. А сам на берегу. Возле берега это произошло. От отчаяния и горя мальчик заговорил. Точнее закричал: «Филиппок! Филиппок!» И плачет навзрыд! Конь встрепенулся и стал принимать попытки по своему спасению. Самое главное, люди услышали мальчика и прибежали им на помощь. Короче, общими усилиями, при помощи ремней, вытащили коня из болота. И мальчик, главное, стал разговаривать!
Я иду домой и реву. Дома баба Даша на кухне что-то готовит.
– Ты что плачешь? Что случилось?
Я давай ей рассказывать кино. Рассказываю с дрожащими губами и снова реву. Баба слушает, ничего мне не говорит и тоже плачет, только молча. Так мы и плакали вдвоём, жалея и мальчика и коня. А подружки со двора ходили на все взрослые кино. Они посмотрели все серии «Фантомаса» и а подробностях мне рассказывали. А мне родители не разрешали смотреть такие фильмы. И вот, где-то в 6-7 классе, соблазнили меня – поехать вместо занятий в школе, в кинотеатр «Современник» на кинофильм «Картуш». Этот фильм был детям до 16 лет запрещён. Но, что-то нас запросто пропустили!
Мы посмотрели фильм и вернулись домой как-будто из школы!
Папа был дома. То ли суббота была?
– Ты где была?– со звериным рыком…
– В школе.
– Врёшь! Не было тебя в школе!
– Была!
– Вы были в кино! Маринка Кудряшова сказала.
Предательница! Подумала я. Но это никого не волновало.
Мой добрый папочка побил меня ремнём за «милый мой». Я была в школьной форме и простых хлопчатобумажных колготках в резинку. Мне было не так уж больно, но орала я, как-будто меня убивают!
У меня мама работала в столовой, что возле школы. И все ученики после школы ходили туда обедать. В тот злополучный день мои одноклассницы, придя в столовую покушать, спросили мою маму:
–А что Света в школе не была? Заболела?
Мама бегом домой! Дочь заболела! Дома папа бельё стирает. Глаза на лоб. Схватился за сердце! Ушла ведь утром в школу, как положено.
Представляю, что они себе напридумывали самого страшного. Где тут было не отхлестать меня ремнём!? Я бы сама так и сделала на их месте!
Больше я школу не пропускала.
Мне мама часто вспоминает:
– Помнишь, как папа тебя дубасил? А я тебя пальцем за всю жизнь не тронула!
А я не в обиде!
Зато, когда я маленькая была и ложилась спать, то всегда начинала ныть:
– Пить! Пить!
